Бегство из Эдема - Патриция Гэфни

– Сара…

Но в эту самую минуту из ее груди вырвался сдавленный смешок, и он понял, что она вот-вот готова расхохотаться. Майкл тоже это услышал и немедленно обежал вокруг нее, стараясь заглянуть ей в лицо.

– Что смеешься? – спросил он и сам засмеялся, не дожидаясь ответа. – Ты увидела что-то смешное, мамочка?

Сара выпрямилась, утирая невольно выступившие на глазах слезы.

– Ничего-ничего. Расскажи мне, где будет твоя комната.

Она нашла в сумочке платок и воспользовалась им, бросив на Алекса виноватый взгляд.

– Ну, конечно, не на этом этаже, – снисходительно объяснил Майкл.

Взяв мать за руку, он подвел ее к тому месту, где должна была располагаться одна из многочисленных гостиных, и указал:

– Она будет прямо здесь, вот над этой комнатой.

– Как это чудесно: прямо под твоим окном будет расти дерево, и ты сможешь им любоваться. Знаешь, как оно называется? Медный бук. Я рада, что вы сумели его сохранить, – добавила Сара, обращаясь к Алексу.

– Мы сохранили все, что могли.

– Твоя комната будет вот здесь, – продолжал Майкл, размахивая руками, – а папина – вон там, в конце коридора. Тут будет коридор, понимаешь?

– Да, я вижу. Очень мило.

– Мам, а почему вы с папой не спите в одной комнате?

Сара сначала поморщилась, потом порозовела. Открыла и закрыла рот, но так ничего и не сказала. Алекс понял, что надо было бы отвернуться из вежливости, чтобы ее не смущать, но в то же время ему до смерти хотелось услышать ее ответ.

– Папа и мама Чарли О'Ши всегда спят в одной комнате, – упрямо продолжал Майкл, – и Чарли говорит, что они спят даже в одной кровати. А почему вы с папой…

– Майкл, – вмешался Алекс.

– Да, сэр?

– Знаешь, какая разница между балочным и сводчатым перекрытием?

– Нет, сэр.

– Идем, я тебе покажу.

– Вот здорово!

Дожидаясь, пока щеки перестанут гореть, Сара придумала не менее полудюжины остроумных ответов на вопрос сына. Какая досада, что они не пришли ей в голову минутой раньше! Она с резким щелчком раскрыла зонтик и подошла поближе, чтобы взглянуть, как мистер Макуэйд что-то растолковывает Майклу при помощи нескольких палочек. Они сидели на корточках, склонившись друг к другу и чувствуя себя вполне непринужденно. На лицах у обоих был написан совершенно одинаковый детский интерес к занятию, которым они были поглощены.

Эта картина странным образом подействовала на Сару. По причинам, которых она никогда не понимала, Бен не умел вот так просто, по-доброму играть с Майклом. Должно быть, он любил сына – она не могла поверить, что это не так, – но был неспособен проявить свою любовь. А вот Майкл, несмотря ни на что, относился к отцу с простодушной, нерассуждающей ребячьей любовью, и у нее сердце разрывалось при мысли о том, что Бен когда-нибудь использует это чувство, чтобы причинить боль сыну.

Алекс поднял голову и усмехнулся ей. Она подошла поближе, улыбаясь в ответ. Он был без сюртука, в рубашке и в подтяжках, на башмаки налипла засохшая грязь, из карманов брюк торчали чертежные инструменты. Кожа у него стала бронзовой, а волосы еще сильнее выгорели отдельными прядями и приобрели золотистый оттенок на летнем солнце. Он казался сильным и надежным, мускулистым и мужественным. Рабочая одежда и обстановка были ему к лицу. Сидя на корточках в пыли, он выглядел не менее привлекательно, чем в вечернем костюме у «Шерри» или у нее в гостиной. Разного рода туманные причины, по которым Сара его избегала и о которых боялась даже думать, вдруг стали для нее совершенно ясны. Все свелось к простой и банальной истине: она хотела его. Хотела, чтобы он принадлежал ей.

Но это была недостижимая мечта.

Что ж, все в порядке. Подобные мечты безнадежны, а следовательно, безопасны. Из них никогда ничего не выйдет.

Вот почему, когда Майкл спросил, может ли мистер Макуэйд пойти с ними вечером на прогулку по Горной тропе, Сара согласилась. И когда приглашение было повторено на следующий день и через день, и еще через день, а потом вообще перестало повторяться, потому что все трое просто стали считать совместную прогулку чем-то само собой разумеющимся, она ничуть не встревожилась. Ощутила легкий укол в сердце, и больше ничего. Она к этому привыкла.

Поведение Алекса еще больше убедило ее в том, что ей ничто не угрожает. Его обращение с ней неизменно отличалось церемонной вежливостью. Мистер Макуэйд был настолько благопристоен, что Сара начала всерьез спрашивать себя, уж не напился ли он и впрямь в тот вечер в казино. Теперь ей все произошедшее во время вечеринки представлялось сном или недоразумением, значение которого она по глупости преувеличила.

Мистер Макуэйд был вежлив, предупредителен, услужлив и ненавязчив – ну просто идеальный спутник в таком городе, как Ньюпорт, обитатели которого не потерпели бы даже малейшего отступления от общественных приличий, а любого нарушителя уничтожили бы на корню. К тому же Алекс был мил, весел и неизменно добр с Майклом: Сара не могла бы желать более приятного знакомства. И если изредка случайная искра беззаконного желания прорывалась сквозь ее неизменную сдержанность, она с легкостью прощала себя.

В конце концов она была всего лишь женщиной, а не куском льда! Это естественно, что ей приходят в голову разного рода фантазии. Да, естественно, но… от них не было никакого толку. И они причиняли боль. Но поскольку они причиняли боль только ей одной, она готова была терпеть.

Июнь промелькнул быстро. Бен так ни разу и не появился в Ньюпорте. Сара знала, что он не станет приезжать на каждый выходной, как обещал, но полагала, что все-таки увидит его хоть раз или два, однако он вообще не удостоил Ньюпорт своим посещением. Поэтому для Сары долгие летние дни стали отдыхом от изматывающего душу нервного напряжения, постоянной тревоги, недоверия, страха и дурных предчувствий. Она несколько раз говорила с мужем по телефону, докладывала о том, как продвигается строительство особняка, о здоровье Майкла, о своих скромных успехах на светском поприще. Бен в свою очередь сообщал, что в клубе ему удобно, что дела идут хорошо и что как-то раз он заехал домой за какой-то забытой вещью и убедился, что мисс Эминеску прекрасно справляется с хозяйством.

Подтверждение этому Сара находила в письмах, которые получала от Наташи. Таша писала, что уроки английского проходят успешно, что она понемногу начала заниматься шитьем, причем не только для себя, но и для самой Сары, которая была так добра, что разрешила ей попрактиковаться, перешивая некоторые из своих зимних вещей. Сара сочла это доброй приметой, означавшей, что запястье у Наташи зажило и очень скоро она найдет себе место в каком-нибудь модном ателье – если не у мистера Локхарта, то где-нибудь еще. А пока она стала толковой домоправительницей в отсутствие хозяев: принимала телефонные звонки, передавала сообщения, присматривала за рабочими, которые прокладывали новый водопровод. В общем и целом соглашение устраивало всех.