Горячие деньги - Дик Фрэнсис

Я заерзал на сиденье, в прямом и переносном смысле, подумал: «Что тебе известно?» — и почувствовал, что сердце мое колотится, как перед стартом на скачках.

Я не знал, чья это машина за мной едет. Она очень походила на ту, в которой ехал я сам, взятую напрокат в Лондоне. Среднего класса четырехдверный автомобиль, покрытый защитной смазкой, обыкновенный, незаметный, не подходящий для «Формулы-1».

Может, подумал я, стараясь быть благоразумным, тот водитель просто тоже едет в Эпсом, с такой же скоростью, как и я? И после следующего светофора повернул налево, в незнакомые жилые кварталы, и поворачивал налево на каждом перекрестке, в расчете на то, что в конце концов проеду по кругу и снова окажусь на дороге к Эпсому. Я не прибавлял скорость и старался не смотреть в зеркальце заднего вида, но, когда вырулил на совсем другую дорогу с указателями на Эпсом, та же самая машина по-прежнему висела у меня на хвосте, прячась среди других.

Если у него есть хоть какое-то чувство направления, он должен был догадаться о моем трюке и сообразить, что я теперь знаю, что он меня преследует. С другой стороны, второстепенные дороги между Сэндаун-парком и Эпсомом образуют настоящий лабиринт, как почти везде в Суррее, так что он мог ничего и не заметить, или решить, что я заблудился, или…

Нечего хвататься за соломинку. Надо смотреть опасности в лицо. Я знаю, что он едет за мной, и он знает, что я об этом знаю. Итак, что будем делать?

Мы уже подъезжали к окраинам Эпсома, и я почти непроизвольно стал сворачивать к своему дому. Собственно, у меня не было никаких причин ехать куда-то в другое место. Я не мог вывести своего преследователя на Малкольма, на что он, конечно, надеялся. Кроме того, мне хотелось знать, кто это за мной едет. И я решил, что смогу перехитрить его, срезав несколько углов и проехав через дворы напрямик к своему дому по дороге, которой он не знает.

Большинство домов в этом районе были построены в тридцатые годы, возле них не было гаражей, и машины парковались прямо на улице, с двух сторон. Только некоторые дома, как и мой, были оборудованы специальными стоянками, и еще два-три больших дома, у которых машины стояли прямо на газонах.

Я подрулил к своему дому сзади, по узкой улочке, и въехал на стоянку возле большого дома напротив. С этой стоянки можно было выехать по узкой дорожке на соседнюю улицу, усаженную с двух сторон деревьями. Так что я проехал через площадку, быстро повернул, обогнул пару лишних углов и, вернувшись на основную дорогу к моему дому, подъехал туда вслед за машиной, которая меня преследовала.

Она стояла там, неловко примостившись в узком промежутке между другими машинами, передними колесами заехав на тротуар. Габаритные огни не были выключены и заливали все вокруг неясным светом. Я остановился сзади, перекрыв им путь к отступлению, включил фары, выбрался из кабины, быстро подошел и открыл дверцу водителя той машины.

С минуту никто из нас не мог издать ни звука.

Потом я сказал:

— Ну-ну… — Кивнул в сторону дома и предложил: — Заходите в гости.

Потом добавил:

— Если бы я знал, что вы заедете, приготовил бы тортик.

Дебс хихикнула. Фердинанд, который вел машину, казалось, был смущен. Сирена все никак не могла угомониться и сразу же спросила:

— Папочка здесь?

Они поднялись в мою квартиру и смогли своими глазами убедиться, что папочки здесь нет. Фердинанд выглянул из окна гостиной на площадку, где стояли сейчас наши машины, потом на стены домов напротив, видневшиеся из-за ограды.

— Не слишком шикарная панорама, — пренебрежительно бросил он.

— Я здесь надолго не задерживаюсь.

— Ты догадался, что я за тобой еду?

— Да. Выпьешь чего-нибудь?

— Пожалуй… Виски.

Я кивнул и налил ему немного из бутылки, стоявшей на комоде.

— Лед не клади, — попросил он, принимая стакан. — После этой езды мне лучше выпить неразбавленного.

— Я ехал не слишком быстро, — сказал я, немного удивленный.

— Наши с тобой представления о быстрой езде по этим проклятым извилистым закоулкам различаются примерно миль на десять в час.

Девушки тем временем обследовали мою кухню и спальни, я слышал как кто-то из них, наверняка Сирена, открывает дверцы и выдвигает ящики в поисках следов пребывания Малкольма.

Фердинанд, заметив, как равнодушно я к этому отнесся, пожал плечами:

— Он ведь вообще здесь не появлялся, правда?

— Ни разу за три года.

— Где он сейчас?

Я не ответил.

— Мы заставим тебя говорить под пыткой! — пригрозил Фердинанд. Это была обычная пустая угроза, к которой мы часто прибегали в детстве в любом случае, от «Где кукурузные хлопья?» до «Который час?», и Фердинанд, похоже, сам удивился, что она вдруг слетела с его губ.

— М-м-м… как в сарае для инструментов?

— Черт! — запнулся Фердинанд. — Я не имел в виду…

— Надеюсь.

Мы оба вспомнили тот дождливый день, когда Жервез перешел от угроз к действиям, пытаясь выведать у меня, где я прячу свою новую биту для крикета, которую ему хотелось прибрать к рукам. Я заупрямился и так ничего и не сказал. Там был и Фердинанд, но он слишком боялся Жервеза, чтобы помешать, и Сирена, которой едва исполнилось четыре, с широко распахнутыми глазами, не понимавшая, что происходит.

— Я думал, ты забыл, — сказал Фердинанд. — Ты никогда об этом не говорил.

— Мальчишки всегда бывают жестокими.

— Жервез таким и остался.

Кто из нас, подумал я, не остался таким, каким был в детстве? Дональд, Люси, Томас, Жервез, Фердинанд, Сирена — все мы много лет назад играли в том саду, детские голоса все время звучали в зеленых зарослях. Повзрослев, мы стали своевольными, хитрыми и осторожными лицемерами. Но никто из тех детей… «Никто из нас! — возмущенно подумал я, — не мог стать убийцей».

Сирена вошла в гостиную со странным выражением на лице, держа в руках белый кружевной пеньюар. Казалось, она была поражена до глубины души.

— У тебя здесь была женщина!

— В этом нет ничего противозаконного.

Дебс, которая вышла следом, отнеслась к этому более естественно.

— Десятый размер, хорошие духи, изысканный вкус, шикарная дама, — сказала она. — Здорово я угадала?

— Неплохо.

— В ванной ее крем для лица, — сказала Сирена. — Не хочешь ли ты сказать, что у тебя есть… э-э… э-э…

— Приятельница, — подсказал я. — А у тебя есть… приятель?

Ее лицо непроизвольно передернулось от отвращения, она покачала головой. Дебс по-сестрински обняла Сирену за плечи и сказала:

— Я давно уговариваю ее сходить к сексопатологу, чтобы не превратиться в старую высохшую палку, но она не желает слушать. Как вам это нравится?