Духов день - Василий Анатольевич Криптонов

На окне второго этажа висела тварь. За что она держалась, понять было невозможно. Ставни были закрыты, а тварь раскинула ру… ла… блин… Короче, раскинула свои конечности так, как будто пыталась страстно полюбить эти самые ставни.

— Это чё? — просипел Захар. — Это чё, это чё, это — чё…

— Чёрт, — закончил я. — По ходу пьесы…

Чёрта я вживую ещё ни разу не видел, но тут вариантов реально было не так уж много. Четыре конечности. Задние заканчиваются копытами, передние — вроде как с пальцами. Весь в шерсти, на башке — короткие рожки, а из копчика торчит тонкий подвижный хвост, заканчивающийся вилкой, как змеиный язык.

— Эх, Илья Ильич! — послышался визгливый голос сверху. — Да что же ты как неродной-то, в самом деле? Дедушка твой на том свете меня на своём горбу в сортир таскает, а ты даже окошко не открываешь! Открой, а? Побалакаем о том, о сём, горилки выпьем, а⁈

Под конец он даже привзвизгнул.

Я припомнил всё, что было написано в справочнике про чёрта. Не так уж много. Внешность описана довольно точно. Силой, против колдуна, обладает в пять раз большей. Уровень опасности — запредельный. Вообще, по жизни, тусуется в потустороннем мире, где стережёт души умерших людей. Но иногда случаются эксцессы, и черти выбираются в наш мир. Где немедленно начинают куролесить.

Количество костей-сосудов в чертях варьировалось от двух до пяти десятков. Что само по себе уже какбэ намекало на то, что тварь — не самая слабая.

Не так давно мы завалили не потустророннего, а вполне себе земного лешака, в котором оказалось аж сорок восемь родий. Но мы, во-первых, долго готовились, во-вторых, шли десятком. А тут, блин, потусторонний чёрт, подготовки — ноль, и только мы с Захаром вдвоём.

Стражник, правда, побежал подкрепление звать, но хрен знает, дозовётся ли…

Я уже поднял было руку, чтобы для начала кастануть Удар. Надо же с чего-то начинать, пока тварь нас не видит. Но тут вдруг послышался грохот.

Опустив взгляд, я шёпотом выматерился.

Ситуация из очень скверной на глазах превращалась в полное дерьмо. Двое более-менее знакомых и понятных упырей, а может, вурдалаков, колотили — один в дверь, другой — в окно особняка. Впрочем, они быстро сузили круг вариантов до одного: заговорили.

— Впусти! Впусти, Илья Ильич! — завывали упыри наперебой. — Впусти, дело есть! Да мы тебя не тронем, ты только открой!

Н-да. А вот бы мы с Захаром перенеслись сюда — прямо в лапы всей этой шайке. Даже сообразить бы не успели, что вообще происходит.

— Илья Ильич, ну договаривались же! — продолжал увещевать чёрт. — Срок-то уж вышел. Где моя доля, а? Чёрта каждый обидеть норовит! Нехорошо это, Илья Ильич, не по-християнськи.

И он, отняв от стены одну руку-лапу, долбанул кулаком по ставню. Пробил добротную доску насквозь. Послышался звон разбитого стекла, сопровождаемый визгливым смехом чёрта.

Я пальцем указал Захару на упырей. Дождался кивка и только после этого начал разыгрывать свою часть пьесы.

Кастанул, как и планировал, Удар. И тот бахнул чёрту в спину. Хвостатый этого явно не ждал. Он взвизгнул и хряпнулся с высоты второго этажа на каменную мостовую.

— Кто ж там, сука, такой добрый⁈ — завизжал чёрт, поднимаясь, и повернулся ко мне мордой.

Н-да. Не дай бог такое по пьяни увидеть. Поросячье рыло, при этом лицо вроде как человечье, а нижняя челюсть — как у бульдога. И всё это густо заросло чёрной свалявшейся шерстью.

Глаза же были жёлтыми, размером с донышко стакана, и натуральным образом светились.

Плюсом к образу — «кошачий» зрачок, который сейчас, по случаю сумерек, постепенно расширялся до круглой формы.

— Закурить не найдётся? — спросил я.

На упырей внимания не обращал — там плотно занимался Захар. До слуха доносились звуки ударов, звон стали и маты. Уж от двух-то упырей как-нибудь отмашется, хотя бы не сдохнет до поры. На чёрта я бы его, разумеется, не кинул, но упыри — дело более-менее привычное.

— Найдётся, как не найтись! — завизжал чёрт. — На!

Он завертелся на месте и подпрыгнул. Взлетел аж на крышу обломовского особняка. Там остановился и, вскинув руки, обрушил на меня целую бурю огня.

Глава 14

Я не стал полагаться на доспехи и быстренько кастанул Защитный Круг. Огонь растёкся по невидимой стене. Но я аж немного вспотел — ману потянуло как надо, чёрт лупил неслабо.

Впрочем, поток быстро иссяк, и я откатил Знак.

— Покурил? — крикнул чёрт. — Выпьешь?

— С чертями не пью, — отозвался я. — Самоуважение, все дела. Иди-ка лучше сюда!

Чёрт не заставил себя упрашивать. Он прыгнул, исполнив в воздухе сальто. Я, конечно, не стал просто любоваться этой акробатикой — кастанул Молнию. И она неожиданно чёрту очень хорошо зашла.

Электрический разряд пробежался по шерсти с явственным треском. Чёрт завопил благим матом и вновь хряпнулся с огромной высоты, не успев сгруппироваться. Второй раз за этот томный вечер. Но на этот раз было ещё выше и ещё больнее.

Чёрт проломил камень и вдавил его сантиметра на три ниже уровня мостовой. Упал на левый бок лицом ко мне и захныкал. Из свинячьего пятака потекли сопли.

— Что ж ты злой-то такой, охотник? — Чёрт всхлипнул. — Я ж тебя не трогал. Я ж за своим пришёл. А ты… Обиду чинишь.

Вдруг он издал дикий вопль и вновь подпрыгнул — прямо из лежачего положения. Среагировать я не успел. Раздался негромкий хлопок, и чёрт исчез. Только несколько шерстинок плавно опустились на мостовую.

— Вот дебил! — только и сказал я.

Справа вспыхнуло. Захар прикончил одного упыря и получил заслуженный удар родиевой молнией. Это Захара обескуражило, и на него напал второй упырь. Я подскочил вовремя — пинком отшвырнул тварь в сторону, потом налетел с мечом. Раз-два, и здравствуйте — три родии. Дохлый упырёнок попался, да ещё Захар его поизмотал.

— Живой? — спросил я Захара.

— Ага… А ты как, с чёртом?

— Свалил он в страхе.

— Да ладно?

— Ну. Увидел, как ты упырей месишь, и обделался от ужаса. Молодцом вообще сегодня. А вот кое-кто, я чую, сейчас получит изрядно…

Я подошёл к двери особняка и заколотил в дверь.

— Илья Ильич! А ну, открывай!

—