Метро 2033. Пифия - Дмитрий Глуховский

– Раненого-то куда, в лазарет? Не знаете? – обратилась к нему растрепанная женщина.

– Да какой он раненый?! – осадил ее мужчина в кожанке. – Так ободрался немного, даже не переломал ничего. Вот если бы его Шериф за руку не поймал, когда он в щель рухнул, тогда плохо дело.

– Кранты бы парню. Точно, кранты, – присоединился к разговору еще один мужчина, распространяющий вокруг себя запах перегара.

В обсуждение включались все новые и новые люди, голоса звучали с разных сторон, и Гончая уже не могла уследить за тем, кто и что говорит.

– Одного так и не достали.

– Пропасть бездонная! Они и светили, и фонарь на веревке спускали, но дна так и не увидели.

– Шериф-то сам что говорит?

– Да он сразу начальству побежал докладывать.

Услышав последнюю фразу, Гончая перевела взгляд на отгороженную металлическими барьерами часть платформы, где располагались служебные помещения станционной администрации. Проход в служебную зону охранялся вооруженными часовыми, суровый вид которых начисто отбивал у всех желание задавать им какие-либо вопросы. Но тут приоткрылась центральная дверь с надписью «НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ», и оттуда вышел Шериф. Его недавно чистый и опрятный комбинезон покрывали пятна глины и цементной пыли, а на одном колене зияла свежая прореха.

Они все сказали друг другу еще в туннеле, но Гончая намеренно задержалась на месте, давая возможность Шерифу заметить ее и, когда тот все же сделал приглашающий жест, подошла к перегородке.

– Вы так и не ушли? – устало спросил он, но озабоченности в голосе Гончая не услышала.

– Уже уходим.

– Правильно, – кивнул Шериф. – На Баррикадную или дальше?

– Дальше.

Он ненадолго задумался.

– Да, так будет лучше всего. Завал мы разгребли. Во всяком случае, пешком пройти можно. Ваш машинист сразу к себе на Белорусскую рванул. А вот с восстановлением путей придется повозиться.

– На платформе говорят, что случилось еще одно обрушение. Я слышала, кто-то погиб.

– Погиб, – не стал отнекиваться Шериф. – Проходчик, который осматривал выдавленные из земли бетонные блоки, помните? Как раз на этом самом месте. Мы уже назад возвращались, а он на один из этих блоков наступил. Обойти лень было. Наступил и провалился. В тот же миг. Никто глазом не успел моргнуть, как его не стало. А в том месте словно воронка образовалась, и в нее уже все посыпалось. Камни, люди. Одного я буквально за шиворот вытащил, другие сами удержались. Но ощущение было такое, будто какая-то сила в эту воронку затягивает. И еще вихрь в воздухе возник из такого густого тумана. А как кусками бетона дыру забило, сразу все кончилось. И вихрь этот жуткий исчез.

– Вы не спускались в дыру? – спросила Гончая, вспомнив подслушанный на платформе разговор.

– Какое там, – отмахнулся Шериф. – Проходчики инструменты на дрезину покидали и ходу. Да туда и не спуститься, сверху все кусками бетона забило, как пробкой. Сейчас на совещании у начальника станции решили эту пробку не разбирать, а засыпать камнями и сверху раствором залить. И это правильно! – неожиданно повысил голос Шериф. – Неизвестно, насколько глубоко уходит под землю эта щель и что там внизу.

Он замолчал, а Гончей вдруг вспомнились слова Майки, которые та прокричала, прежде чем потерять сознание: «Не ходите туда! Там смерть!». Причем девочка повторила их несколько раз.

Не ходите туда! Не ходите!

Майка плохо помнила, как они с женщиной-кошкой добрались до Пушкинской. Сначала нужно было пройти по переходу. По переходу Майка шла сама. Там было много людей, и почти все шагали в одну сторону – на Баррикадную. Но на Баррикадной они задерживаться не стали. Женщина-кошка лишь купила где-то бутылку воды, кажется, отдав за нее последние оставшиеся у нее патроны, и увела Майку в туннель.

Развешанных под потолком лампочек в этом туннеле не было, и женщине-кошке приходилось светить своим фонарем. Но Майке это мало помогало. Ее ножки, прежде такие легкие и быстрые, вдруг стали тяжелыми и совершенно неуклюжими. Они то и дело спотыкались, мешая своей хозяйке идти. К тому же постоянно хотелось пить. Вода, которую купила женщина-кошка, быстро закончилась. Без воды у Майки пересохло во рту и стала кружиться голова. Через какое-то время ее вырвало. Что произошло потом, стерлось из памяти. Запомнилось только, как женщина-кошка вытирает ей лицо влажной тряпочкой и беспрестанно повторяет: «Потерпи, маленькая. Потерпи». Кажется, она даже плакала. Но это, наверное, просто показалось. Представить женщину-кошку плачущей Майка не могла при всем старании.

Потом опять провал в памяти. Видимо, Майка уснула или опять на какое-то время потеряла сознание. Когда она открыла глаза, вокруг светили огни и где-то вдалеке скулили собаки. Женщина-кошка держала ее на руках, прижимая к себе, и что-то говорила стоящему напротив человеку. Наверное, она и принесла ее сюда. Иначе как Майка оказалась среди этих огней, рядом с этим незнакомым человеком? Его лица Майка не видела и даже не могла сказать, высокий он или низкий, толстый или тонкий и во что одет. Фигура человека представлялась одним сплошным размытым пятном, откуда доносились слова, которые забывались, прежде чем успевали сложиться в осмысленные фразы.

Потом Майка долго пила из стакана солоноватую воду, а когда напилась, увидела, что оказалась в ярко освещенной белой комнате. У нее даже заболели от света глаза. Кроме Майки и женщины-кошки тут находился еще один человек, одетый в белый халат. Наверное, это и был доктор, которому женщина-кошка хотела ее показать. Доктор носил на носу круглые очки в металлической оправе без дужек, очень смешные очки. Майка никак не могла понять, как они держатся на его носу. Доктор тоже этого не знал и все время поправлял очки рукой, чтобы они не упали на пол и не разбились. От одного вида доктора Майке сразу стало лучше, она даже расслышала слова, с которыми он обратился к женщине-кошке.

– Госпожа Валькирия, это вы? В таком виде? И кто эта девочка?

Женщина-кошка не ответила ни на один вопрос, зато спросила сама:

– Эта девочка нужна мне живой и здоровой. Вам ясно, док?

Ее приказной тон не вызвал удивления. Похоже, иного и не ожидалось.

– Да, госпожа Валькирия.

– Тогда приступайте.

Женщина-кошка усадила Майку на высокую жесткую кушетку на металлических ножках и отошла в сторону. Доктор нерешительно потоптался на месте, потом перевел взгляд на Майку и сказал:

– Что ж, раздевайтесь… раздевайся, я тебя послушаю.

Майка стянула свой грязный свитер, с помощью женщины-кошки избавилась от заплатанной нательной рубашонки и вопросительно уставилась на доктора. Он снова насмешил ее. Пока она раздевалась, вставил себе в уши гибкие резиновые трубки, концы которых соединялись с третьей такой же трубкой, а та, в свою очередь, заканчивалась круглым и плоским металлическим наконечником. Однако на женщину-кошку смешной вид доктора не произвел впечатления. Она даже не улыбнулась.