Стальные когти - Лео Кесслер

Фон Доденбург почувствовал, как находящийся рядом с ним Шульце напряженно вглядывается вперед, стараясь различить первую угрожающую вспышку выстрела из вражеского орудия. Но сам он старался сохранять предельное спокойствие и невозмутимость. Как еще можно было противостоять тому чудовищному напряжению, которое неуловимо охватывало их всех в эти страшные минуты перед решающей схваткой?

Новый механик-водитель Хартманн вдруг сильно дал газу. Их «тигр» резко рванул вперед. Фон Доденбург едва не подпрыгнул на своем сиденье от неожиданности.

— Хартманн! — зло прокричал он в микрофон. Но затем решил отказаться от того, чтобы сделать ему замечание, и выключил микрофон. Наверное, новый механик-водитель решил просто прочистить сопла в двигателе или что-то в этом роде. Не стоило нападать на него за это. Фон Доденбург снова глянул на часы. Время ползло вперед с ужасающей медлительностью. Он в сотый раз облизал пересохшие губы. Но горизонт оставался все таким же чистым и безмятежным, как и прежде. Солнце светило прямо в глаза немцам, слепя их, и они не могли разглядеть, что происходило там, где сосредоточились русские. Впрочем, похоже, пока там все было тихо.

Неожиданно в неподвижном утреннем небе вспыхнула яркая серебристая звезда. Это взлетела в воздух сигнальная ракета. Рассыпая вокруг себя сотни маленьких искр, она повисела некоторое время в небе, а потом, тускнея на глазах, начала медленно опускаться. И вдруг до слуха фон Доденбурга донесся чудовищный треск. Казалось, кто-то разорван пополам гигантское полотно. Рядом с линией горизонта справа от себя он заметил сотни разом вспыхнувших злых красных огоньков.

— По нам бьют противотанковые пушки русских! — раздался по радио встревоженный голос Стервятника. — Немедленно открывайте по ним ответный…

Его заключительные слова потонули в безумном грохоте разрывов. Ехавший рядом с «тигром» фон Доденбурга танк Pz-IV неожиданно подпрыгнул, точно вставая на дыбы, и резко остановился. Везде с визгом носились снаряды. Воздух наполнился пороховой гарью, запахом горящего металла и человеческой плоти. Фон Доденбург зарычал в микрофон:

— Стрелок, развернуть башню вправо! Дистанция — 100 метров. Огонь по 57-миллиметровому противотанковому орудию русских!

Шульце торопливо развернул тяжелую башню «тигра» вправо и принялся почти нежно колдовать над подъемно-поворотными механизмами, наводя орудие на цель.

— Вижу цель, — выдохнул он.

— Огонь! — приказал фон Доденбург.

Шульце выстрелил. Фон Доденбург торопливо вставил в казенник новый снаряд и, посмотрев в обзорную трубу, простонал:

— Недолет, Шульце!

— Ах, черт!

— Учти его, Шульце! Давай наводи снова.

Шульце лихорадочно настроил прицельные механизмы и выстрелил. Весь «тигр» снова вздрогнул от катков до верхнего башенного люка. Фон Доденбург прижался глазницей к обзорной трубе. Все пространство перед ними застилал дым.

Когда он чуть-чуть рассеялся, Куно увидел, что там, где только что находилось 57-миллиметровое противотанковое орудие русских, теперь зияла дымящаяся воронка. А вокруг нее были раскиданы куски тел тех бойцов, которые за секунду до этого составляли расчет этого орудия.

— Мы уничтожили эту чертову пушку! — закричал фон Доденбург. — Мы сделали это!

— О Боже, господин офицер, вы только посмотрите, что тут творится! — врезался в его радостные крики встревоженный голос Хартманна. — На нас нацелились сразу три противотанковых пушки русских — в направлении на одиннадцать часов!

Одно из вражеских орудий выстрелило, и «тигр» командира третьей роты, однорукого Барша, оказался подбит. Но Шульце уже лихорадочно крутил рычаги управления пушкой. Грянул выстрел. Первое из противотанковых орудий русских, о которых предупреждал Хартманн, исчезло в ярко-алом пламени разрыва. Все, его можно больше не опасаться — оно было выведено из строя. Но два других, хорошо замаскированные в небольшой ложбине всего в трехстах метрах от них, тут же нацелились на «тигр» фон Доденбурга. Мгновение — и прямо над башней их танка просвистел снаряд. Затем — второй.

— Хартманн,—закричал фон Доденбург, — разверни танк так, чтобы мы встречали их снаряды лобовой броней!

— Слушаюсь, господин офицер! — мгновенно откликнулся бывший легионер.

Он дал полный газ, и «тигр» въехал прямо в облако белого дыма, который струился из подбитого танка Барша. Это облако несколько скрыло их от русских, загородив, точно защитным экраном. В тот миг, когда их «тигр», казалось, уже должен был врезаться прямо в корпус подбитого танка, Хартманн резко свернул вправо и, еще больше прибавив газу, выскочил из облака дыма. При этом он на миг подставил «тигр» боком к русским, но это длилось так недолго, что они не успели прицелиться. Уже в следующую секунду «тигр» въехал в небольшую ложбинку и замер там, повернувшись к русским противотанковым орудиям лобовой броней—так, как и хотел фон Доденбург.

— Отличная работа, Хартманн! — воскликнул штурмбаннфюрер.

— Не беспокойтесь о том, чтобы подписать мне представление о награждении, господин офицер, — спокойно ответил механик-водитель, у которого даже не сбилось дыхание, — с меня будет вполне достаточно перевода на некоторое время в финансовую службу армии.

Фон Доденбург только расхохотался в ответ.

— Шульце, стреляй же! — заорал он буквально в следующую секунду, когда русские принялись всаживать в лобовую броню их «тигра» один противотанковый снаряд за другим.

Шульце тщательно прицелился и выстрелил. Мощный снаряд вспахал степь в 50 метрах от русского противотанкового орудия.

— Недолет, Шульце! — зло закричал фон Доденбург. — Ради бога, следи за своими руками!

— Но, господин офицер…

Возглас Шульце потонул в резком стрекотании пулеметной очереди. Это Хартманн бил по уцелевшему расчету первого противотанкового орудия русских, которое Шульце совсем недавно вывел из строя своим метким выстрелом. Первыми же пулями он уложил троих врагов, которые пытались отбежать в сторону. Четвертый тоже упал на землю, но Хартманн чувствовал, что он только притворяется, имитируя свою смерть. И бывший легионер дождался, когда иван неожиданно вскочил на ноги и побежал дальше. Но не сумел он преодолеть и пяти метров, как короткая яростная очередь прошила его тело насквозь.

— Неужели они так никогда ничему не научатся? — насмешливо бросил Хартманн в микрофон. — Если бы он просто остался лежать там, где лежал, он мог бы рассказывать потом об этом сражении своим внукам.

— Каким внукам? О чем ты, Хартманн? — вскипел Шульце. Судя по всему, он был весьма обижен на фон Доденбурга за ту критику, которой Куно подверг его самого. — Кто вообще захочет иметь внуков после всего этого?

— Хватит болтать, Шульце! — оборвал его фон Доденбург. — Лучше всади в следующее противотанковое орудие русских все снаряды, которые у тебя имеются. Из-за этой пушки задерживаемся не только мы — из-за него сковано продвижение вперед целой роты!