Сказки тридевятого округа - Александр Овчаренко

В это время его внимание привлёк странного вида посетитель. Это был мужчина примерно тридцати лет, всем своим видом напоминавший деревенского дурачка. В отличие от остальных посетителей банка, он не лёг на пол, а продолжал стоять, с интересом рассматривая нападавших.

– На пол! – приказал Пупо и навёл на него оба ствола. Однако парень на приказание не реагировал, и создавшуюся угрозу явно недооценивал.

– Пристрели его, – приказал Барзини, продолжая выискивать взглядом среди посетителей банка человека, похожего на Романова, но Пупо почему-то не торопился исполнить приказ своего учителя. Стоявший под прицелом двух револьверов парень не выглядел испуганным. Его можно было смело назвать «белой вороной», так как, глядя на него, трудно было предположить, что человек с таким внешним видом нуждается в услугах «Хоум-Кудесник-Банка». Его чёрные, как смоль, волосы уже давно не знали гребешка, и поэтому вихры упрямо торчали во все стороны. Одет он был в старенький свитер, поверх которого нараспашку была одета меховая безрукавка, а потёртые в лучших молодёжных традициях некогда синие джинсы были заправлены в голенища рыжих, с загнутыми носками сапог.

– Ты кто? – с интересом спросил Цуккини.

– Я Ванька-Свист, – ответил парень и, улыбнувшись, показал вместо передних зубов две стальные фиксы.

– Пристрели его! – вновь потребовал Барзини.

– Ша, братва! – сказал Ванька-Свист и выставил вперёд татуированную кисть правой руки. – Не торопитесь сделать во мне дырку, я имею кое-что вам предъявить!

– Ты знаешь, где сейчас находится Романов? – встрял в диалог Томато.

– Знаю, – кивнул давно нечёсаной головой Свист. – Он и другие уважаемые люди сейчас находятся в денежном хранилище – четверть метра легированной стали и пять уровней защиты.

Барзини поморщился: парень явно куражился, пытаясь выдать себя за одесского босяка.

– Тебе известен код?

– Разве я похож на человека, которому можно доверить банковскую тайну? – ухмыльнулся Свист. – Посмотрите на меня: я и деньги – это две большие разницы! Даже если бы мне была известна последовательность из шести заветных цифр, кодовый замок всё равно не сыграл бы свою лебединую песню: после вашего эффектного появления включилась система экстренной защиты и двери в хранилище заблокированы. Теперь снять блокировку – это ещё та проблема!

– Когда я начну убивать в час по одному заложнику, – хрипло произнёс Томато, – они, – и он красноречиво кивнул в сторону камеры слежения, – быстро сообразят, как снять эту самую блокировку. Мне нужен Романов и я его получу, даже если для этого мне придётся перестрелять весь персонал банка!

– Один момент! – быстро произнёс Ванька и снова выставил вперёд свою татуированную кисть. – Я имею кое-что вам предъявить. Видите, здесь наколото «Киев – мать городов».

– Если я сейчас не услышу сейчас чего-либо стоящего, – перебил его Барзини, – то я пристрелю тебя на месте и сделаю это так быстро, что ты даже свистнуть не успеешь!

– Будь по-вашему, – вздохнул Ванька-Свист и заголив правую руку, показал новую татуировку. – Видите синюю дорожку? Это дорога через Калинов лес.

– Очень интересно, – произнёс Барзини и взвёл курки.

– А этот крестик обозначает место, где я сидел.

– В зоне? – догадался Пупо.

– Нет, – затряс головой Свист. – На дереве.

– Облегчи душу перед смертью и расскажи, что ты там делал, – с невозмутимым видом предложил Барзини и приложил приклад к плечу.

– Я оттуда свистел, – пояснил Ванька и снова обнажил в улыбке стальные фиксы.

– Как свистел? – удивился Цуккини.

– А вот так! – произнёс Свист и, вложив пальцы в рот, оглушительно свистнул.

Звуковая волна вместе с мгновенно образовавшимся избыточным давлением вынесла дядюшку и его племянника на ступеньки банка, обильно посыпав их тела осколками оконных стёкол. Тут же к ним бросилась пара охранников, которые профессионально окольцевали обездвиженных злодеев стальными наручниками и уложили их на снег лицом вниз.

– Можете не торопиться, – успокоил их вышедший на ступеньки мраморного крыльца Ванька-Свист, он же Соловей – Разбойник – командир подразделения физической защиты «объекта». – Нападавшие перенесли сильнейший гиподинамический удар, поэтому очнутся не скоро, – пояснил Свист и тщательно вытер пальцы о край своей меховой безрукавки.

3

– А теперь поведай мне, как ты догадался, что Томато и Цуккини – наёмные душегубы? – утирая губы, спросил Романов.

Торжественный ужин в свете последних событий пришлось отменить, поэтому ужинали не в ресторации, а в резиденции начальника строительства. За обильно накрытым столом сидели не успевшие прийти в себя руководители банка и сам Романов со своей командой особо приближенных лиц. Была глубокая ночь, и выпито было немало, но о дневном происшествии в банке, словно о запретной теме, никто не вспоминал. Романов сам затронул эту тему, обратившись к начальнику службы безопасности банка Гурову.

– Сказать, что я сразу догадался, что Барзини и Цуккини не те, за кого они себя выдают, было бы неправдой, – начал Гуров, бросив салфетку на стол. – Однако подозревать я их начал с первой минуты появления на «объекте». Если Вы, Пётр Алексеевич, помните, то я присутствовал при вашем телефонном разговоре с господином Али-Бабой. Я ещё тогда отметил про себя, как ловко Алексей Борисович нашёл выход из создавшейся ситуации. Позже я его спросил, сам ли он пришёл к решению содержать двух садовников за счёт ставки одного кассира, или ему кто-то подсказал из кадровиков.

– Так и было, – кивнул головой Али-Баба.

– Оказалось, что на эту мысль его натолкнул…Томато Барзини! – продолжил Гуров.

– Барзини сказал мне, что если для него и его племянника нет работы в банке, то они оба могли бы работать садовниками, – снова вклинился в разговор Али-Баба. – Помню, он сказал, что занятие это для него знакомое и что у себя на родине он очень любил поковыряться в земле.

– Это была его первая ошибка, – заметил Гуров и, глядя, как Романов набивает свою трубку табаком, тоже закурил.

– И в чём именно была его первая ошибка? – ревниво спросил Малюта Скуратов, который сильно переживал, что не смог лично отличиться при ликвидации двух профессиональных злодеев.

– Не бывает садовников с холеными руками и чистыми, аккуратно подстриженными ногтями, – подчёркнуто спокойным голосом произнёс Гуров. – Тот, кто работает с землёй, при всём желании не может похвастаться чистотой рук: со временем грязь въедается в кожу, и её не смыть никакими шампунями.

– Некоторые садовники используют в работе перчатки, – не унимался Малюта.

– Но только не крестьяне! – парировал Лев Иванович. – А ведь Барзини пытался убедить всех, что он малограмотный крестьянин.

– А в чём состояла их вторая ошибка? – подал голос думный дьяк Никита Зотов.