Хозяйка корней - Ива Лебедева

Когда я вернулась с первым скромным заработком, сопровождаемая сдержанными вздохами раскошелившихся зубодеров, Игги и Матео уже развернули мобильный здравпункт. За два дня нашего отсутствия по базару прошли слухи о целительнице, которая не только обещает лечить без боли, но и лечит. Поэтому, едва прошел слух о моем возвращении, потянулись пациенты.

Тут и возникла проблема, о которой я не догадывалась: аборигены были приучены ходить в Цирюльный ряд. В особых случаях вызывать лекаря на дом. А вот ходить домой к лекарю — к такой модели взаимоотношений не привыкли. Непривычное же пугает.

— Да можно, конечно, пойти… Только зачем это? Мы, энто, тута лечиться привыкли, — мямлил пожилой гоблин, а я без всяких телепатических способностей читала его мысли: «Заманит в дом, может, зуб вырвет, может, голову отрежет и ограбит».

Не, от своего лечебного принципа не отступлюсь! Легкие случаи лечатся на месте, но, если нужно всерьез диагностировать и оперировать, это только в офисе, на хорошем кресле. Благо, как я поняла утром, если не петлять, от Цирюльного ряда до моей палаческой клиники десять минут пехом.

За полдня я только вырвала несколько совсем безнадежных зубов, снабдила всех клиентов зубным порошком в подарок (брали охотно, а что дальше они с ним делать будут — один всемирный бог стоматологии ведает) и выдала пару направлений к себе на дом. Без уверенности, что клиенты явятся по указанному адресу.

Еще один принцип — работаю только по расписанию. Первая половина дня прошла, солнышко собралось в гости в мой дом, значит, перебазируюсь в клинику.

И тут появилась еще одна клиентка — пожилая толстая орка. Она вела за руку детеныша, годков пяти от роду. За спиной орки торчал длиннющий меч. Я уже немного просветилась насчет законов местного социума и знала, что ходить по улицам с оружием длиннее кинжала — символ высокого статуса.

— Госпожа Хлудер, — подтвердил мои предположения Матео, — вдова капитана караванных наемников. Если бы в ее дом ночью воры залезли, ни один до рук моего отца не дожил бы.

Несмотря на воинственность, орка вела себя как добрейшая мамаша. Не тащила сыночка, постоянно нагибалась к нему, так что рукоять меча сбивала прохожих, вытирала слезы, уговаривала:

— Сейчас, золотко, найдем хорошего мастера, и у тебя зубик болеть не будет! У эльфа боли, у гнома боли, у вампира больней боли — у тебя заживи!

— Не хочу-у-у-у! — плакал малыш. — Тут шу-умно-о-о! И все крича-а-ат!

— Чего не хочешь? — спрашивала мать без всякого сарказма. — Чтобы зубик болел или чтобы шумно было?

Я понимала бедолажку. Немало страдальцев, не доверившихся мне, сейчас терпели, сидя на корзинах. Испускаемые ими звуки были столь знакомы Матео, что тот бледнел. Ребенку же, попавшему в стоматологию «опен спейс», тем более страшно.

Орка деловито оглядела ряд здоровенных бородатых садистов и уверенно направилась ко мне, приговаривая:

— Вон тетя добрая, не кричит, улыбается, смотри. Точно не обидит, ты же не боишься тети?

Бутуз громко и недоверчиво сопел, но орать и упираться перестал.

— Зубик уже неделю болит, а вырвать боимся, — вздохнула воительница, поделившись со мной своей бедой. — А ты тоже при зубодерных делах?

— Да, — кивнула я. — Вы вряд ли малыша успокоите, к этим крикам и я не привыкла. А пойдемте ко мне домой, там и вылечим.

Узнав, что идти недалеко, дама с мечом не стала возражать. Незнакомых домов она не боялась.

По дороге я узнала, что госпожа Хлудер продолжила бизнес покойного мужа и, хотя сама караваны не охраняет, тренирует бойцов.

— Олли весь в папу, никакого оружия не боится, а вот насчет зуба у него нутряной бзик, — жаловалась она.

Я обещала вылечить зуб, не страшась любых душевных комплексов или нутряных бзиков.

Дома всё прошло как по маслу. Бабушка Му буквально заговорила зубы ребенку огородными сказками, я применила морозцу и обнаружила загнивший молочный зуб, неправильно выросший  зацепившийся за соседа и не желавший покидать родное гнездо.

— Герой, открой ротик шире. Сейчас посмотрю, — соврала я. И не успел ребенок опомниться, как предъявила ему и мамаше экстрадированный зуб.

Госпожа Хлудер без спора отсыпала мне горстку серебра. Заодно сказала, потрогав меч:

— Без мужа живешь, с сыновьями-племяшами? Если кто обидит, скажи, что недавно госпоже Хлудер услужила и та довольна осталась.

— Есть один дурачок завистливый, — на всякий случай сказала я.

— Вот и скажи дурачку, пусть выберет, какая из двух рук ему дороже. Та и останется, — ответила гостья уходя. Малыш, любитель таких шуточек, рассмеялся замороженным ртом.

***

Госпожа Хлудер оказалась первой ласточкой. Уже на другой день, точнее во вторую его половину, в офис явились двое клиентов, причем сами. Я задумалась над предварительной записью. Первые ласточки предвещали большой птичник.

Третий день работы это предположение подтвердил, а на закате в дверь постучали грубо и грозно.

— Совсем разболелось? — вздохнула я, приготовившись открыть.

— Городская стража, — ответили мне. — Отворяй, лекарка! Мы за тобой!

Вэйн Рин Корван

 — Господин, мне позволено войти?

— Разве ты не знаешь, что, если дверь открыта, позволения не требуется?

— Простите, господин, я забыла.

В комнату вплыли два аромата. Хомпи, бодрящего утреннего настоя — я надеялся, что, как и положено, не горячего, не холодного, а чуть теплого. Этот запах учуял бы каждый. И другой, тонкий и желанный аромат страха, ощутимый только мною. С каждым шагом он приближался, обволакивая ноздри и погружая тело в сладкую истому.

Вина служанки ничтожна и по правилам не достойна внимания. Но в замке Рин Корвана свои правила. Может быть прощен серьезный проступок, пожалуй любой, кроме предательства. И наказана самая никчемная ошибка. Поэтому дрожат рабы, и не только рабы.

Перед моим ложем два столика. Вампиры не любят сидеть, поэтому столики на низких ножках. Один из мягкого горного дерева, сохраняющего аромат и пять лет спустя после рук столяра. Столешница второго — золотая. Это не простой стол.

Дождался, когда девочка — милая дикарка, человечица, далекая от чистой крови, — нагнулась с напитком, и успел предупредить ее ошибку.

— Для посуды — левый стол, деревянный.

Девочка смогла поставить бокал правильно, не расплескав ни капли. Когда она наклонилась, разглядел ее шею — голубая жилка бьется в бешеном темпе, словно предчувствуя, как ее пронзают клыки. Но это произойдет, только если захочу я. А сейчас не хочу. К тому же я простил эту услужливую, хоть и неотесанную милашку.

Взял бокал. Напиток приготовлен по всем правилам — его тепло приласкало гортань.