Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Брат во Христе - Сергей Панченко

Рэб тяжело вздохнул. Ему было очень жаль эту семью, попавшую в Улей по роковому стечению обстоятельств. Он встретил их первыми и теперь, по приметам Улья, должен стать их крестным отцом.

– Не буду вам врать, вернуться нельзя. Я здесь недавно, дней десять прошло, а в сравнении с вами как будто прожил здесь целую жизнь.

– Где «здесь»? – спросил мужчина.

– В Улье. Место такое странное.

– Вы нас разыгрываете? – снова послышался женский голос.

– Вам мало этой твари? – Рэб кивнул в сторону трупа. – Это, между прочим, из человека выросло. По здешней классификации – топтун. Не самая страшная тварь, но уже достаточно мощная.

– Это не укладывается в голове! – воскликнул водитель. – Может быть, вы все-таки покажете нам дорогу?

– Посмотрите у себя в смартфоне, – предложил Рэб.

– Они почему-то не ловят, – удивленно произнес мужчина.

– Да вы что! А я уже и слово это забывать стал – смартфон. Здесь их вообще нету. Как и дороги домой.

Рэб достал бутылку с живцом и приложился к ней. Мужчина с некоторым отвращением посмотрел, как Рэб пьет из подозрительно грязной бутылки нечто, напоминающее воду из грязной лужи.

– Не смотри так – это нектар, живец, основа основ. Без нее вы помрете дня через три-четыре. Кстати, никому из вас сейчас не неможется?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что большинство людей, попав в Улей, заболевает и превращается вот в такую дичь, и только немногим удается сопротивляться. Они все время должны пить живец, чтобы не умереть, а зараженные – по той же причине есть мясо.

– Алексей, мы возвращаемся, – раздался женский голос, в котором слышались приказные нотки. – Спасибо, что помогли нам!

– Извини, но мы попробуем найти дорогу назад. Поедешь с нами?

– Нет, спасибо. Я иду вон в том направлении. Там, говорят, река Лена часто подгружается. Я проторчу там сутки, буду ждать, вас. Имейте в виду: через сутки, извиняйте, пойду дальше, спасайтесь сами.

– Лена? – раздался удивленный детский голос. – Лена же в Сибири!

– Да, откуда здесь Лена? – удивился глава семейства.

– Да хрен его знает, откуда здесь всё! Тут – Лена, через дорогу – Москва, а там уже буржуи нерусские живут. Кто здесь мешает и в каком порядке, никому не известно.

– Поехали, Алексей, поехали! – настаивала жена.

– Извини, мы попытаемся.

– Всего хорошего! Если что, держите путь, куда я вам указал, и не лезьте на глаза всем подряд на своей красной колымаге.

Мужчина махнул рукой и поехал в обратном направлении. Рэб почесал затылок. Что за существа эти люди? Врешь напропалую – верят, скажешь правду – не верят. Он от души пожелал им вслед избежать больших проблем и воспользоваться его предложением.

Прежде чем увидеть новый кластер, Рэб учуял его по запаху. Влажный запах реки контрастировал со степной растительностью, по которой он шел. Ложбиной, обогнув очередной холм, Рэб вышел к руслу величественной реки, служившей границей соседних кластеров. К противоположному берегу вплотную подходила густая стена таежного леса. Укрыться в нем от постороннего взгляда было проще, чем торчать на виду у всех на «лысом» берегу.

Рэб пошел вдоль русла в сторону, противоположную течению. Он предположил, что река, обрезанная границами кластера, должна была мелеть у истока. Через пару километров его предположения подтвердились. Река отступала от берега, оставляя лужи, полные рыбы. Глядя на бьющиеся на мелководье серебристые тела, Рэб понял, как ему опостылели консервы.

Дно реки было илистым и скользким. Оно расползалось под ботинками черной блестящей слякотью и попадало внутрь обуви. Но кого в Улье беспокоили такие неудобства? Рэб точно не замечал их в предвкушении вкусной еды. Прямо по курсу, в грязной луже, мешая воду с илом, барахталось несколько рыбин. Для успешной охоты не хватало твердой опоры. Ноги скользили и разъезжались. Пришлось наступить прямо в лужу, чтобы ухватить рыбу.

Уставшая от нехватки кислорода рыба медленно отреагировала на опасность. Рэб нагнулся над водой, выбирая самый широкий хребет, прицелился расклешенной рукой и ухватил её за чешуйчатую спину. Рыба, притворявшаяся до этого спящей, задергалась, как на электрическом стуле. Это был окунь, килограмма на два; пришлось прихватить второй рукой, но и это не спасло ситуацию. Измазанная скользким илом рыба вырвалась из рук. Рэб дернулся вслед падающему окуню, поскользнулся и плюхнулся в ил. Под громкий мат и чертыхания, что совсем не пристало его натуре, он сделал еще несколько неудачных попыток встать, извалявшись в грязи по самые уши. Ему удалось снова заграбастать рыбу и донести ее до берега. Теперь она заслуживала того, чтобы ее съели.

Его крики услышали: на противоположном берегу появился относительно свежий мутант. Он рыкнул в сторону Рэба, походил вдоль берега, не включая мыслительный аппарат, позволивший ему провести связь между утолением голода и сверкающими рыбьими спинами на мелководье, и снова убрался в лес.

– Засветился, твою мать!

Рэб понял, что оставаться на этом месте не стоит. Он поднялся выше, как и обещал тем людям, которых спас. Там он нашел густой прибрежный кустарник и разбил в нем лагерь. Насобирал по округе дров, развел костер, очистил окуня от чешуи, хвоста и головы и закатал в глиняный шар, который положил в центр костра. После этого он занялся тем, что постирал испачканную одежду и искупался сам в ледяной воде сибирской реки.

Холод взбодрил его и усилил аппетит. Рэб не хотел перебивать его суррогатом типа тушенки. Он ждал настоящей рыбьей мякоти. Его не страшили кости и прочие неудобства. Организм соскучился по натуральной пище. Костер лизал почерневшие бока глиняного шара, а память Рэба снова унесла его в давние времена, в босоногое детство.

Была в его жизни схожая ситуация, когда он сидел на берегу и готовил себе еду. Только это была не рыба, а устрицы, или, как говорили мальчишки, ракушки. Повод, по которому он оказался тогда у реки, был печальный: его мать погибла на производстве после поражения электрическим током. Толик был у родственников во время организации похорон и не видел матери. Его отвели в дом попрощаться перед самым выносом тела. Он помнил этот жуткий момент, это невозможное для детского восприятия жизни, явление. Мать лежала в гробу – бледная, в пятнах. Толик замер у нее в ногах, не в силах сделать шаг. Кто-то из тетушек подтолкнул его. А он испугался, сам не понимая чего, вырвался и убежал на улицу. Ноги увели его к реке. Там он прожил почти неделю, пока его не нашли. Все это время, что он провел там, в нем зрела мысль, что по возвращении он застанет мать живой. Детское воображение предположило, что жизнь, которую он не наблюдает, может отмотаться назад и пойти по другому сценарию, более подходящему.

Рэб ухмыльнулся иронии судьбы, сотворившей с ним такой сценарий, который и представить нельзя. Альтернативная, мать ее, вселенная, вывернувшая всю жизнь наизнанку! Он выкатил горячий кусок глины из углей и легонько стукнул по нему прикладом. Глина лопнула и распалась на две половины. Ноздри втянули безумно приятный аромат приготовившейся рыбы. Следующие полчаса Рэб смачно выскребал, как мякоть из кокоса, куски рыбьего мяса, отделял его от костей, дул на него, обжигался и ел. Он съел все, и когда была подъедена даже шкурка, прилипшая к глине, он понял, что объелся. Нельзя было вдохнуть полной грудью, потому что легкие упирались в диафрагму, подпираемую полным желудком. Улей серьезно сократил его размер. От переедания появилась икота, которую смог угомонить только глоток живца. Хвост и голову Рэб решил оставить на завтрак, приготовив из них уху.