Метро 2033. Право на силу - Денис Шабалов

Родионыч отчетливо понимал, что такая кротовья жизнь, какую вели обитатели Убежища, – не вечна. И что настанет день – пускай и спустя десять, пятнадцать лет – когда людям все-таки придется выйти наружу. Нужда выгонит, а что еще вероятнее – тоска по солнцу, небу, ветру. Человек не приспособлен к подземной жизни, два-три поколения – и он начнет вырождаться, а этого уже допустить было нельзя. И вот к тому-то времени и необходимо подготовить бойцов, которые смогут обеспечить безопасность рядовых обитателей Убежища, – люди уже знали, что на поверхности буйным цветом цветет иная, пришедшая на смену человеку жизнь.

Уверенность в том, что когда-нибудь подземное заключение закончится, полковнику внушали дозиметры. Если на момент Начала в окошках приборов мелькали цифры вовсе уж заоблачные, то в течение следующих лет регистрируемый фон снизился до трехсот рентген и медленно продолжал падать. Конечно, до полной очистки было далеко, период распада некоторых радиоактивных элементов составляет не десятки и даже не сотни лет, но Родионыч все-таки надеялся, что еще при его жизни людям удастся вернуться на поверхность.

* * *

Первый день занятий начался оригинально – полковник устроил ребятам вступительный экзамен. Кроме Данила и Сашки под его крылом оказались еще его собственный сын Илюха по прозвищу Ариец и Тарас Дума, бывшие тогда еще Илюшкой и Тарасиком. В тот день на орехи досталось всем четверым.

– Перед тем как мы с вами приступим к тренировкам, я хотел бы выяснить ваш общий уровень подготовки, – расхаживая в своем отсеке перед выстроенными в одну шеренгу пацанятами, рассуждал полковник. – Это необходимо для того, чтобы я понял, с какой нагрузкой мы начнем работать. Парни вы уже взрослые, матерые, на Север, вон, собрались, – он кинул полный иронии взгляд на покрасневшего Даньку, – поэтому миндальничать с вами я не собираюсь. Сегодня проведем два теста: тест на общую выносливость и тест на мышечную работоспособность. Во время первого теста вы будете бегать, а во время второго – выполните некоторые физические упражнения… К пробежке прошу отнестись со всей серьезностью, не лентяйничать. Иначе, боюсь, результаты будут как у девяностолетних старичков, и придется мне с вами не спортом заниматься, а лечебной физкультурой… Вопросы есть?

Шеренга молчала.

– Вопросов нет. Тогда вперед, в Большой зал.

Большим залом называлось то самое печально известное бомбоубежище, откопанное по пути к нефтебазе. Убежище это с тех пор практически не использовалось даже под склады – людям было неприятно заходить в то место, которое они помнили мрачным склепом с кучей полуразложившихся тел. Ну а раз такое большое помещение пустует – почему бы не оборудовать из него спортивный зал? Пойдет и это за неимением другого, более просторного. Был еще Малый зал – на первом уровне, – в котором немногие желающие занимались тяжестями, но он для подвижных тренировок не годился. Малый зал был действительно мал, а для рукопашного боя необходим простор.

Сначала они бегали. Прямой, протяженностью в один километр, в Убежище не нашлось, и полковник гонял ребят по трехсотметровому штреку, проложенному когда-то от Большого зала до нефтебазы, – туда, обратно и опять туда. Штрек этот заканчивался гермодверью, снятой с входных тамбуров, за которой находилась разветвленная система ходов, проложенных к днищам емкостей с солярой. Штрек был достаточно просторен, чтобы в нем разминулись два взрослых человека, двигающихся в полный рост, потому для пробежек ребят он подходил наилучшим образом.

Результаты, к удивлению полковника, оказались неплохими. Парадоксально, казалось бы, но факт – дети Убежища, в отличие от детей, росших еще до Начала, не испытывали дефицита подвижных игр и двигательной активности. Коридоры длинные, куда хочешь – туда и беги, и, кроме этой беготни, практически никаких развлечений, в то время как до Начала ребенка было трудновато оттащить от телевизора или компьютера. Родионыч назвал время – три с половиной минуты – на отлично и три сорок – на удовлетворительно. Только Сашка – самый младший все-таки – пробежал на четверку, остальные уложились в твердую пятерку. Полковник был доволен.

– Молодцы! Орлы! Вот это я понимаю! – обойдя шеренгу, он шутейно пожал каждому ребятенку руку. Пацаны сияли. – В мое время не каждый ваш сверстник такое мог осилить. Игрушки на компьютере жизнь заменили. Нет, чтоб в прятки или, там, в догонялки поиграть – упулятся в экран и сидят, по мышке пальцем лупят. Какая уж тут физическая подготовка… Срамота одна! – полковник, сердито нахмурившись, вновь прошелся вдоль шеренги. – Ну что ж, первый тест пройден. Результаты хорошие, и это дает надежду, что такие же будут и во втором.

Как в воду глядел. После пробежки занялись физическими упражнениями. Необходимо было отжаться в упоре лежа, потом сделать «лягушку», затем пресс и, наконец, прыжки вверх из полного приседа. Каждое упражнение выполнялось по десять раз, и, пройдя полный круг из четырех упражнений, нужно было тут же, без единой секунды отдыха, приступать ко второму. Пять кругов – отличный результат – прошли все. Правда, Санька немного смазал последний, но пятилетнему пацаненку, в силу его малолетства, простительно.

Родионыч остался доволен, и с экзамена ребята ушли хоть и измотанные, но гордые: как же – выдержали! Думали, что такая же нагрузка будет и в дальнейшем, – да ошибались. Нагрузки их ожидали гораздо более серьезные…

Полковник взял с места в карьер. Данька – как, впрочем, и все остальные, – не привыкший к серьезным физическим нагрузкам, уползал из зала в сомнамбулическом состоянии. Жутко болели мышцы рук, подгибались ноги, тянуло плечи, спину, мышцы пресса, груди… Он просыпался по ночам, чувствуя, как ломает тело, как печет натруженные днем мышцы, как где-то глубоко внутри, в самой середине мышечного пучка, часто-часто дергает маленький злобный пульс, временами расползаясь по всей мышце пекущей саднящей болью. Со временем, для того чтобы тренировочный эффект неуклонно рос, нагрузки лишь повышались. Если в первый год тренировка шла всего час, причем с довольно длительными перерывами, то спустя три она длилась уже по два с половиной часа, и перерывы на отдых были минутными. Да и работа разительно отличалась от первых дней – она стала куда более напряженной, насыщенной, жесткой.

И все же первые года три это была чисто рукопашка, причем рукопашка очень осторожная – ребят необходимо было сначала приучить к спорту, к нагрузкам, а уж потом постепенно ужесточать требования. И хотя с самого начала рубка шла в полный контакт – полковник, учивший ребят не «по школе», а «по жизни» и не признававший «условно-боевых» единоборств, не допускал никакого «обозначения» удара или полуконтактных боев, – руки и ноги все ж обматывались бинтами из хозяйства Айболита, а под бинты подкладывался толстый слой поролона. Родионыч понимал, что все матерые волки были когда-то обыкновенными несмышлеными щенками и начинали свое обучение с азов. Не дашь же малому ребенку на первой же тренировке нож или саперную лопатку и не заставишь его отмахиваться в спарринге голыми руками, да еще и с применением болевых и удушающих. Перед этим необходимо было наработать общую базу движений, хоть какую-то скорость, силу, выносливость, а уж потом переходить к следующему этапу подготовки…