1941 – Работа над ошибками - Иван Байбаков

Закончив с ранеными красноармейцами, которые хвалили ее легкие руки и тихо благодарили, Татьяна устало разогнулась и, пару минут отдохнув, перешла к раненым немцам.

Немцы оказались разными.

В большинстве своем простые солдаты, бывшие рабочие и фермеры. Они, быстро и безжалостно отрезвленные от сладкой патоки геббельсовской пропаганды болью собственных ранений и уже успевшие понять, что для них легкая победоносная война с «расово неполноценными славянскими народами» на просторах России закончилась, а теперь начинаются тяготы и лишения, называли Таню «фроляйн» и тоже тихо благодарили по-немецки за облегчение страданий. Таня, сосредоточившись на работе, так же тихо шептала им по-немецки что-то ласково-ободряющее, чем врачи обычно успокаивают своих пациентов.

Но были и такие раненые, которые смотрели на нее с плохо скрываемой ненавистью, а после перевязки тихо шипели вслед ругательства. Таня старалась не обращать на эти ругательства внимания, пока не наткнулась на раненого офицера. Тот, будучи довольно легко ранен навылет в мягкие ткани плеча, уже пришел в себя и смотрел на Таню со смесью ненависти и высокомерия. А когда Таня начала делать перевязку, сначала осыпал ее грязными ругательствами, самым приличным из которых было «вонючая русская свинья», а потом перешел к угрозам и описанию того, что с Таней сделают победоносные немецкие солдаты, когда разобьют Красную Армию и придут на эту землю хозяевами. Вот тут Татьяна не выдержала и, закончив перевязку, в ответ, на чистом немецком языке с прекрасным произношением, ядовито прокомментировала результаты боя «победоносных немецких войск» на вот этом конкретном поле боя, а также нынешний социальный статус победоносного немецкого офицера. Поскольку в диалоге обе стороны не сдерживали голос, произошло несколько значимых и для Тани, и для немецкого офицера вещей.

Для Тани – новость о том, что она хорошо понимает и говорит по-немецки, быстро достигла ушей Сергея, который попросил ее после перевязки помочь с допросом пленных. А после восхитился многогранностью ее талантов и полушутя-полусерьезно попросил позднее позаниматься с ним немецким, на что Таня с радостью и охотой согласилась.

А вот для немецкого офицера его монолог послужил причиной трагичных изменений в судьбе и состоянии здоровья. Бойцы, видевшие, как Таня бережно возится с ранеными, и очень благодарные ей за это, сразу после ее эмоционального диалога с немецким офицером столпились вокруг и настойчиво попросили перевести, что сказал немец. Таня при переводе постаралась смягчить исходный монолог гауптмана – ей было одновременно и стыдно, и противно переводить такое. Но бойцам хватило и отредактированной версии. После этого самый сообразительный из них ласково попросил «товарища доктора» отойти от немцев и еще раз осмотреть одного раненого советского бойца, которому внезапно стало хуже, – самого дальнего от раненых немцев. А когда Таня, отойдя, проверила этого бойца, который очень удивился, когда узнал, что ему стало хуже и вновь нужна медицинская помощь, и, вернувшись закончить с немцами, мельком бросила взгляд на надменного немецкого офицера – она его сначала даже не узнала. Теперь уровень его здоровья и физического состояния был тяжелым и уверенно стремился к критическому. Кроме того, немца, судя по его теперешнему взгляду, полному боли и печали, мучили также и душевные страдания. Таня не смогла спокойно пройти мимо и снова взялась за его лечение. К ее удивлению, немец, с трудом шевеля сломанной челюстью и шепелявя выбитыми зубами, попросил прощения за оскорбления и даже нашел в себе силы сказать спасибо после повторной перевязки.

Пока Татьяна возилась с потерпевшим немецким офицером, потом заканчивала перевязки остальных раненых немецких солдат и переводила при допросе нескольких пленных, суматоха на поле недавнего боя улеглась. Бойцы закончили сбор трофеев и подготовку техники к маршу, начали рассаживаться по машинам. Вот и ее зовут в этот маленький грузовичок, который все бойцы Сергея почему-то называют смешным немецким словом «мордастенький». А где же лейтенант Иванов? Он почему-то никуда не спешил, стоя чуть в стороне и что-то объясняя группе бойцов лейтенанта Микульченко. Уже сев в кабину, Таня услышала, что лейтенант Иванов не едет, а остается в какой-то заслон. И тогда она выскочила из кабины «шнауцера», подбежала к нему, на ходу заливаясь румянцем смущения, и порывисто схватила за руку, глядя в глаза и не находя слов. Постояв так пару секунд, Таня сжала руку Сергея и тихо попросила его быть осторожным, а потом побежала обратно, чувствуя, как горит от смущения лицо, и снова спрашивая себя – да что же это с ней такое?

Когда изрядно увеличившаяся в размерах сводная колонна под командованием старшего лейтенанта Микульченко покинула место боя и двинулась в сторону Сокулки, Сергей стер с лица улыбку и созвал на инструктаж всех оставшихся, включая экипажи броневиков.

– Внимание, товарищи командиры и бойцы. Для тех, кто не понял с первого раза, повторяю – наша задача не геройски погибнуть здесь, а геройски поубивать всех врагов, кого сможем, и живыми догнать своих на бронетранспортере, оставленном специально для этого. И сохранить приданные броневики, поэтому их экипажам – на рожон не лезть, огонь вести из-за укрытий, в качестве которых очень хорошо подойдут корпуса уничтоженных танков.

После чего разъяснил диспозицию и поставил задачи каждому экипажу. Сам Сергей полез в башню немецкой «двойки» и убедился, что автоматическая 20-миллиметровая пушка заряжена и готова к бою, а специальные кассеты по десять снарядов к ней расположены удобно и доступны для быстрой перезарядки. Потом высунулся в люк с биноклем, и потекли минуты ожидания.

Не прошло и часа, как терпение засады было вознаграждено с лихвой. Показалась колонна, при виде которой у Сергея даже дыхание перехватило – от радости и злобного предвкушения. Наверное, где-то в отлаженной немецкой машине оценки обстановки и планирования движения войск произошел сбой.

Как иначе объяснить то, что по дороге, даже без традиционного мотоциклетного дозора, бодро пылили средние (тяговым усилием пять тонн) полугусеничные артиллерийские тягачи (Sd Kfz 6/1) производства известной немецкой фирмы Бюссинг-НАГ со 105-миллиметровыми легкими полевыми гаубицами (10,5 cm leFH 18) на буксире. Расчеты орудий ехали в тягачах, в них же, в оборудованных в кормовой части зарядных ящиках, перевозились боеприпасы к буксируемым орудиям. Всего Сергей насчитал 12 тягачей с гаубицами – это, получается, полный артиллерийский дивизион трехбатарейного состава моторизованной дивизии вермахта (именно моторизованной, потому что гаубицы обычных пехотных дивизий перевозились на конной тяге). И за ними следом – такой же полугусеничный Sd Kfz 6, но уже не артиллерийский тягач, а машина для инженерных войск, с немного другим типом кузова, предназначенным только для перевозки личного состава, и с буксируемым прицепом, в котором уложено все необходимое инженерное оборудование. Ни боевого охранения, ни зенитного сопровождения у колонны не было. Сергей, как это увидел, сначала не поверил, а потом пробормотал сквозь зубы:

– Это что же, после успехов первых дней войны немчики так обнаглели, что уже без охранения и зенитного прикрытия свою артиллерию тягают? Ну, прямо как наши сейчас. Но наши-то от безысходности – техники поддержки и ПВО у нас кот наплакал, а эти? Или они думают, что Красная Армия уже совсем загнана? Опасное заблуждение, камрады, я бы сказал, смертельно опасное заблуждение. И сейчас мы вам это докажем на практике. После чего приник к прицелу танковой пушки.