КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко

Бесстрастные телекамеры в прямом эфире продемонстрировали всем убийство предполагаемого убийцы президента. Сначала мы все онемели, потом разом загалдели. Смысл всех комментариев сводился к тому, что теперь ясно, что это заговор и следует ожидать еще каких-то акций. Беспокойство по поводу развития дальнейших событий возросло. Раз за разом мы с пристальным вниманием смотрели повторы кадров выстрела Руби и никак не могли взять в толк, как это могло произойти прямо в полицейском управлении, при таком скоплении сотрудников спецслужб и полицейских. Весь день прошел в каком-то тревожном ожидании, казалось, что-то еще должно случиться. Правда, вечером мы справили маленькое новоселье по случаю переезда Валерия в посольство, за что получили нагоняй от шефа. Но все ограничилось легким внушением: он тоже понимал, что нам было необходимо снять напряжение.

Понятно, что дурацкая позиция, которую мы заняли благодаря Центру, не могла не вызывать у прессы недоумения и раздражения, и журналисты, чтобы заполнить информационный вакуум, принялись домысливать и предлагать версии причин нашего молчания. Это совсем не шло нам на пользу. Однако, насколько помнится, пресса почему-то довольно быстро охладела к нам, возможно, что и в результате нашей неприступной позиции. Обстановка в целом вокруг посольства оставалась довольно спокойной, каких-то враждебных проявлений не было. Постепенно страхи наши стали проходить, мы вернулись к своему обычному режиму. Заточение Валерия в посольстве продолжалось дня три, после чего он с семьей так же успешно был препровожден домой. Жизнь вернулась в привычное русло. Центр скромно помалкивал. Ну а мы больше не рвались к общению с ним. Очевидно, там было не до нас.

Наблюдая по телевизору похороны президента, мы испытывали сочувствие к его семье и сожаление, что так нелепо ушел из жизни этот незаурядный человек, видный и уважаемый политический деятель.

Кому-то покажется странным, что в книге, которая пишется столько лет спустя, приводятся многие подробности, — могут возникнуть сомнения, не домысливались ли они, не приукрашена ли реальность. Хочу сразу развеять такие сомнения. В жизни людей бывают обстоятельства, которые так четко отпечатываются в памяти, что даже спустя десятилетия можно вспомнить мельчайшие детали. Именно такими обстоятельствами и было для нас все связанное с Освальдом и последующей трагедией в Далласе. Ведь нам пришлось столько раз практически по горячим следам восстанавливать все детали бесед, сопоставлять их, пытаться проникнуть в суть, увязать в единое целое. Но время все же неумолимо: один лучше помнит один момент, другой подробнее припоминает другой — так и вырисовывается вся картина. Конечно, кто-то из нас может ошибиться, назвав не совсем точное время того или иного события, но поверьте моему слову — все изложенное происходило в действительности, ведь речь идет о частичке мирового события, а не просто об эпизоде из истории повседневных оперативных игрищ, происходивших между спецслужбами во времена холодной войны.

Москва. Центр. КГБ

Будильник зазвонил, как всегда, настойчиво и повелительно, но вставать ужасно не хотелось. За окном светало, наступало серое утро поздней московской осени — 23 ноября 1963 года. Как только будильник умолк, он опять впал в забытье, но вскоре, словно от внутреннего толчка, открыл глаза и взглянул на часы. График подъема явно нарушался.

Накануне, в пятницу, заехал приятель, с которым они давно не виделись. Засиделись допоздна, уже за полночь гость заторопился, чтобы успеть на метро. Ну а потом, пока прибрался и улегся, ушло еще время, так что недосып был налицо. Утешала мысль, что была суббота, последний рабочий день недели, а завтра уж можно будет отоспаться всласть. Наскоро одевшись и выпив чаю, он вышел на улицу…

Я слушаю Юрия Павловича, который, устремив взгляд куда-то далеко в прошлое, негромко рассказывает: «Обычно я добирался до работы городским транспортом и даже приезжал раньше, а здесь лимит времени уже был исчерпан. Пришлось ловить такси. Стоило удобно устроиться в машине на заднем сиденье, как меня опять стала одолевать дрема. Радиоприемник был включен, но до меня звук доносился как будто издалека — прислушиваться не хотелось. Вдруг водитель усилил громкость, и сонливость как рукой сняло. По радио сообщали, что 22 ноября в Далласе в результате покушения убит президент США Джон Кеннеди и что по подозрению в убийстве задержан некто по фамилии Ли Харви Освальд. Как? Он? Я почувствовал, что волосы у меня на голове зашевелились. Ведь последние два с лишним месяца я вел переписку о нем и его жене с подразделениями Комитета госбезопасности в Ленинграде и Минске. А последнее письмо в КГБ Белоруссии мое начальство подписало вчера, в пятницу, 22 ноября 1963 года!

Я нетерпеливо заерзал на сиденье и заторопил таксиста. Когда мы остановились недалеко от «Дома 2», сунул деньги водителю и бегом припустил к подъезду. Не знаю, с какими мыслями продолжил свой путь таксист, но наверняка он связал воедино убийство президента, мою спешку и конечный пункт моего прибытия — всем известное здание КГБ.

Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, пока вахтер в подъезде изучал мое удостоверение, я посмотрел на настенные часы. До девяти оставалось две минуты. Вылетев из лифта, я буквально попал в объятия Пал Саныча. Он встречал меня уже в нашем коридоре. Его всегда невозмутимое лицо выражало крайнее нетерпение. Он даже не поинтересовался, известно ли мне о событии — очевидно, это было понятно по моему лицу, — только бросил на ходу: «Подними дело спецпроверки, все бумаги и заходи ко мне». На бегу снимая пальто, я заскочил в кабинет, быстро нашел и заполнил бланк требования в архив на поднятие дела, подписал у Пал Саныча и сломя голову побежал вниз. Когда я уже получал дело, в комнату, где выдавали дела, с той же целью, что и я, ввалились двое — сотрудники Второго главка и Московского управления. Но я, взглянув на их растерянные лица и зажав дело под мышкой, поспешил к выходу.

В кабинете Пал Саныча были просмотрены материалы дела спецпроверки на Освальда и его жену и переписка, которая в последнее время велась нашим подразделением в связи с их просьбами о возвращении в Советский Союз. Начальник направления объяснил, что нужно срочно подготовить по всем материалам справку для доклада руководству КГБ. Целью этого документа было показать, что для разведки Освальд и его жена интереса не представляли, о чем наглядно свидетельствовали имевшиеся в нашем распоряжении документы, и никакой оперативной работы по ним не велось.

Начальник направления приказал мне:

— Садись, пиши. Я буду диктовать, — потом через минуту, видимо, передумав, произнес:

— Нет, давай я сам.

Пал Саныч сел за стол и, почти не заглядывая в документы и не отрываясь, быстро составил справку на трех страницах. Мне очень польстило, когда, закончив писать и встав из-за стола, он обратился ко мне:

— Прочти, я ничего не упустил?

Справка выглядела лаконичной и весьма обстоятельной.

— Нет, Пал Саныч, все в порядке.

С написанной от руки справкой и делом спецпроверки на Освальда и его жену мой начальник направился к руководству, сказав: