Краповые рабы - Сергей Самаров

Нос промолчал, недовольно шмыгнув. И Самоцветов не стал продолжать разговор. Ждали дальше. Шаги послышались минут через пятнадцать. Старший лейтенант легко услышал их, точно так же, как и другие спецназовцы, повернувшие оружие в сторону звуков, да и пограничник тоже, наверное, что-то услышал и повернул голову. На тропе появились шестеро. Трое – недавние пленники-внутривойсковики, освобожденные спецназом ГРУ. При оружии, сильные, уверенные в себе парни. Вместе с ними, сильно отличаясь от первых и видом рваной и изношенной грязной одежды, и изможденностью лиц и тел, еще трое. Легко было догадаться, что это и есть пленники. Наверное, пограничники не стеснялись загружать их работой, но кормить иногда, скорее всего, забывали.

Веснушчатый «краповый» солдат из первой троицы шагнул вперед и козырнул, собираясь доложить, но Самоцветов махнул рукой, прерывая доклад.

– Садись, рассказывай.

– Трое парней. Из нашего отряда. Мы когда только призвались, я помню, много шума было, когда они пропали. Искали много дней подряд, так и не нашли. Наверное, как и нас, точно так же, я еще не спрашивал.

– А вас как?

– Там точка для поста удобная. Отряд уходил в ущелье – в поиск, нас оставили на всякий случай прикрывать. На самом верху скал. Капитан сам проверил обзор. Нас распределил по местам. Отряд ушел в ущелье, а тут откуда-то вылезли эти… Бандиты. У них там, прямо под нами, была нора. Они раньше нас там засели. Мы оглянуться не успели, как ствол в затылок смотрит. Шестеро бандитов…

– Интересная ситуация. Потом разберемся. Расспроси своих, где наши?

– Идут. Они нас прикрыли.

– Были осложнения?

– Были. Этот офицер довел нас до ворот. Входить на заставу мы отказались. Минут пятнадцать ждали. Потом он выходит, выводит пленных, – веснушчатый кивнул в сторону вызволенных парней. – А следом, ими прикрываясь, человек пятнадцать пограничников. И оружие на нас наставляют. А я смотрю, на груди офицера красная точка – лазерный целеуказатель. Сразу понял, что он на прицеле. Показал ему. Испугал. Предупредил, чтобы не дергался и убрал солдат, иначе его пристрелят, как шакала. Он и оскалился, как шакал, носом зашмыгал. Но приказал солдатам уйти. После этого и мы ушли. Погони, похоже, не было. Потом, когда вошли в лес, кто-то крикнул нам, чтобы шли быстрее, нас догонят.

И тут же, в ответ на его слова, из леса вышли не слышимые никем Кудеяров, снайпер Коноваленко и пулеметчик Снегиренков.

Старший лейтенант Самоцветов встал.

– Все! Уходим в темпе…

Теперь вместе с Бабаджаном Ашуровичем шли восемь человек. Было четверо, стало восемь, он девятый. Хотя и трудно утверждать, что четверо раненых сванов смогут заменить одного раненого Рустама, такого опытного моджахеда, злого и безудержного в бою, не знающего страха участника бесчисленных боев и схваток, тем более, что сваны даже вооружиться не смогли. Одному из них Бабаджан Ашурович отдал свой автомат, потому что успел вооружиться автоматом с глушителем убитого им часового. Жалко было только нож, который остался в теле того же часового. Не хватило времени, чтобы его вытащить. Вообще, Бабаджан Ашурович знал, насколько сложно вытащить нож из человеческого тела, если вогнал его по самую рукоятку. Мышцы пораженного тела резко сокращаются и зажимают сталь, как слесарные тиски. И требуется время и усилие, чтобы высвободить нож. Наверное, именно потому «ножевой» бой обычно осуществляется с помощью многочисленных резаных ударов, но не колющих. А нож был хороший, изготовленный мастером-кузнецом, каких мало. Настоящий булат, способный легко перерубать даже гвозди. Этот нож перед аукционом эмир дал Рустаму, чтобы тот подточил его. А вернуть удалось только тогда, когда Рустам в числе других освободил своего эмира и сам отдал нож. Лезвие украшено затейливым черно-стальным узором, свойственным булату. Узор каждого булатного клинка бывает индивидуальным и не поддается правке. Бабаджан Ашурович узор своего ножа узнал бы среди тысячи подобных. Жалко потерю…

Однако долго думать о ноже эмир Дагиров не мог, потому что требовалось соображать, как лучше уходить от погони и не попасть под уже начавшийся обстрел. Выстрелов и очередей слышно, естественно, не было – глушители на автоматах спецназа хороши, но пули били в камни и в тропинку посреди ущелья. Из камней порой высекались даже искры. Хорошо, что эмир сразу сообразил и жестом разделил свою маленькую группу на две части, половину отправив к одной стене, половину к другой. Спасли положение набежавшие тучи, скрывшие луну.

Однако разница в скорости передвижения по камням под отвесными стенами ущелья и по чистой тропе посредине, пусть даже и не утоптанной, – значительная. И, как только ущелье начало поворачивать, Бабаджан Ашурович, чтобы увеличить скорость, дал команду перейти на тропу. Они не шли – они старались бежать. Сам эмир на ходу сделал себе новый укол пармедола. И протянул последний свой шприц-тюбик одному из сванов, который очевидно отставал из-за простреленной икроножной мышцы.

– Подкрепись. Знаешь, что это такое?

– Знаю.

– Пользоваться умеешь?

– Конечно.

Другие сваны держались лучше. У них ранения были в верхние конечности. И, к сожалению, только у одного из всех был автомат, который передал ему эмир, остальные бежали без оружия. Без оружия бежать, конечно, всегда проще, только вот драться, если случится, лучше все же с оружием. А драться им, возможно, придется.

Но как умеет передвигаться спецназ ГРУ, Бабаджан Ашурович Дагиров тоже хорошо знал и потому торопил свою группу. Недавно он сам едва успевал за этими проклятыми боевыми роботами. Правда, тогда беспокоила рана, и никто не предоставил ему шприц-тюбик пармедола. Шприц-тюбики принесли ему его бойцы, когда освободили. Здоровый, он вполне мог бы за счет своего характера потягаться с боевыми роботами. Характер – это то, что никакому роботу привить невозможно, считал эмир Дагиров. И именно за счет характера он в состоянии победить их. И его моджахедов Аллах тоже характером не обидел. Вместе они смогут драться не хуже спецназа ГРУ. По крайней мере, эмир на это очень надеялся…

* * *

Когда еще только приближались к ущелью, Родион издали заметил людей, взбирающихся на скалы над проходом. Луна хорошо высвечивала их. Догадаться, кто туда забирается, не трудно. Старший сержант поднял автомат, прицелился и опустил оружие. Было слишком далеко для прицельного выстрела. Здесь нужен оптический прицел, чтобы провести точный выстрел, а коллиматорного откровенно недостаточно. А простой удар пули в камень при промахе только заставит бандитов торопиться и действовать безжалостнее. Если стрелять, то наверняка. Пока они, кажется, не подозревают о преследовании. И потому еще соображают, еще выбирают момент. После промаха выбирать момент не будут и пойдут напролом.

– Сумеет кто в них попасть? – спросил старший сержант без надежды, потому что он сам был во взводе лучшим стрелком. И уж если он на свое мастерство не надеялся, то полагаться можно только на снайпера. Но снайпер взвода Коноваленко ушел в преследование сванских бандитов.