Королевство белок - Юлия Тулянская

Заглянув к Зорану в комнатушку в трактире, Илла застала его за кружкой пива, из которой они отхлебывали по очереди с котом. Илла еще никогда не видела, чтобы коты пили пиво! А Зоран накануне представления был такой же, как обычно, точно он единственный не слыхал, какой поднялся шум.

Илла села напротив Зорана. Некоторое время она смотрела на него в упор и молчала. Потом выговорила:

— Зоран, я, знаешь, решила… Ты очень хороший, Зоран. Давай будем с тобой вместе жить? По-настоящему… Ты ведь предлагал — ну, а я согласна. Я буду верная, — ее голос дрогнул. — Ты не смотри, что я иногда говорю, будто мне никто не нужен. Я тебя… буду любить.

Иллесия встала, обошла стол и положила руки на плечи Зорану. Зоран запрокинул голову, чтобы поглядеть на нее. Илла, наклонилась; чувствуя, что ей становится жалко его до боли, добавила:

— И, знаешь… Ты, конечно, стряхнешь с себя эти камни, как песчинки, и друга Хассема спасешь, и я тебя не брошу никогда.

Во внутреннем дворе Богадельни собралась густая толпа, и сверху двор стал похож на котелок, в который насыпали крупы. С высоты — с полуразрушенных стен — смотрели мальчишки, и достать их оттуда, чтобы потребовать платы за зрелище, нечего было и думать. «Крупа» в «котле» давно уже кипела. На площадке посреди пустыря были сложены две большие груды камней. Вокруг еще с утра поставили длинные самодельные скамьи. Это и были лучшие, платные места. Несколько здоровенных парней следили за тем, чтобы на скамейки не лез кто попало. Зоран сунул в руки Иллесии своего кота и усадил ее поближе к веревке. Илла взяла с собой Ирицу: «Идем, подруга!». Берест и Хассем затерялись в толпе: их Плакса ни за что не хотел пускать даром.

Зоран был полуголый, в одних штанах, с перетянутым широким кушаком станом. Перед выходом он обеими руками растрепал себе бороду, пояснив Илле: «В цирке надо — как грознее!» Со всклокоченной бородой, седой взъерошенной гривой волос он особым, тяжелым шагом силача вышел на площадку. Заиграли уличные музыканты. Пока Зоран перекатывал под кожей мышцы, разогреваясь, толпа не сводила с него глаз. Его грудь была вся в боевых шрамах, а спина с каких-то давних пор сплошь расписана бичом.

Наконец Зоран кивнул, и сейчас же двое парней постелили ему на земле красный плащ. Музыканты заиграли тревожнее. Зоран встал на колени и улегся на плащ ничком. Вдоль спины ему положили тонкие доски, чтобы, если камень попадется с острым углом, не поранил тела. Тут же работники, сразу по трое с каждой стороны, начали класть на Зорана один булыжник за другим. Зоран лежал неподвижно, а курган рос, и его тело скрывалось под камнями. Когда заложили большую седую голову, Илла поднесла кулак ко рту и прикусила палец. Курган рос до тех пор, пока на Зорана не положили все камни. Тогда по чьему-то знаку музыканты перестали играть, и настала мертвая тишина. Толпа вокруг не смела и дышать. Но пролетало мгновение за мгновением, а ни один камень не шелохнулся. Илла вскочила со скамейки, по-прежнему прижимая ко рту кулак. В это время каменный курган дрогнул, и всколыхнувшаяся было толпа затаила дыхание снова. С отчетливым стуком сверху скатилось несколько булыжников. Курган задрожал опять. Камни начали раскатываться по сторонам все быстрей. Сидевшим на ближних скамьях уже было видно, как кто-то медленно ворочается внутри кургана. И вдруг с глухим ревом посреди кучи камней взметнулась фигура с поднятыми руками, с побагровевшим от натуги лицом. Разбросанные камни какое-то мгновение и вправду казались песчинками, а Зоран — великаном.

— Зоран! — изо всех сил крикнула Иллесия, опередив рев толпы.

Она сунула Ирице испуганного кота и перелезла через веревку. Зоран будто не видел ее. Она еще раз крикнула, стоя прямо перед ним, пытаясь перекрыть гул толпы:

— Зоран!

Вдруг, всклокоченный и страшный, он показался Иллесии чужим. Она не сводила с него встревоженного взгляда, пока не узнала в глазах Зорана всегдашней знакомой печали.

Тогда Илла взяла его за руку:

— Пойдем, Зоран, здесь больше нечего делать. Пойдем домой.

Иллесия отвела Зорана не в комнатушку при трактире Плаксиного отца в Колокольне, а в их собственную потайную каморку. Илла сразу же усадила его на топчан и принялась, опустившись рядом на колени, вытирать его вспотевшее, разгоряченное лицо куском ткани, подливая воду из кувшина.

Хассем пошел на пустырь вскипятить на костре котелок. Он рад был остаться один. Перед его глазами еще стоял незыблемый каменный курган над живым телом Зорана. Когда-то поединок Береста и цепного волкодава на каменоломнях вызвал у него боевой восторг, от которого хотелось дико завыть. В этот раз, смотря на торжество человеческой силы, он не пережил этой странной ярости — а только опустошенность и отчаяние. Он рад бы был убежать и спрятаться — и все же не мог отвести глаз от кургана. Теперь, после победы Зорана, Хассем чувствовал облегчение, но усталость и опустошение остались.

Возвращаясь с котелком, Хассем столкнулся со Стином.

Плакса Стин не обратил внимания на молчаливого юношу. Он первым вошел в каморку и протянул кошелек:

— Твоя доля, Зоран!

— А, Стин! — Илла взяла кошелек и положила на табуретку.

— Здесь все, — сказал тот. — Процент от выручки, как договорились, — и, назвав вырученную сумму, вслух высчитал процент.

— Я играю честно, — сказал он Зорану. — У меня есть к тебе предложение. С твоими мускулами и моей головой мы могли бы стать богачами. Зоран, хочешь, я сделаю тебя богатым человеком?

— Я женюсь, — произнес Зоран таким тоном, в котором слышалось «нет», и показал глазами на стоявшую посреди каморки Иллу.

— Это и так всем ясно, — Плакса опять засмеялся, показывая, что считает его отказ за шутку. — Женись, пожалуйста. А я дам тебе шанс заработать для жены денег. Илла, разве ты не хочешь выбраться из трущоб? Со временем Зоран купит тебе дом в городе, если будет показывать такие трюки.

— Ну нет, Стин! — Илла даже стиснула кулаки. — Больше я вам его камнями засыпать не позволю, и не думай! И одного раза хватит, — Илла села на топчан рядом с Зораном.

Тот так открыто любовался ей, что Илла бросила на Плаксу гордый взгляд: понял, мол, как я скажу — так и будет! Стин, перехватив этот взгляд, сделал для себя выводы и скоро попрощался.

В каморке Ирица поила Зорана травником. В лесу она никогда не заваривала травы, но когда узнала, что так делают люди, сразу поняла, что это может помогать в лечении: ведь она от природы знала силу и свойства каждого растения. Поэтому Ирица набрала на пустыре нужных трав, залила кипятком и теперь делала все, чтобы Зоран отдохнул после представления. Илла и кот сидели около него на топчане.

Берест, чтобы никому не мешать, устроился в углу. Он глядел, как Ирица заваривает травник и дает Зорану кружку. В эту минуту лесовица казалась ему обычной человеческой женщиной, чьей-нибудь дочерью и сестрой, и его невестой.

— Зоран, а кто оставил тебе такие рубцы на спине?… Это не от клыков, не от когтей, не от ножа, — Ирица вспомнила ножевую метку у Береста на груди.