Яволь, пан Обама. Американское сало - Андрей Лебедев

— За их деньги нам рекламу делают, — самодовольно улыбнулся Юрий Андреевич и, нагнувшись к жене, поцеловал ее в шею за ухом. — Это тебе за галстук.

— Так я недаром на счастье его выбирала, — торжествующе оглядела присутствующих Катерина Чумиченко. — В бутике «Fabulous» на Твенти-секонд-стрит покупала.

— Тихо, Березуцкий из Лондона звонит, — воскликнул Ищенко.

— Максим Еленский, — улыбаясь, поправил Юрия Владимировича Бикерия. — К нам в Грузию он как Максим Еленский приезжает.

— Да, Борис, хорошо, Борис, отлично, Борис, — коротко отвечал Ищенко на неслышимые остальной публике и, судя по паузам между ответами, пространные речи лондонского миллионера. — Я учту, Борис, спасибо, Борис.

— Что он сказал? — поинтересовалась Катерина, когда Ищенко дал отбой.

— Дельную вещь посоветовал, — задумчиво почесал за ухом Юрий Владимирович. — Борис напомнил, что грех не воспользоваться шумихой, связанной с арестом Павло Лазаренко.

— Гениальная голова у Березуцкого, — прицокивая языком, заметил Бикерия. — Наш Еленский из любого события выгоду извлекает.

— Верно, надо перевести стрелки на Янушевича, — подхватил адвокат Леня Рибко. — Дадим журналистам материалов, что Лазаренко в тех аферах, что ему инкриминируют американцы, был связан с Янушевичем.

— Это несильно сработает, — возразил Бикерия. — Янушевич открестится, скажет, что с Лазаренко всегда враждовал. Надо по-другому, надо пустить информацию, будто Лазаренко оттуда, из тюрьмы, из США, призвал проголосовать за Янушевича, тогда такая поддержечка обернется хуже иной подножки…

— Голова! — одобрительно воскликнул Андрей Ищенко. — Ну просто грузинская мудрая головушка!

— Давай, Ленечка, займись-ка этим, — Катерина Чумиченко обернулась к адвокату Рибко. — Займись журналистами, пусть завтра же напишут, что Лазаренко агитирует голосовать за Янушевича.

— Ха-ха! Уголовник Лазаренко голосует за уголовника Янушевича, — рассмеялся Юрий Владимирович. — Господа избиратели, голосуя по совету Лазаренко, вы делаете правильный уголовный выбор!

— Слушай сюда, Ленечка, — Катерина Чумиченко снова повернулась к адвокату. — Я еще хотела тебе сказать, займись-ка срочненько оформлением авторских прав на всю брендовую символику нашей кампании.

— А на кого авторские права оформлять? — поинтересовался Леня. — На кого персонально?

— На Андрюшу, — не раздумывая, ответила Катерина Чумиченко. — На Андрея Юрьевича Ищенко все права оформляй.

— Глядите-ка, весь телеэфир сегодня за нас! — удивленно заметил Ищенко, следя за очередной новостью. — При этом считается, что все контролирует Янушевич! Правда, если быть честными, на грантах Сосноса сидит десять процентов журналистов всех этих телеканалов, а кто платит, тот и заказывает музыку.

На столе снова мелодично затенькал телефон.

— Опять «Береза» звонит? — угадала Катерина Чумиченко.

— Он, — тихонько кивнул жене Ищенко.

— А вам, между прочим, известно, что авторство дизайна государственной символики Третьего рейха принадлежало самому Адольфу Алоизовичу? — делая какие-то пометки в своем органайзере, опять подал голос адвокат Ленечка Рибко.

— Так он сам художником был, — сказал Бикерия.

— Кончайте болтать, — прервал их Ищенко и положил телефон на стол. — Наш лондонский мудрец еще одну идею подкинул.

— Говори, — велела Катерина Чумиченко, — не тяни кота за хвост.

Ищенко оглядел собравшихся и решил, что людей, хоть и доверенных, чересчур много.

— Вы не обижайтесь, хлопцы, но мне надо посоветоваться с женой.

Ищенко и Катерина вышли на балкон. Еще через пять минут туда зашел Валентин Чирвоненко, доверенный человек, отвечающий у Ищенко за разные спецоперации. Ищенко начал короткое совещание.

— Березуцкий предлагает подбросить в предвыборную прессу слухи о покушении на меня неких спецслужб.

— Кремля! — выпалила Катерина.

— Ну, не Алматы же! — с упреком заметил муж.

— А что, неплохая тема, — задумчиво почесал затылок Чирвоненко.

— Диоксин, — загадочно произнес Ищенко.

— Что? — в голос переспросили Чумиченко и Чирвоненко.

— Как будто меня отравили диоксином. Дескать, всему миру известно коварство советского и русского КГБ, они запросто могут и диоксином, и чем-нибудь радиоактивным. Березуцкий говорит, вреда здоровью не будет, а видимость очень серьезная, все избиратели станут за меня переживать… Вот, он мне продиктовал адрес какой-то швейцарской клиники, где все сделают как надо, а потом сами же и напишут, что нашли во мне русский яд. Все экспертизы фальсифицируют, никто не докопается.

— Я готов лететь в Швейцарию… — сразу сориентировался Чирвоненко.

— Не знаю… — с сомнением произнес Юрий Андреевич.

— Надо, Юра, — назидательно сказала Катерина Чумиченко. — Надо, дорогой.

Чирвоненко сочувственно поглядел на кандидата.

Купи собі квартиру на Блакитному Березі Франції, і ти вкладеш свої гроші в найнадійніше приміщення капіталу. Торгівля нерухомістю «Капітал-Макси»[26].

— ЦИК Украины зарегистрировал лидера «Организации украинских националистов в Украине» Р. Козака и лидера «Братства» Д. Корчинского кандидатами в президенты.

В эту пятницу чаю на веранде не было. Генерал Колея хворал. Но болезнь — не причина, чтобы отменять значимые встречи, а контакты со своим крестником Владимир Семенович почитал за очень и очень важные.

— Что, Владимир Семенович, остеохондроз? — участливо поинтересовался Николай, увидев учителя лежащим под пледом на кожаном диване.

— Ты доживи до моих лет, тогда мы поглядим на тебя, — кряхтя и охая, генерал попытался подняться на диване, чтобы пожать Козаку руку.

— Лежите, лежите, Владимир Семенович, не вставайте.

Николай знал, что в Афгане генерал падал в сбитом душманами вертолете. В отчетах это называлось «вертолет совершил жесткую посадку на авторотации винта». На самом деле это было падение вертолета «Ми-8» с высоты почти двухсот метров, когда духи из замаскированного в ущелье ДШК, полоснув короткой очередью, попали сразу в обе турбины вертушки-«пчелки», и та чудом и виртуозным фартом бывалого майора-пилота не закувыркалась, упав на косогор, но грохнулась на все четыре шасси прямо на дно ущелья. Тогда-то Владимир Семенович и получил трещину в позвонке да межпозвоночную грыжу. Два месяца в Душанбе, а потом уже в московском госпитале лежал. Оперировался. Думал, спишут в запас, но понадобился. Не списали. Как раз после госпиталя звание генерал-майора вместе со звездочкой Героя получил.