Выбор профессии - Александр Соловьев

Но – исключительно в рамках закона. Юрий Костанов, по обвинениям которого, как он сам говорит, «была расстреляна футбольная команда – 11 человек», будучи прокурором, ни минуты не сомневался в своей правоте, запрашивая такие приговоры. Не потерял он этой уверенности и сейчас, став адвокатом. Она основана на знании закона и следования ему: «Мое дело – закон, и суть моих жалоб на процессуальные нарушения ничуть не изменилась. Просто раньше я их подписывал “прокурор Костанов”, а сейчас – “адвокат Костанов”. Меня учили, что если я в прокуратуре сижу, то приговор должен быть законным, и без разницы, какой он – обвинительный или оправдательный. На сегодняшний день моя задача не изменилась».

При этом адвокат не может руководствоваться личным отношением к подзащитному. Не может ему симпатизировать. Не должен его ненавидеть.

Снова вспоминает Генрих Падва: «У меня был случай, когда мне остро, буквально физиологически, был неприятен один человек. Однажды мы с ним долго работали, и мне пришлось его накормить. Он так ел, что мне стало противно, у меня даже возникло ощущение, что передо мной какое-то животное. Но отказаться я от его защиты никак не мог, только если бы он сам захотел поменять адвоката».

...

Репутация и авторитет выстраиваются именно на таких мелочах. И Генрих Павлович Падва – адвокат с мировым именем – знает, о чем говорит. Он защищал интересы огромного количества известных и, наоборот, простых людей, он положил начало отделению адвокатуры от государства, он выступал создателем многих юридических постулатов, в том числе – внимательного разбора половых преступлений, запрета уголовного преследования сексуальных меньшинств, необходимости отделения адвокатуры и ее особого положения в судебном процессе. Генрих Падва – яростный противник смертной казни, отчасти благодаря ему было доказано, что смертная казнь противоречит современной Конституции, после чего на нее наложили мораторий.

Одним из показательных моментов в его карьере была защита бывшего председателя Верховного Совета СССР, участника ГКЧП Анатолия Лукьянова (дело прекратили по амнистии). Это стало настоящим противостоянием человека и системы. Но ту защиту Генрих Падва вспоминает не очень охотно, рассказывая другую историю: «Внимания спецслужб во время работы над этим делом (делом ГКЧП. – Прим. сост .) я не чувствовал. «Опекали», когда я вел дело об огромном наследстве. Оно оценивалось в миллионы рублей.

Умерла женщина, бывшая жена сначала министра юстиции, а потом академика, которая всю жизнь собирала антиквариат. После нее осталось коллекция драгоценностей, красивейшая мебель пушкинских времен, много разнообразных раритетов. Она все это завещала своему большому другу, одному крупному ученому. А государство хотело все забрать. Я представлял интересы этого ученого.

И меня тогда кое-кто спросил: «Вы понимаете, что идете против интересов государства?» И я сказал: «Да»».

Наверное, можно сказать, что профессия адвоката требует разграничивать законные интересы человека и государства. И предпочитать второму – первое.

Музыкант: профессиональный сочинитель и (или) исполнитель музыкальных произведений.

Сфера деятельности: музыка – искусство, средством воплощения художественных образов для которого являются звук и тишина, особым образом организованные во времени; индустрия развлечений, общественная деятельность.

Необходимые навыки: музыкальный слух, чувство ритма, музыкальное образование, владение музыкальным инструментом (инструментами), исключительное трудолюбие и терпение – профессиональное обучение музыканта может начинаться с возраста в пять лет и отнимает до шести (и более) часов ежедневно; профессия композитора предполагает наличие музыкально-творческого дарования и требует специального обучения композиции и другим музыкально-теоретическим дисциплинам.

«В детстве я занимался боксом. В школе нас, еврейских мальчишек, постоянно лупила компания хулиганов, собиравшаяся обычно на углу возле школы. Скрипки разбивались в щепки. Естественно, в один прекрасный день мне это надоело. Через три месяца, когда мы снова лицом к лицу столкнулись с вражеской компанией, я аккуратно положил свою скрипочку на землю и первый раз в жизни ответил наконец так, как следовало. Это умение в дальнейшем не раз мне помогло…» Главный инструмент Владимира Спивакова – не скрипка Страдивари или Амати. Пальцы.

В 13 лет – первая премия на конкурсе «Белые ночи» в Ленинграде. Тут же – дебют на сцене Ленинградской филармонии.

Владимира Спивакова в России знают не только профессионалы-музыканты и меломаны, но и все люди, хоть изредка слушающие классическую музыку. «Играет Владимир Спиваков» – это бренд. Необыкновенно талантливый скрипач объездил весь мир, организовал (продолжая руководить «Виртуозами») Национальный филармонический оркестр России и стал его художественным руководителем. Вместе с «Виртуозами» Спиваков играл в Армении сразу после землетрясения 1988 года, на Украине через три дня после чернобыльской катастрофы.

Филармонические оркестры Москвы, Ленинграда, Лондона, Вены, Берлина и Нью-Йорка, оркестр Концертгебау, симфонические оркестры Парижа, Филадельфии, Питтсбурга, Чикаго и Кливленда… Солист – один. Потом – еще и дирижер.

В Китае – совершенно неожиданно – его пригласили за дирижерский пульт национального оркестра. Играть 4-ю симфонию Чайковского. Он долго отнекивался, потом все-таки встал за пульт. И через пять минут оркестр уже звучал.

«Дирижерская профессия сродни магнетизму, гипнозу. Я не знаю, как это объяснить. Была реакция на мои жесты, тем более что у меня есть специфические представления о некоторых вещах в той же симфонии № 4 Чайковского. Во всяком случае, оркестр поддавался и играл так, как я хотел этого, и звучал русский оркестр, а не китайский, только что у них лица были немножко другие».

...

В одиночку предотвратил захват самолета. Вранье, конечно. Но что-то похожее было: «…сначала я швырнул в хулигана букет цветов, который держал в руках, и потребовал немедленно угомониться. Аргумент не подействовал. Пришлось ему как следует врезать, а надо заметить, что малый он был здоровенный, и когда начал подниматься во весь рост, глядя на меня бычьими глазами, я отчетливо понял: если даст сдачи – мне несдобровать. Выхода не было: врезал ему еще раз. Когда же противник предпринял попытку ответить, мои совершенно обалдевшие музыканты, увидев шефа в таком положении, схватили француза сзади и буквально повисли на нем».