О дивный модный мир. Инсайдерские истории экс-редактора Cosmo о дизайнерах, фэшн-показах и звездных вечеринках - Эми Оделл

В этот момент я была та-а-ак рада тому, что сходила в магазин Bloomingdales’s и купила туфли телесного цвета, а не надела черные туфли с шипами, которые хранились в шкафу. Если у нас с Марком Холгейтом было одинаковое представление о том, какая обувь выглядит старомодно, возможно, мое место было здесь! Но так как я все время носила эти лодочки с шипами, то, возможно, место в журнале было не для меня.

Пока мы разговаривали, зазвонил телефон. Анна (или ее ассистентка) позвонила в кабинет Марка за пять-семь минут до того, как мне было назначено. Марк сообщил, что мы еще болтаем, и спросил, хочет ли она увидеть меня сейчас же. Не успели мы обменяться репликами, как опять зазвонил телефон. После короткого разговора стало ясно, что я увижу Анну. Сейчас? Сейчас!

Идя по коридору, я думала только о том, как справиться с тошнотой. В холле Марк подтолкнул меня к одной из ассистенток Анны, словно я была теннисным мячом в игре. (Возможно, Винтур рассматривает собеседование как серию матчей, в которых потенциальных работников перебрасывают от одного сотрудника к другому, пока сама Анна не вышибет их за дверь.) Она была просто великолепна! И такого же роста, а во мне было шесть футов[31], на каблуках – еще выше. Как будто она была не просто нанята на эту должность, но прошла кастинг. Ассистентка дважды нервно переспросила, как меня зовут, чтобы представить меня, когда я войду chez Anna[32].

Все выглядело именно так, как описывали в статьях и показывали в фильмах. Если вы отправляетесь на Гавайи, то это приятно. Если идете на собеседование – это ночной кошмар: вы-то думали, что это не может быть правдой, но на самом деле все так и есть.

Хотя воображение рисовало разные замечательные вещи, связанные с работой в Vogue, я никогда не думала о последствиях сильного страха перед боссом, о том, как это повлияет на результат.

По сторонам от двустворчатой двери, ведущей в кабинет Анны, были оборудованы два рабочих места с компьютерами – как в фильме «Дьявол носит Prada». Легендарный проход к ее столу был именно таким длинным, как о нем все говорили: достаточным для того, чтобы рассмотреть вас, оценить наряд и вызвать чувство смущения. Все помещения офиса Condé Nast были залиты серым приглушенным светом, но кабинет Анны выглядел бастионом белого. Перед ее столом стояли два серебристых металлических стула. Слева от входа – зона с диваном. Вы, конечно, видели это в документальном фильме о журнале Vogue «Сентябрьский номер», а также в картине «Дьявол носит Prada». Мне показалось, что потолок в кабинете ниже, чем я представляла, из-за чего появлялось ощущение близости, если сидеть перед ее столом. Это было странно и не ассоциировалось с Анной.

Анна сидела за столом спиной к окнам, выходившим на Таймс-сквер и знаковым перекресткам центральной части города, на которые определенно предполагалось смотреть с высоты. За окном было светло в любое время суток, и становилось понятно, почему Анна всегда носит в помещении солнцезащитные очки. Но если она сидела спиной к свету, то любой ее собеседник оказывался к нему лицом.

Итак, я приблизилась к Устрашающей Анне, освещенной мерцающим светом реклам; она встала из-за стола. На ней было голубое платье с принтом, которое выглядело дороже любого предмета мебели в моей квартире, включая матрас. Она протянула мне руку. Не помню, что я почувствовала, потому что не могла отвести взгляд от моего резюме, лежащего на ее столе. Эта женщина не только знала о моем существовании – перед ней лежало мое резюме, которое она собиралась прочитать в моем присутствии. Я ощутила, как загорелись щеки, по телу прошла горячая волна. Климакс в двадцать с небольшим? Вполне возможно. Многие городские жительницы, перегруженные работой, уже с этим столкнулись.

Итак, словно под действием силы неонового света от рекламного щита с Таймс-сквер, она нагнулась вперед и протянула мне руку. Широко улыбнулась. Мы обменялись рукопожатием.

– Рада вас видеть, – сказала Анна.

– Спасибо, что уделяете мне время, – промямлила я.

Беседа с Устрашающей Анной, освещенной мерцающим светом, требует максимальной концентрации, для того чтобы не вести себя как кошка, следящая за точкой от лазерной указки. Половину времени мне хотелось дать себе по физиономии, другую половину времени – дать по физиономии ей. Когда вы идете на собеседование, и неважно, с Анной Винтур или нет, то вы не можете обращаться с собеседником как с игрушкой для кошки, если рассчитываете на успех.

– Итак, вы – одна из тех, кто преследует меня на сайте The Cut, – усмехнувшись, сказала Анна. То есть она очень быстро поставила меня в крайне неловкое положение.

– Ха-а-а-а… – произнесла я.

Затем Винтур задала обычные для собеседования вопросы о том, как я распределяю время в течение дня. Я объяснила, что главным образом сижу за столом и каждые сорок пять минут выкладываю в блоге свои посты или редактирую посты, приходящие от сотрудников офиса или от фрилансеров.

– Вы выходите в свет? – спросила она. – Посещаете мероприятия?

– Большую часть времени я провожу в офисе, – объяснила я. – Когда нужно собирать новостные блоги, практически не остается времени выходить в свет.

– Мне нравится, когда репортеры бывают на людях, все видят, – сказала Анна. Вероятно, она имела в виду модные мероприятия и посещение шоурумов, то есть осмотр висящей на стойках одежды. Мало у кого из работающих в интернете журналистов в Нью-Йорке есть время на это.

– Я была бы рада оторваться от рабочего места и посещать больше мероприятий, – сказала я. – К сожалению, сейчас это не входит в мои обязанности.

Анна действительно казалась застенчивой, как и предупреждала моя советчица. Она часто опускала глаза, не смотрела в лицо, что можно было принять за признак нервозности. Могу понять, поскольку сама – стеснительная и неловкая; и тот факт, что я удачно проходила собеседования, идет вразрез с моей природой. Полагаю, единственное, что работает в мою пользу при всей моей робости, неуклюжести и неумении продать себя (на собеседовании, во время интервью со знаменитостями), это моя очевидная прямота. Я не способна скрывать свои эмоции и мнение, не умею вешать лапшу на уши. И у меня не было намерения врать или притворяться на этом собеседовании. Во-первых, я была для этого слишком испугана. А во-вторых, предупреждение не делать вид, что я разбираюсь в теннисе, беспокоило меня, как шипы на обуви от Christian Louboutin, не дававшие покоя Марку Холгейту.

– Чем вы занимаетесь по выходным? – спросила Анна.

К счастью, этот ответ я отрепетировала.

– Мой приятель учится в магистратуре в Бостоне, в Гарвардской школе бизнеса, поэтому я часто езжу к нему по выходным. Но работы так много, что иногда приходится сидеть за компьютером по субботам и воскресеньям. И еще я бегаю: каждое утро – от трех до пяти миль, – похвасталась я.