Обет без молчания - Ольга Володарская

В Берлин Хан прилетел не просто так. После того, с чем столкнулся в прошлый приезд, а тем более снов, преследующих его с тех пор, он хотел бы держаться подальше от этого города. Хотя тянуло, надо признаться… И очень сильно! И не столько в сам Берлин, сколько на Краузе. Унылая архитектура улицы имела свою изюминку. Не все восхищаются одной лишь красотой: ампиром, барокко, готикой. Иначе не был бы популярен стиль «лофт», кирпично-балочный, грубый, обшарпанный. Не отделывали бы модные заведения под столовки или пивнухи. Не переселялись бы некоторые из коттеджей в деревенские домики с печкой — не по бедности, а по велению души.

Кириллу понравилась Краузе и подвал, в котором обитал Фридрих Хайнц. Он купил бы его. Лучшая нора для него. Можно жить, и есть место, где разметить коллекцию. Квартира не будет стоить дорого, это очевидно. Кому такая нужна, без окон? Он стал интересоваться недвижимостью на этой улице до того, как умер старик Хайнц. Пришел после встречи с ним в отель, открыл спецсайт — просто так, ради интереса — и вступил в переписку с риелтором. Цены оказались кусачими, и Кир отбросил глупые мысли о приобретении жилья на Краузе. Переезжать на ПМЖ в Германию он все равно не хочет, а содержать две квартиры не сможет, потому что тратит деньги на ерунду и золотом не интересуется (слова Фредди Хайнца отпечатались в памяти).

Но неделю спустя он получил электронное письмо от того самого риелтора. Он сообщил о том, что на рынке недвижимости появился новый объект: большая квартира в подвальном помещении. Цена — смешная, но купить ее завтра-послезавтра нельзя. Надо подождать, когда наследник вступит в права. Если херр Ханов желает стать ее собственником, то ему следует приехать для подписания предварительной договоренности и уплаты аванса.

Недолго думая, Кирилл отправился в Берлин, тем более был покупатель на не самый лучший экземпляр кортика временем Второй мировой и пара потенциальных продавцов реально стоящих вещей. Со всеми, в том числе риелтором, Хан договорился встретиться завтра. А сегодня у него есть свободное время. Как провести его, Кир знал — он отправится на Краузе.

***

Он зашел в булочную, купил выпечки и изобразил удивление, когда услышал о смерти Фредди Хайнца.

Потом Хан направился к дому под номером тринадцать.

Его окна светились — те, что были на первом этаже. Там располагалась какая-то жилищно-коммунальная контора, и люди, работающие в ней, еще не разошлись по домам. Поздним вечером дом погружен во тьму, светится только одно окно, то, где сидит охранник, но тускло, потому что тот спит или смотрит телевизор.

Кирилл подошел к стулу, стоящему у лестницы, ведущей в подвал, плюхнулся на него и стал поедать крендели. Когда он купит этот подвал, то поставит скамейку. А если городские власти дадут разрешение, то огородит дворик. Вход в ЖКХ — контору с другой стороны здания. Тут же ничего, только травка, и та неухоженная, а он посадит вечнозеленую, будет ее стричь. И клумбу разобьет. А забор поставит чисто символический, скорее для красоты.

— Ты кто еще такой? — услышал Кир сердитый мужской голос, доносящийся снизу. — Расселся тут…

Он обернулся и увидел мужчину, что стоял на нижней ступеньке лестницы.

— А ты? — дерзко ответил Хан. Хватит, наслушался сегодня выпадов в свой адрес в самолете.

— Я владелец квартиры. Так что проваливай.

— Ты сын Фредди? — сразу изменил тон Кир.

— Да… А ты кто?

— Родственник. Дальний.

— Русский? — Мужчина поднялся на несколько ступенек и заглянул в лицо Кирилла. Тот кивнул. — Отец мне о тебе рассказывал!

Когда успел? Ведь Фредди скончался в тот же день, когда они познакомились…

— Он виделся с тобой перед смертью. Ты вообще в курсе, что он умер?

— Да, мне сообщил об этом булочник.

— Так вот вы встретились, распрощались, потом приехал я, и папа рассказал мне о тебе.

— К нему еще какой-то дед приходил между этими двумя событиями.

— Да и ладно, несущественно. Главное, что ты объявился! Я хотел тебя найти, но не знал, как. Меня Харри зовут. А тебя?

— Кир.

— Пойдем в дом. Я, правда, собирался по личным делам, но отложу их.

Они спустились в подвал. Хан отметил, что запах изменился. Стариковский «смердец» почти выветрился, и табаком уже пахло слабо, видно, сын Фредди не курил. А вот кофе пил — его аромат витал, смешиваясь с запахом бытовой химии: судя по всему, квартиру недавно убрали, уделив особе внимание унитазам и раковинам.

— Будешь кофе?

— С удовольствием выпью.

Харри засуетился. Он вел себя немного нервно. Может, потому, что его где-то ждали, а он задерживался? Скорее всего, потому, что выглядел сын Фредди идеально: волосы уложены, лицо выбрито, рубашка наглажена. Явно к женщине намылился. Сказали же, личная встреча намечена. Но Кир свое общество не навязывал, так что вины за собой не чувствовал.

— Ты коллекционируешь ножи, так? — спросил Харри. Хан подтвердил. — А я их кую.

— Да. Твой отец упоминал об этом.

— Как ты смотришь на наше сотрудничество?

— Я не занимаюсь новоделом, прости.

— Понимаю, что для себя ты оставляешь только раритетные вещи, но…

— Без «НО»! — Хан догадался, о чем он. Многие годы его пытались использовать нечистые на руку люди: когда-то давно в качестве продавца подделок, в последнее время как эксперта, готового подтвердить их подлинность. Кир отказывал и тогда, и сейчас. Он слишком серьезно относился к коллекционированию, чтобы предавать себя и других, таких же как он. — У тебя нет, случайно, ножа, что ковал наш общий предок? Его я бы купил.

— Надо поискать. Сколько заплатишь?

— Посмотрю…

— Булочнику Георгу ты отвалил тысячу евро.

— И об этом упомянул? А мне все о еврейском золоте рассказывал.

— Оно ему всю жизнь покоя не давало. Кстати, старик, которого ты видел, кузен Фредди, Клаус. В детстве они вместе его искали. Потом поссорились, но не из-за клада, и друг друга возненавидели. Жили на соседних улицах в последние годы, но встреч избегали.

И желали друг другу скорее сдохнуть, припомнил Хан. А Фредди еще и грозился плюнуть на могилу Клауса.

— И все же один пришел в гости к другому? — спросил он. — И как раз в день, когда твоего отца не стало.

— Если ты намекаешь на то, что один другого убил, то нет. Я видел отца после их встречи. Он был бодр, но зол.

— Разве это не нормальное его состояние… Было?

— Да, добряком его вряд ли кто-то назвал бы. — Харри снял турку с плиты и разлил кофе по чашкам. Аккуратно, не пролив ни капли. — Но в этот раз он бушевал не просто так. Ненавистный брат явился, чтобы сообщить: еврейское золото обнаружено им давным-давно. И в качестве доказательства предъявил старинную монету. Он швырнул ее на колени Фредди со словами: «Твоя доля! Остальное золото достанется другим, более достойным людям!»