Цербер для непокорной - Анна Сафина

наружу, не дожидаясь Тимура. Несусь к двери и фурией залетаю в дом. Решаю разобраться со всем здесь и сейчас, пока еще не утих пожар гнева. Вижу Фарида у окна, он о чем–то говорит по телефону, сунув другую руку при этом в карман. Я, недолго думая, тут же кидаюсь к нему и толкаю в спину.

– Ты что позволяешь себе? – цежу сквозь зубы, зло разглядываю его профиль.

Он поворачивает в мою сторону голову и сворачивает разговор.

– Перезвоню, – коротко кидает собеседнику и кладет телефон в карман.

Окидывает меня ледяным и недовольным из-за моего экспромта взглядом, но его взор затем падает на мой гордо выпирающий живот, и лицо его разглаживается, словно он пытается обуздать свои эмоции, убеждая себя не злиться на беременную.

– Что опять не так? – спрашивает, тщательно сдерживая злость.

Мышцы на его скулах натянулись от напряжения, а сама его поза со сложенными на груди руками говорит о скрытой агрессии, но сейчас я переполнена такой злостью, что совершенно не читаю невербальные сигналы.

– Почему мои карточки заблокированы? Кто дал тебе право распоряжаться моими финансами? – кидаюсь на него с претензиями. – Между прочим, у меня там были неплохие накопления, а ты! Да ты!

С каждым словом все чаще и хаотичнее размахиваю руками, не сводя с него глаз, и поэтому замечаю, как его губы дергаются, а сам он пресекает дальнейшие мои окрики движением ладони.

– Они тебе больше не понадобятся, – произносит уверенно и как–то слишком высокомерно, словно там были в его понимании какие–то копейки. – Скоро ты поменяешь фамилию, я открою на твое имя другой счет, а пока пользуйся этим.

Он тут же тянется к своему карману и достает оттуда пару платиновых карт и протягивает их мне. Я же смотрю на них, как на нечто ядовитое и опасное, с чувством брезгливости, которое даже не пытаюсь скрыть. Делаю демонстративно шаг назад, от чего его лоб тут же хмурится. Не нравится, видите ли, что отказываюсь от его подачек.

– Мне не нужны твои деньги, мне нужны свои, – вкладывая в свои слова категоричный настрой, даже стискиваю кулаки.

Единственное, что никак не комментирую, это его слова про смену фамилии. Скорее всего, оговорка, ведь это полная чушь, в нашей стране двоеженство запрещено. Встряхиваю головой, решая, что сейчас наиболее важно защитить свои финансовые границы.

– Или решил присвоить эти деньги себе? – тут же, не давая ему и слова вставить на мою предыдущую речь, ехидно кидаю ему в лицо эти обидные слова.

– Твои деньги в целости и сохранности. Мне они без надобности, – цедит уже он сквозь зубы, словно выплевывая каждую букву.

Видно, как он оскорблен моим гнусным предположением, даже лицо перекошено. Мне же доставляет удовольствие тот факт, что сумела–таки и я его задеть, не все же ему издеваться надо мной.

– И где они? – складываю руки на груди, чтобы защититься от его темного взгляда, который прожигает меня, дотягивая до самого нутра. – В банке мне отказываются давать какую–либо информацию. Нечестно, не считаешь так? Беззаконие какое–то, хотя… Ты и закон… Вещи явно несовместимые…

Меня несет, я вхожу в раж, не чуя берегов, но уже не остановиться. Он слушает меня молча и терпеливо, а затем резко делает шаг вперед, сразу же оказываясь ко мне слишком близко. От его присутствия у меня перехватывает дыхание, я даже задерживаю его на секунду, так как в нос ударяет приятный аромат парфюма, который в последнее время кружит голову. Видимо, беременность так сказывается, не иначе.

– Возьми карты, Лера. Отныне расплачиваться ты будешь ими. А собственные деньги получишь только после родов… – наклоняется и шепчет, щекоча своим дыханием мою кожу. – Это моя гарантия, чтобы кое–кто не наделал глупостей, ясно?

Его пальцы касаются моего подбородка, приподнимают голову, а сам он глядит мне прямо в глаза. В его я вижу собственное взъерошенное и злое отражение. Внутренне содрогаюсь в тот момент, когда он произносит последние слова. Это заставляет меня забеспокоиться, неужели он догадался, что неспроста была моя сегодняшняя встреча? Но не успевает эта мысль укорениться в моей голове, как я тут же отбрасываю ее куда подальше. Ведь будь это так, он бы уже что-то предпринял, ведь так?

Галаев молчит, вот только в глазах я вижу предостережение не делать ни единого левого шага в сторону. Что-то, о чем я могу пожалеть. Но я лишь упрямо поджимаю губы и ничего на это не отвечаю. Даже прикрываю глаза, чтобы он не прочитал мои мысли. Фарид довольно проницателен, а мне не хочется терять возможность убежать к собственному брату.

– Карты, Лера, – напоминает мужчина, сверкая зрачками.

Тон у него спокойный, но весь он натянут, словно вот–вот готовая лопнуть струна. И я тяну свои дрожащие руки, но в последний момент мужчина сам хватает мою ладонь и кладет туда карты. Я сглатываю вязкую слюну, а затем отдергиваю руку и кладу карты в сумку, закидываю их туда как попало, совершенно не беспокоясь, размагнитятся они или нет.

– Раз с этим разобрались, прошу к столу. Обсудим ремонт и завтрашний шопинг. Послезавтра приедет дизайнер, чтобы обговорить перепланировку, – моментально переключается на другую тему Галаев, мне же остается только хлопать глазами от такой резкой смены разговора.

Он подталкивает меня ладонью в сторону кухни, и я, находясь в шоке от происходящего, молча подчиняюсь. Присаживаюсь на стул, замечаю краем глаза, как Тимур оставил пакеты возле холодильника и удалился без слов, когда Галаев сверкнул на него взглядом.

– Какой еще магазин? – тут же переключаюсь, надеясь, что он забудет о побеге, на который недавно намекал.

– Скоро у нас родится сын, если ты не забыла, – слегка усмехается мужчина и, проявляя галантность, наливает мне в чашку чай.

Удивляюсь этому, но никак не комментирую.

– Вряд ли я могла бы об этом забыть, – показываю взглядом на свой внушительный живот.

– Это радует, – парирует он, с каким–то жадным интересом впиваясь в мою выпуклость, мне даже приходится обхватить себя руками, чтобы он перестал так пялиться.

Он открывает пакеты с логотипом известного ресторана, я помогаю разложить на столе еду.

– Вечером съездим в магазин. Вы, женщины, любите покупать что-то для младенцев, заодно и развеешься завтра. Я составлю тебе компанию, – ставит меня в известность Фарид и присаживается напротив меня.

Мне совершенно не нравится эта идея, особенно с учетом того, что моим сопровождающим будет он, но я цепляюсь за его предложение, как за спасительную соломинку. Если я буду почаще выбираться из дома, то ослаблю его бдительность и смогу помочь Богдану с моим побегом.