Тайный орден - Тимур Лукьянов

Приветствуя друг друга, все они прикладывали правую руку к сердцу, слегка

наклоняли голову и говорили: «во имя Христа!». К тому же, Гуго видел среди них

многих из тех, кто не так давно жадно внимали наставлениям аббата Мори. «Видимо,

это и есть члены того самого братства, о котором говорил аббат», — решил де Пейн.

Едва он закончил трапезу и направился в свою комнату, когда какой-то мальчик в

синем плаще с лазурной полосой на груди окликнул его. Оказалось, что это

посыльный паж из дворцовой челяди графа Шампанского. Граф самолично приглашал

Гуго во дворец на аудиенцию. Гуго расплатился за обед, и паж проводил его во

дворец, который в этот день усиленно охранялся не только рыцарями графа, но и

людьми приезжего герцога. В старой боковой галерее, где не было никого, его

попросили подождать. Паж нырнул в низенькую боковую дверь и исчез. Де Пейн

остался один.

Уже полчаса Гуго де Пейн в одиночестве прохаживался по галерее в

резиденции графов Шампанских. Рассматривая гобелены на стенах, он вспоминал, и

тени прошлого вставали перед молодым рыцарем из небытия. Когда-то здесь, под

кровом этого огромного здания, в маленькой сырой комнатенке больше похожей на

сырую монастырскую келью начиналась его служба, здесь в свои одиннадцать лет он

оказался совсем один. Отец Гуго де Пейна был очень доволен, что благодаря случаю

сумел ловко пристроить сына пажом ни к кому-нибудь, а к могущественному

Теобальду де Блуа, графу Блуаскому, Шартрскому и Шампанскому, земли которого

сильно превосходили размерами собственные земли самого короля Франции.

А дело было так. Как-то в один из теплых летних дней 1081 года от Рождества

Христова в Пейн прибыл большой отряд. Таких красивых всадников маленький Гуго

еще не видел. Словно бы ожили его любимые сказки, и сам король Артур со своими

блистательными рыцарями въехал в забытый всеми Пейн. Прекрасные кони, яркие

дорогие одежды, сверкающая сталь оружия и доспехов, золото и разноцветные

драгоценные камни на шлемах, рукоятях мечей и даже на конской упряжи — все это

великолепие присутствовало в избытке в многочисленной свите приехавшего графа.

Теобальд де Блуа, владетель Блуа, Шартра и Шампани, остановился в Пейне всего

на один вечер. В поездке по стране графа сопровождал его гость, иностранный

епископ, приехавший в Шампань из далекой Италии. Как теперь понимал Гуго,

священник этот представлял интересы папы Григория-седьмого. Поверх красной

шелковой сутаны у него на груди на массивной золотой цепи висел большой,

усыпанный крупными бриллиантами, крест, сверкающий на солнце так ослепительно,

что даже трудно было смотреть. А на голове церковного иерарха громоздилась

высокая, украшенная самоцветами, шапка.

За ужином священник сидел рядом с графом, и они беседовали на латыни.

Маленький Гуго в это время находился возле отца, поскольку де Пейн-старший хотел

представить сюзерену единственного сына, в надежде, что граф, быть может, из

милости возьмет ребенка к себе на службу. Действительно, вскоре мальчика подвели к

Теобальду де Блуа, и отец представил мальчика, как горячо любимого единственного

наследника.

Гуго сначала очень растерялся. Он впервые видел так близко от себя столь

знатного и влиятельного человека и не знал точно, как себя следует вести в

присутствии подобных особ. Мальчику казалось, что чуть ли не сам сказочный король

Артур находится перед ним. Подумать только! Этот человек, этот граф, управляет

огромной территорией, даже большей, чем домен короля Франции, распоряжается

тысячами жизней и имеет право карать и миловать любого! От страха и смущения

маленький Гуго только низко поклонился и пробормотал что-то невнятное, какую-то

случайно запомнившуюся фразу из сказок про рыцарей Круглого Стола. Он сказал

какую-то нелепицу, вроде: «Весь к вашим услугам от пяток до кончиков ушей,

монсеньер». Когда он поднял голову, граф улыбался, а его большие серые глаза

пристально смотрели на Гуго. Но взгляд этот не был тяжелым. Напротив, мальчик

почувствовал в глубине этих серых глаз участие и теплоту. И страх его перед графом

сразу прошел.

— Что вы можете сказать, святой отец, об этом ребенке? — Обратился на

латыни граф Шампанский к своему гостю.

И итальянский священник, в свою очередь, стал внимательно рассматривать Гуго.

Но Гуго не боялся этого старика в роскошном одеянии: карие глаза священника

излучали доброту.

— Я вижу, что из него вырастет хороший воин. Мальчик крепкий и развит

физически.

— Пожалуй, — согласился граф, — во Франции много физически развитых

мальчиков, из которых получаются хорошие воины. Жаль только, что они

невежественны и, вырастая, часто начинают драться между собой. Я мечтаю о

просвещении, святой отец. Было бы чудесно преподавать этим детям, например,

латынь. Ведь это древний язык Великого Рима. Но, боюсь, наша церковь никогда

этого не позволит. Ведь ей нужна паства. Овцы. Бараны. А если эти бараны станут

умными, то как же их пасти? Они тогда и без пастухов обойдутся.

— Вы не правы, граф. Церковь была бы рада, если бы паства ее умела хотя бы

самостоятельно читать Священное Писание. Но, к сожалению, уже много веков

народы Европы пребывают во тьме варварства, и очень мало рождается людей,

наделенных искрой Божией и желающих приобщиться к знаниям. После того, как

погибло величие Рима, повсеместно исчезли и образовательные учреждения. Варвары

не желали ничего знать и разрушали все непонятное им. И в наше время, пожалуй,

остатки старинных знаний сохранились лишь в монастыре Клюни, при дворе папы, и в

двух-трех отдаленных аббатствах Ирландии и Англии, чудом уцелевших в страшные

годы нашествий. Поэтому, даже если бы интерес к знаниям вдруг возник,