Люди Кода - Павел Амнуэль

— Ты считаешь, что все, что мы с тобой видели и пережили — это только мысль, воображение?

— Да, ты прав… Я ведь с ними разговаривала — с женщинами. И вода текла… Тогда что же это?

И.Д.К. помедлил с ответом. Они подошли к деревьям — грязно зеленым у основания, с ярко-зелеными длинными, линзовидными листьями, растущими прямо из ствола на высоте примерно пяти метров. В лесу было сумрачно, но вовсе не так, как следовало бы ожидать из-за очевидного отсутствия солнечного света.

— Саграбал, говоришь? — сказал И.Д.К. — Пусть будет Саграбал. Звучно и непонятно, как раз то, что нужно для хорошего названия.

— Куда мы идем?

— Сюда, Дина. Под этим деревом будет наш лагерь.

— Надолго?

Может быть, навсегда. И.Д.К. задавил эту мысль, едва она возникла — нехватало только, чтобы Дина услышала. Он должен быть уверен в себе как верховный раввин уверен в существовании Бога.

— Нет, — сказал он, — не думаю. Не было смысла нам попадать на Саграбал, чтобы жить здесь как Адам с Евой в раю.

Дина шагнула к нему и прижалась лбом к его плечу. И.Д.К. вдыхал слабый запах шампуня от ее волос, думал, что так вот стоять, просто стоять, не шевелясь, быть столбом, на который можно опереться, — тоже счастье, дурацкое, возможно, и временное, и неправильное, но счастье, бессмысленное и нелепое, но сейчас единственно нужное. Потому что придает силы.

Через несколько минут (или часов — они так и не научились определять время) они сидели у подножия чудовищно кривого дерева, стараясь не касаться ствола и уж тем более — листьев. И.Д.К. тихо, иногда переходя на мысленные образы, излагал Дине свои соображения, одновременно и сам понимая четче их пока расхристанную суть и последовательность. Дина слушала, закрыв глаза, впитывала не смысл, а интонации, и поскольку с каждым словом они становились все более уверенными, то и она чувствовала, как напряжение последних часов (дней?) расплавляется, становится мягче, растекается воском.

— Давай рассуждать последовательно, — говорил И.Д.К., вовсе не убежденный, что ход его рассуждений хоть как-то соответствует реализуемой последовательности поступков, событий и следствий. — Код был прочитан. Код включил в генетической памяти механизм, полностью переводивший организм в новое состояние. После этого ты оказалась на планете с этими женщинами, а я — на черном пляже. Куда пропал Йосеф, неизвестно, не исключаю, что он и вовсе остался в Иерусалиме. Не нужно вздыхать, Дина, уверяю тебя, нам повезло больше, чем Йосефу.

Мы, люди, были когда-то кем-то запрограммированы как ключ к возрождению Вселенной. Запрограммированы на генетическом уровне, и механизм был смазан и законсервирован до лучших времен. А ключ был закодирован и дан людям в руки. Тора. В свое время люди должны суметь распознать ключ и в нужное время воспользоваться им. Возможно, для этого действительно нужно было, чтобы явился Мессия. Может, под этим именем имелся в виду тот, кто будет знать Код. Не знаю, интерпретаций за тысячи лет было множество, это очень неблагодарная и, скорее всего, бессмысленная работа — интерпретации, рассуждения типа "что имел в виду Создатель". Весь Талмуд на этом построен, и, тем не менее, в числе интерпретаций не оказалось нужной. Были, в сущности, три варианта. Первый, согласный, возможно, с замыслом: Код расшифровывается автоматически, когда весь еврейский народ собирается в Израиле. Второй: как бы Код ни был сложен, кому— то из цадиков, возможно, удастся разгадать его чисто случайно во время очередной дискуссии в ешиве. Третий: развитие математических методов обработки текстов, и тогда — расшифровка. Осуществился третий вариант, и я не уверен, что так было предусмотрено.

— От скромности ты не умрешь, — улыбнулась Дина, про себя удивившись тому, что способна не только внимательно слушать, но даже и улыбаться.

— Не уверен, что вообще умру от чего бы то ни было, — пробормотал И.Д.К. — И ты, кстати, тоже.

— Я ничего не поняла в твоих рассуждениях, — подумала Дина, ей лень было произносить мысли вслух, но И.Д.К. расслышал и сказал:

— Я просто рассуждаю, рассуждение — как глина, из которой лепишь скульптуру. Пока все бесформенно, но, когда я говорю, то нащупываю, где можно снять кусочек, а где чуть примять… Понимаешь?

— Нет, — подумала Дина.

И.Д.К. наклонился, чтобы поцеловать Дину в губы, и вдруг понял, что они не одни.

Ощущение это мгновенно передалось и Дине, и оба вскочили на ноги, оглядываясь в поисках живого.

Шагах в двадцати, под одним из соседних деревьев, лежал человек. Мужчина в черном костюме и черных пыльных ботинках. Пиджак съехал с плеча, и белая рубашка выглядела помятой. Рыжеватая борода, глаза, будто черные дыры, поглощавшие рассеянный свет неба и ничего не излучавшие в этот мир. Мертвец.

Йосеф Дари.

Дина осталась стоять, а И.Д.К. заставил себя приблизиться. Он опустился перед трупом на колени и приложил ладонь ко лбу Йосефа. Холод. Абсолютный нуль. И.Д.К. отдернул ладонь, испытав мгновенный страх самому обратиться в ледышку. То, что Йосеф умер, и умер давно, не вызывало сомнений. Где это произошло? Здесь? Вопрос был странным — где же еще мог умереть Йосеф, мертвые не способны передвигаться, — но И.Д.К. спросил и ответил себе сам: минуту назад тела под деревом не было. Он оглянулся, и Дина подтвердила взглядом.

И.Д.К. ограничился тем, что поправил на Йосефе пиджак, и руки, раскинутые в стороны, сложил на груди.

Дина позвала его, и И.Д.К. вернулся, не глядя больше на Йосефа. Они постояли друг перед другом, глядя глаза в глаза, а потом погрузились в этот потаенный мир, и чернота сознания сомкнулась над ними.

x x x

Они лежали рядом на прохладной траве, смотрели в потемневшее небо, на котором уже могли бы появиться первые звезды, они отстранились друг от друга, чтобы побыть наедине с собственными мыслями, но все равно были вместе, превратившись неожиданно в сиамских близнецов, родившихся минуту назад и теперь неразделимых, потому что на двоих у них оказалось одно сердце.

"Нужно похоронить Йосефа, — думал И.Д.К., — нельзя оставлять его так… А молитва? Кто прочтет кидуш? Я не умею. Только начало "Барух ата адонай, элохейну мелех аолам…" А дальше? Я еврей или нет? Если прочитать Тору? Заповеди? Нет, Йосеф будет недоволен. Господи, я думаю о нем, будто он живой. А разве нет? Как он мог умереть в мире, где мертвые живут? Дина сказала… Что-то важное… Не помню. Спросить? Какие у нее мягкие волосы… Всегда мечтал об этом — утонуть в женских волосах, зарыться и дышать, чтобы пахло мылом или шампунем, и какими-то духами, и еще губы… Я люблю ее? Я имею право любить ее? Жена Мессии. Не прелюбодействуй. Мы нарушили, и ничего у нас теперь не получится. Этот мир нужно понять, а законы Торы здесь, вполне вероятно, значат не меньше, чем законы физики в нашем мире. Все равно, что нарушить закон сохранения энергии. Невозможно. А здесь получилось. Значит, законы Торы и здесь не абсолютны. Иначе мы не смогли бы прикоснуться друг к другу. Или все проверяется лишь следствиями? Тогда они должны быть ужасны. Мы не выберемся отсюда. И мы не похороним Йосефа, потому что не прочтем кидуш. Мы вообще не из этого мира, попали сюда по недоразумению. Все, что предстоит нам, должен был делать Йосеф. А он умер. Почему? Когда?"