За все грехи - Ирэне Као

Томмазо снимает рубашку и бросает ее на пол. Переполненный адреналином, он резко срывает с Линды платье, берет ее на руки и кладет на диван, обитый голубой парчой.

Всего несколько секунд – и Томмазо погиб, он задыхается, кровь стучит в голове, ноги слабеют. Ее поцелуй пробуждает у него сильное желание, которое невозможно сдерживать.

Она расстегивает его ремень, ширинку и приспускает брюки. Его трусы-боксеры «Derek Rose» для Линды – настоящее открытие. Они так тщательно выглажены, что в них можно отправиться на вечеринку. Это своеобразный знак, который указывает, что перед тобой мужчина из высшего общества. Томмазо не похож ни на одного из ее бывших любовников. Он отлично знает, как обращаться с женщинами, хорошо целуется, изощренно ласкает, ритмично двигая пальцем – не быстро и не медленно. Вот как сейчас.

Внезапно Томмазо отодвигает ее трусики и пальцем с жадностью проникает внутрь, в ее влажное тепло, лаская властно и нежно. Для него эта опасная игра вышла из-под контроля. Он охвачен волной эмоций, сметающей малейшее сопротивление разума. Срывает с нее трусики и языком проникает в ее промежность. Его охватила безумная страсть, которая пробуждает в нем то, что так долго дремало и было скрыто за толстым слоем безупречных манер, отточенных за долгие годы упорной работы над собой.

Линда высвобождает его член, смотрит на него без всякого стеснения: он так красив, что ничего подобного ей не доводилось видеть. Длинный, гладкий, будто выточенный из камня. И твердый. Очень твердый.

Его охватила безумная страсть, которая пробуждает в нем то, что так долго дремало и было скрыто за толстым слоем безупречных манер, отточенных за долгие годы упорной работы над собой.

Они дышат в унисон, прижимаются друг к другу со все нарастающей страстью, выплескивая все свое тепло и кипучие соки. Она позволяет ему войти в себя. Томмазо пронзает ее резким, сильным движением; она взглядом умоляет его не останавливаться. Он уверенно набирает ритм.

Они стонут, зовут друг друга, их слова становятся все более бессвязными. Сердца бьются все сильнее, кровь кипит, легкие разрываются, на коже выступили капельки пота. Аромат роз смешивается с запахом тел. Линда готова поддаться этому потоку. Дыхание ее становится все глубже, она запрокидывает голову, до боли напрягает все тело, пока не взрывается вместе с ним, словно распадаясь на множество брызг в этом безумном оргазме.

– Замечательно, Дана, именно то, что я хотела! Ты просто читаешь мои мысли… признайся: ты ведьма? – Линда оглядывает себя в зеркало, потом поворачивается и смотрит на себя с разных сторон.

Поиски платья превратились в настоящую одиссею. Линда обошла все любимые магазины в Тревизо, но так и не выбрала ничего стильного и оригинального. Ей не хотелось покупать торжественное платье для такого события, как открытие виллы Белли. После долгих походов по бутикам Линда решила купить ткань и заказать платье по своему фасону русской портнихе Дане. Хотя слово «портниха» не совсем уместно, потому что она создает эксклюзивные вещи.

В магазине «Tessuti&Tessuti»[7]– настоящем тканевом раю – она случайно встретила Марчеллу. Линда уже направлялась к кассе с рулоном крепа под мышкой, как вдруг из галантерейного отдела, как из-под земли, выросла Марчелла с тележкой, доверху наполненной тканями с рисунком в синюю с белым клетку.

Казалось, она только что со съемок «Отчаянных домохозяек», только еще более домохозяистая и отчаянная, чем героини сериала.

Линда с трудом узнала ее, от суперухоженной Марчеллы, которую она привыкла видеть, не осталось и следа. Казалось, она только что со съемок «Отчаянных домохозяек», только еще более домохозяистая и отчаянная, чем героини сериала. В простом платье в цветочек, в котором по весне моют окна, она кажется увядшей, лицо отекшее, бледное, под глазами круги, она явно набрала вес.

– Марчелла! – Линда радостно окликнула ее, стараясь скрыть свое удивление.

– Привет, милая… – в ответ подруга натянуто улыбнулась. Она надеялась, что не встретит здесь знакомых. – Как ты?

– Нормально, – ответила Линда. – А ты?

– Ну, в общем, ничего. А что ты здесь делаешь?

– Купила вот ткань, хочу платье сшить, – Линда показала рулон крепа кадмиево‑красного цвета.

– Красота какая! – Марчелла восхищенно трогает край ткани.

– Ничего подходящего не нашла, вот и решила сшить платье на заказ. Сама нарисовала фасон.

– Отличная идея! – кивнула Марчелла. – Для какого-то особого случая? – спросила она, и было видно, что ее распирает от любопытства.

– Да, для открытия виллы, над которой я работала. Помнишь? Я, кажется, рассказывала тебе о вилле Белли…

– Да, конечно! Должно быть, там очень красиво.

Услышав новость, Марчелла даже посвежела, и Линда почувствовала в ее голосе нотки зависти.

– Говорят, что хозяин просто красавчик. К тому же, если он дипломат, денег у него завались…

– Да, это точно, – немного туманно произносит Линда и тут же меняет тему: она терпеть не может сплетни. – А ты? Зачем тебе столько всего? – спрашивает она, перебирая ткани в тележке Марчеллы.

– Скатерти для домика у моря, – отвечает та, горестно вздыхая. – У меня столы нестандартные. И еще простыни – потому что кровати тоже нестандартные.

Она закатывает глаза.

– Ты ведь знаешь Умберто, у него все должно быть идеально…

– Кстати, как он? Вы ведь выберетесь в отпуск?

– Надеюсь! Только сначала ему надо определиться, когда закрыть студию, – отвечает Марчелла с явным раздражением. – Хотя отпуск с детьми, – она сморщила нос, – это уж точно не отдых.

– Да уж, я тебя понимаю, – соврала Линда, даже не представляя, сколько сил надо для воспитания двух маленьких детей. – Как твои чертенята?

– Нормально! Что ты… они живут припеваючи. Вот только сегодня наконец-то оставила их с бабушкой, – с облегчением отвечает Марчелла.

Она вдруг замолчала, посмотрела Линде в глаза и, будто на исповеди, выдала одним духом:

– Я люблю их больше всего на свете, моих проказников, но послушай меня: не спеши заводить детей. Клянусь тебе, с детьми и от постоянных упреков Умберто к вечеру я абсолютно без сил. Хочется просто куда-то сбежать.

По правде говоря, Линда даже не думала обзаводиться семьей и с трудом представляет себе ситуацию Марчеллы.

– Прости, а что, Умберто совсем тебе не помогает? – почти возмущенно спросила она.

– Да нет, почему же… Еще как! – Марчелла нервно махнула рукой. – Он так поглощен собой и работой, что иногда мне кажется, что он обо мне совсем забыл.

– Да нет, не говори так, я в это никогда не поверю.

Марчелла кивнула и шепнула ей на ухо: