Под крылом чудовища - Настя Ильина

— Ты сказал, что убивал… Кого ты убил? — продолжаю напирать я.

— Ладно… Раз тебе так любопытно, я отвечу… Я не убивал своих родителей. Я любил их, пусть и не всегда моё мнение сходилось с их. Мы часто ругались с отцом, а мама просто пыталась сохранять нейтралитет. Но я их не убивал! Олег постоянно пытался выслужиться и ходил перед отцом на задних лапках, как преданный пёсик. Он соглашался со всем, только бы угодить родителям, а я спорил и отстаивал свою точку зрения.

Даниил говорит таким голосом, словно я на самом деле вскрыла болезненные шрамы и надорвала их. Мне становится стыдно за все эти вопросы. Я понятия не имею, почему тогда в сейфе Олега хранились те показания. Он сам сфабриковал их, чтобы избавиться от брата? Хранил, чтобы при случае использовать против Даниила?

— Я убил человека, потому и не стал отрицать правду в ответ на твой вопрос. И на этом точка. Если ты спросишь, жалею ли я, что сделал это, то я отвечу тебе нет…

— Убил и не жалеешь? — срывается у меня с губ удивление.

— Я бы сделал это снова, пусть безжизненный взгляд и является ко мне до сих пор в самых жутких кошмарах. А потом я бы вернул его к жизни, и снова убил… Потому что он заслужил этого Веснушка. И если уж тебя это так беспокоит — я волк! Все называют меня Волком! А волки за свою стаю перегрызут чужакам глотку. Олег был моей стаей, пусть осознанно выгнал меня из своей. Родители были моей стаей. Вы с Принцессой — моя стая. И я буду сражаться за вашу безопасность. Тебе не следует бояться меня или ждать какой-то подвох с моей стороны. Просто не путайся у меня под ногами и позволь вернуть то, что по праву принадлежит мне. Я не оставлю вас с малой на улице, и если уж так хочешь, вы сможете забрать себе дом. Мне нужен бизнес моего отца. Потому что он хотел, чтобы именно я управлял компанией. А я хочу исполнить его последнюю волю. этими словами Даниил докуривает, бросает окурок себе под ноги и выпускает остатки дыма из лёгких. Он смотрит на меня несколько секунд, словно ищет в моём взгляде поддержку, но не находит её и возвращается в дом, шумно выдыхая по пути. А я обхватываю себя руками и продолжаю мучиться вопросом — кого же он всё-таки убил?

И почему? Ну почему, имея на руках бумаги о том, что он мог заказать своих родителей, показания киллера, который их убил, я больше склонна верить в то, что он не виноват?

И почему, услышав его признание в убийстве человека, я не испытываю желания сбежать от него подальше?

А ведь следовало бы спрятать сестру от такого родственника…

Я снова смотрю на небеса. Тёмные тучи становятся гуще, значит, скоро пойдёт дождь. Сможем ли мы переночевать тут или вернёмся в дом? Достаю телефон и гляжу на экран. От дяди один пропущенный. Я набираю его номер и подношу телефон к уху. Связь вроде бы ловит, и я радуюсь тому, что не придётся прыгать по двору, как обезьянка.

— Саша, Даниил сказал тебе, что на дом напали? — сразу начинает дядя.

— Да, он говорил, поэтому мы немного задержались на свежем воздухе.

— И правильно, милая! Пока вам не следует возвращаться. В кабинете Олега всё перевернули вверх дном, видимо, пытались что-то найти… Его сейф взломали. Скажи, ты не знаешь, были ли в нём какие-то важные документы, украшения, деньги или оружие? Возможно, ты перекладывала их? Это важно для следствия.

Я на секунду задумываюсь. Даниил говорил, что дядя Серёжа может быть причастен к смерти родителей… Поэтому я не могу сказать ему правду. Я очень вовремя забрала всё из сейфа и, возможно, в этот момент спасла шкуру Даниила от следствия. Возможно, в кабинете искали именно эти документы? Я думаю о том, что их лучше бы сжечь, но тогда я останусь совсем беспомощной, и у меня не будет ничего против Даниила.

— Саша, Саш, я не слышу тебя! Связь прерывается! — взволнованным тоном говорит дядя.

Не связь. Просто я задумалась. Я на мгновение прикрываю глаза, а затем снова открываю их.

— Я не знаю… Я открывала сейф Олега последний раз, когда мама просила принести ей украшения. Там было что-то, но что именно я не знаю, потому что не разглядывала… А шкатулку с украшениями мама потом стала хранить в своей комнате, — вру я и опускаю голову.

— Я понял… Это не сильно поможет следствию, но хоть что-то. Саша, скажи мне, где вы, и я приеду…

Я отстраняю телефон от уха, думая, можно ли раскрывать правду о нашем местонахождении. Дядя снова кричит, что связь обрывается, и он не слышит меня, а я нажимаю на кнопку сброса вызова.

Меня бесят, так сильно бесят вопросы Веснушки, что хочется гневно рычать, рвать и метать всё вокруг в клочья. Ей больше нечего делать, как только искать во мне виноватого? Приехал бы я разве к родным пенатам, окажись замешанным в смерти брата? Да я бы родимый город седьмой дорогой обходил ближайшие полгода… Или год. Потому что у меня уже есть судимость, избавиться от которой не вышло с помощью денег и связей. Меня не посадили, но ярлычок на меня повесили, и не дай Бог попасться на чём-то снова.

Я вспоминаю, как убил человека. Это вышло неосознанно, но я бы поступил точно так же сейчас, потому что считаю свой поступок правильным. Пусть это чудовищно и бессердечно… Пусть это самосуд… Я уверен, что поступил в тот момент настолько правильно, насколько мог.

Перед глазами мелькает картина из прошлого, когда я возвращался с боёв и услышал в гаражах мольбу о помощи.

Это был не крик, а скорее негромкий писк, сорвавшийся с губ на последнем издыхании. Мне удалось найти извращенца, издевавшегося над девчонкой. Он насиловал её в пьяном угаре, а она уже умерла.

Я стискиваю зубы, чтобы не вспоминать все подробности картины, представшей моему взгляду тогда. Хочу выбросить всё из головы и больше не вспоминать, но выходит с трудом.

Я снова и снова вижу всё.

Каждое его движение в попытках отбиться от меня…

Снова пропускаю через себя охватившую меня в тот момент ярость. Я бил его с силой, которую не мог контролировать, и остановился только тогда, когда подбежали копы, которых добрые в кавычках люди вызвали, услышав крики девушки. Сами помочь побоялись… Если бы кто-то вышел раньше, она бы осталась жить… Обошла бы кучу психологов после такого, но осталась жить…

Она была ещё школьницей, а её отец подполковником. Знакомым мне подполковником. И тот парень, которого я убил, тоже был ему известен. Дочери отомстили из-за отца, за дело, которое тот раскрыл, посадив насильника лет на пять. Выйдя из-за решётки, он решил причинить боль своему обидчику, и сделал это, пусть это и стало последним, что он сделал в своей жизни.

Хоть я и считал правильным то, что сделал, но всё равно где-то глубоко внутри осознавал — самосуд — это не выход… И я чудовище, раз не смог остановиться. Я долгое время боялся самого себя, ходил по психологам и копался в собственной голове. С боёв я ушёл и благодаря Дэну впоследствии смог взять себя в руки. Да и бизнес я только благодаря ему поднять смог, так что можно с уверенностью сказать, что он мой братан, пусть и не кровный.