Спасите меня, Сатана Алексеевич! - Адель Грейс

«Исчадие Ада». Неугомонный тип, какой-то. Уверен, что подругу Николь бы так не назвала. А вдруг что-то произошло? Может, ответить? Нет. Пусть Вершинина сама разбирается. Ставлю будильник, чтобы девушка выпила препарат. Их нужно выпить через час после укола.

Набираю в шприц препарат. Беру готовые салфетки со спиртом. Хочет Вершинина или нет, но я вколю ей это, если надо применю силу. Бесшумно выхожу в коридор, кладу на комод её телефон. Николь как раз в этот же момент подходит к двери в ванну.

Всё делаю быстро, толкаю к стене и пока девушка шокирована, протираю костлявую, но всё равно аппетитную ягодицу спиртом, а затем колю препарат. Он достаточно болючий, но зато действенный.

А когда она заплаканными глазами оборачивается ко мне, я сперва теряюсь и не успеваю среагировать. Звонкая пощечина рассекает тишину. Это моя первая. И это оказывается очень больно.

Как она посмела меня ударить! Чувствую, как злость поднимается из недр моей и так не самой приятной души. Мне хочется ей ответить, но я никогда в своей жизни не бил женщин. Никогда.

А мне необходимо выплеснуть эти негативные эмоции и единственный вариант, что приходит в голову — это поцеловать.

Я сошёл с ума, но остановиться уже не мог. Она ударила. Меня! И я единственное, что могу сделать — это растерзать её губы.

Не её я хотел успокоить, а себя. Идиот.

Что-то выговариваю ей, прошу выпить все таблетки и ухожу.

На улице пытаюсь привести свои мысли и чувства в порядок, но вижу, как у моей машины стоит Астахов и о чём-то разговаривает с Захаром.

— Всё уезжаем, — командую я водителю, проходя мимо друга. Сейчас мне совершенно ничего не хочется с ним обсуждать.

— Ну что сделал ей укол? — с усмешкой интересуется друг. И в этой насмешке я чувствую скабрезность вопроса. Стараюсь не реагировать, — Знаешь, я только сейчас всё понял. Ты сам дал карт-бланш, но при этом ни на секунду не давал повода мне приблизиться к Николь. Сначала я подумал, что это всё глупая случайность, но теперь всё стало на свои места.

— Илья, езжай домой, ты не в себе, — чеканю я, давая понять, что не намерен сейчас говорить о Вершининой и о ситуации в целом.

— Я-то поеду, — отходит к своей машине, — Просто признайся хотя бы себе, что она, — показывает рандомно на окна дома, — Тебе нравится! — садится в тачку и с визгом выезжает со двора.

Вообще ничего не трогает после этой сказанной глупости. Мне не нравится Николь. Просто я чувствую себя виноватым в том, что она заболела и только всего. И поцелуй тоже больше ничего не значит для меня. Это была минутная слабость.

Сажусь на пассажирское и пока едем домой, пишу Юле список задач на завтра. Через десять минут прилетает кучу извинений, и что она не сможет это всё выполнить, так как Илья Сергеевич запретил, пригрозив увольнением.

Прекрасно! Илья словно маленький обиженный мальчишка, который только на эмоциях принимает самые глупые решения. Каким был в институте таким и остался. С годами ничего не меняется.

Пишу Таисии с просьбой завтра побыть моей помощницей, естественно за двойную оплату. В ответ получаю фотографию — руку со средним пальцем.

Дьявол! Ну что за женщина!

Глава 23

Я открываю глаза и сперва даже не понимая, где нахожусь. Часто моргаю, пытаясь сосредоточиться хоть на чём-то, но в голове ни одной мысли. Абсолютно. Всё чисто и стерильно, словно меня вчера переформатировали.

Лежу так с открытыми глазами, пока не звенит будильник. С испугу подскакиваю, отчего в голову ударяет сильная боль, и я наконец вспоминаю, что вчера произошло.

Мне кажется я никогда так не орала на отчима. Впервые мне удалось высказать всё, что я о нём думаю — открыто, честно и не щадя его в выражениях. Видимо он не ожидал такого взрыва эмоций, поэтому быстро скинул вызов. А через полчаса написал, что у меня осталось три недели и скинул наши с Никитой билеты.

Ровно через три недели я с братом отправляюсь в Израиль на лечение. Если, конечно же, выполню свои условия.

После эмоционального разговора я выпила таблетки, что принёс Фишер и моментально отрубилась. Что это был за препарат? Будто снотворное какое-то, однако на удивление чувствую себя намного лучше вчерашнего киселя.

Я помню, что у меня на сегодня отгул, но встаю и иду в душ, привожу себя в порядок. Надеваю брюки, блузку, делаю пучок на голове, однако выходит он слегка небрежным. Ну и пусть. Возможно сегодня будет мой последний рабочий день.

Я не знаю, что известно Ростиславу, но то что он знает мой пароль от телефона — правда. Будильник прозвенел через час после его ухода, не считая пары минут, которые мы потратили на поцелуй и пощёчину. До сих пор всё лицо покрывается пятнами. Я ударила босса! Меня даже поцелуй не так впечатлил, как моя реакция на укол. Хотя целуется он… мммм… Я сейчас снова в кисель превращусь.

Так. Хватит! Есть проблемы по важнее.

Читал ли он сообщения от отчима? Если читал, то почему сразу не обратился в полицию?

Хотя… Все сообщения были непрочитанными, может он и не в курсе, что происходит, однако уверенна, меня ждёт кучу вопросов.

В голове снова появилось столько мыслей, отчего мне опять захотелось той амнезии, что дал препарат, прописанный доктором. Кстати, Фишер сказал, что нужно выпить ещё одну таблетку утром, очень надеюсь после неё меня не вырубит.

Беру с собой витамины и ещё какой-то препарат. Пусть будет, что будет. Если что… у меня в голове уже созрел план. Постараюсь продержаться тут ещё минимум две недели. Затем по-тихому уволюсь, получу расчёт, вернусь в Москву, заберу брата и скроюсь где-нибудь. На крайний случай возьму кредит или одолжу у кого-то деньги и всё равно уеду от этого тирана. Вместе с братом!

Через полчаса я уже поднимаюсь на тринадцатый этаж офисного здания. Босса ещё нет. Просматриваю почту, и там со вчерашнего дня никто не выполнял задачи. Ужасаюсь объёму работы, но всё равно расставляю приоритеты. Звонит внутренний. Это с ресепшена. Сатана уже на месте.

Быстро делаю кофе. У меня уже получается лучше. Ставлю на его рабочий стол и как раз, когда лифт сообщает о прибытии, покидаю кабинет.

— Доброе утро, Ростислав Алексеевич! — встречаю с улыбкой босса, однако голос слегка подводит. Если честно, мне немного страшно. Если всё-таки ему удалось как-то прочитать сообщения, то пусть лучше признается в