Коллекционер ночных бабочек - Влада Ольховская

Камера сместилась обратно к журналисту:

– Помимо серьезных материальных потерь, можно говорить и о человеческих жертвах. Что, конечно же, более страшно. К настоящему моменту стало известно, что жертвой огня стал ночной охранник, его тело обнаружили возле камер наблюдения. Его напарник с тяжелейшими ожогами доставлен в реанимацию, за его жизнь борются врачи…

Марк выключил телевизор. Уж лучше смотреть на окружающие его машины, чем слушать, как кто-то заживо сгорел… Тем более что и пробка, как ему показалось, стала двигаться быстрее.

Хоть здесь движение есть! Потому что расследование зависло, если Рина не сможет ничего найти.

На дорогу он потратил почти на два часа больше, чем планировал. Когда он уже поверил, что все позади, зазвонил телефон. И именно в тот день, когда он забыл гарнитуру для автомобиля! Пришлось свернуть на обочину, потому что не ответить в нынешних обстоятельствах он не мог, а болтовня на плохо освещенной дороге чревата печальными последствиями.

– Слушаю.

– Марк, здравствуйте. Это Артур Самарин, мы с вами пересеклись, когда вы приезжали к моему отцу, помните?

Учитывая все последние события, забыть его было проблематично.

– Да, конечно! Я могу вам чем-то помочь?

– Можете, если согласитесь на встречу. Желательно – вы и ваш друг, который нашел тело Карины.

– Ничего нового мы по-прежнему не знаем…

– Я ведь говорил, что меня интересует все, – заверил его Артур. – Даже то, что вы уже сообщили моему отцу. Для меня это очень важно, поверьте.

– Понимаю… Хорошо, можно хоть завтра!

– Завтра не выйдет, давайте в воскресенье! Простите, дела…

– Можно и в воскресенье.

Время выбрал Марк, место назначил Самарин – ресторан, причем в центре. По крайней мере, здесь подвоха можно не ожидать! Подвох был исключен уже тогда, когда Артур пригласил двоих – если бы хотел избавиться от свидетелей, выискивал бы их по одному.

Поэтому его поведение можно считать нормальным и предсказуемым для скорбящего брата. Но Марка не покидало ощущение, что что-то здесь не так – и что Самарин-старший определенно знает об этой встрече.

– У меня такое ощущение, что я засовываю голову в пасть льву!

Вика надеялась, что фраза прозвучит достаточно беззаботно. Напрасно, Еву так просто не обманешь.

– Не надо мне ничего никуда засовывать. Прекрати дергаться, – посоветовала девочка. – Я не такая страшная, как ты думаешь. Я тебя вообще трогать не буду.

После их совместной вылазки в школу у Вики появились новые вопросы, но как задать их – она не знала. Легко говорить «сейчас не время»… А когда это время наступит?

Она решила не откладывать дело в долгий ящик и беседу начала с невинного предложения попробовать заплести роскошные льняные волосы Евы в несколько косичек. В этом было и стороннее любопытство: Вике самой хотелось узнать, что получится. Здоровых, густых волос такой длины она еще никогда не видела: девушки, прикрывавшие «тылы» длинными волосами, обычно демонстрировали посекшиеся пряди и полинялую краску.

Ева согласилась, но и не стала делать вид, что ни о чем не догадывается.

– Тебе лучше использовать момент, когда в доме, кроме нас, никого нет, – посоветовала она. – Я не обещаю, что даже при таком раскладе дам тебе какие-то ответы. Но так я хоть выслушаю вопрос.

Сложно сказать, на какое время они остались наедине. Сальери и Марк уехали минут двадцать назад, у них была назначена встреча с братом Карины. Вике это не нравилось, но не настолько, чтобы бросаться грудью на лобовое стекло в попытке остановить их. В конце концов, встреча состоится в городе, днем, ничего страшного не случится!

– Ты упоминала какие-то приступы… Я хотела бы узнать о них. Я никогда не видела, чтобы с тобой происходило что-то подобное!

Врачи как раз отмечали в поведении Евы много странностей. Она отказывалась говорить и не реагировала на вопросы. Могла убить пойманную на улице кошку или птицу, начертить кровью пентаграмму в попытке вызвать демона. Могла закричать или заплакать без видимой причины. Чем не поведение психа?

Но позже выяснилось, что всю эту клоунаду девочка разыгрывала, причем так искусно, что обманывала даже опытных специалистов. Ей это было нужно, чтобы усыпить бдительность окружающих, убедить их, что они ее знают.

На самом же деле, как убедилась Вика, племянница Марка отличалась редким самоконтролем, который не всякому здоровому человеку был доступен. Она точно рассчитывала каждое движение, не говорила ни одного лишнего слова, даже, казалось, румянец на щеках или слезы могла вызвать или остановить по собственному желанию.

При этом ее логика отличалась от нормы, да и человека обычная четырнадцатилетняя тогда еще девочка убить бы не смогла. Этот контраст видимой нормы и внутреннего безумия пугал. А Вика не хотела бояться.

– Ты не видишь приступов, потому что их и не видно. Они все здесь, – Ева постучала тонким пальчиком по виску. – У меня в голове.

– Ты не похожа на сумасшедшую. Если бы я не знала…

– Если бы ты не знала, то рано или поздно сама увидела бы. Приступы… Это когда я вижу то, чего нет. Существ, которых не существует. Я слышу голоса, которых не слышат другие. И знаешь что? Я понятия не имею, что из этого настоящее, а что – нет! Поэтому я стараюсь как можно лучше изучить этот мир, узнать, что объективно возможно. Если я буду это знать, я смогу остановить приступ.

– И что… что ты видишь?

– Разное. Иногда – уродцев, похожих на обожженных, облитых кислотой людей. Знаешь, когда кожа лоскутами сползает с их лиц, – равнодушно произнесла Ева, будто обсуждала не собственные галлюцинации, а прогноз погоды на сегодня. – Иногда вижу, как потолок начинает трескаться, и из него лезет нечто непонятное… Может, живое… Как черви… Вижу, как вода вокруг меня становится густой и темной, а потом по ней идут такие волны, словно что-то движется внутри – рядом со мной. Иногда я даже чувствую, как оно касается меня! Это все ненастоящее, теперь-то я осознаю это. Но когда оно рядом со мной, оно реально. Я чувствую, понимаешь?

Такой откровенности Вика не ожидала – и это от обычно закрытой, холодной Евы! Да и сейчас нельзя сказать, что девушка проявляла эмоции. Она делилась информацией, но той, которую сообщила бы не каждому.

– Как же ты с этим живешь? – прошептала Вика.

– Сейчас – нормально. Когда я наконец поняла, что есть разница между моим миром и настоящим миром. Но раньше я этого не знала. Я читала, что психи не могут понять, что картинки и голоса в их голове ненастоящие. Значит, я какой-то неправильный псих, потому что я понимаю это. Просто не могу остановить. Они не настоящие, но они реальны! Каждый мой орган чувств откликается на них, даже кожа! Я привыкла. Раньше, когда не знала, кричала, плакала, отбивалась от них. Моя мать, которая ничего не видела, очень боялась. Но она не могла мне помочь – ни она, ни врачи, которым она меня показывала. Они ставили неправильные диагнозы, не те. Тогда я и поняла, что рассчитывать придется только на себя. Это покалеченное тело, больное, но я в нем живу. Поэтому мне нужно было научиться жить по его правилам.