Хэда - Николай Задорнов

На следующий день Посьет не появлялся, но прислал на вельботе роскошные букеты для дам с вложенными записками. С его же запиской от губернатора получено две корзины апельсинов, вкусом похожих на мандарины. Управление Западных Приемов посылало свежей рыбы. Рид немедленно захотел съехать на берег и объясниться с губернатором, но цепь полицейских выстроилась на песках, не дозволяя пройти.

...Анна Мария выросла под пальмами, в домике под крышей из пальмовых листьев, и, уходя с песней о пальмах в поле на работу, несла на голове гуано де сомбреро – дешевую, но плотную шляпу из пальмовых листьев. Во время праздников и карнавалов она танцевала на улицах, жаром и быстротой превосходя негритянок. Ее стройные ноги и красивые движения рук с кастаньетами вызывали восхищение. Она умела петь на южноамериканском[30], на котором так горячо исполняют негры свои молитвы и песни, и на чистом испанском, а с приходом на американские территории североамериканских волонтеров во время войны она выучилась по-английски. С переходом пуэбло[31] и его окрестностей под управление Штатов приехал на быках самоучка-богослов с севера и открыл лавку, аптеку и таверну. Он послал за мачехой Анны Марии и уговорил ее, чтобы Анна Мария за еду и небольшую плату пела в таверне. Волонтеры всех чинов приходили в восторг от Черной Изабеллы, как звали теперь Анну Марию. Появились первые знаки внимания, горячие поклонники и первые скандалы. Потом города и прииски Калифорнии. Потом Сан-Франциско. Театры кабаре, большой успех, пресса... Букеты летели через рампу к стройным ногам Изабеллы – Черной Жемчужины.

– Я захватила этот остров, и все наши тюфяки сушатся там! Там! – восклицала Пегги, и ладонь ее вытянутой руки открывалась в том направлении, где был завоеванный остров. – Я так жалею, что вчера после прогулки мне, – тут она показала себе на грудь обеими руками, – не удалось окатиться водой. Я так люблю в хорошую погоду, в темноте, перед сном!

Японцы всю ночь стояли на лодках вокруг «Кароляйн», а сегодня при солнце они, как зрители в ложах, улыбаются, словно так и ждут начала спектакля и появления звезды, словно и тут хотят забросать ее цветами.

– Я вам еще покажу! – говорит им Пегги по-испански, приветливо взмахивает рукой и уходит с палубы, чувствуя общий интерес зрителей. Она решает показываться реже, но быть экстравагантней.

Вчера на прощанье, на берегу, Анна Мария значительно взглянула на Посьета, словно желая сказать: сегодня вы хороши, я довольна вами! Она добавила вслух с притворной томностью, протягивая руку и закатывая глаза:

– Благодарю вас, капитан!

...Госпожа Вард добра и делает много хорошего людям. Она мечтала, что ко дню ее рождения муж привезет с берега все, что надо, и она оплетет дубовыми листьями все четыре края белоснежной скатерти праздничного стола.

А на следующее утро Вард сидел в своей каюте над книгой и счетами, но не глядел на них. Он казался глубоко погруженным в какие-то мысли. Так же глубоко, как чуткие натуры после новых поэтических картин природы и знакомств, когда они бывают захвачены впечатлениями. Госпожа Вард знала это деловое состояние мужа, эту таинственную подготовку к высшему проявлению бизнеса. Все это в сильном характере ее молчаливого супруга.

Вдруг при полном утреннем штиле в бухте и при безветрии отчетливо донеслись великолепные звуки вальса. Играл духовой оркестр.

– Это в том саду! О-о! – раздался крик Сиомары.

– Какой сюрприз! У них с собой трубы! Значит, их так много! – выбегая на палубу, сказала госпожа Рид, женщина богатырского роста, с широкими скулами на смугло-красном лице, в чепчике и капоте, из которого выпирало брюхо.

– Музыка в саду у храма! – сказала Пегги. – Там прекрасное помещение. Вчера мы были на самоваре у капитана дипломата Посэто. Окна были открыты в сад с цветами. Я подумала, что желала бы там жить! С вами, моя крошка... – сказала она госпоже Рид.

У той черные глаза в косых прорезях застыли. Она замерла как очарованная. Дочь скватера и крещеной индианки, госпожа Рид сильна телом и нежна душой. Вчера плохо почувствовала себя и не съехала на берег. Сказала, что, конечно, желала бы жить с мужем в маленьком домике консульства в саду, а не мучиться последние месяцы на шхуне...

– Они играют из Верди! – с удивлением объявила Черная Жемчужина.

«Кароляйн Фут» как маленькая Америка. Конечно, тут есть свои дельцы и законники, но трудно составить более деловое сообщество. Муж Сиомары – рулевой. Это почти помощник шкипера, его правая рука, таким только гордиться! Он же маляр, столяр, слесарь, а главное – плотник. Умеет шить паруса, как и все матросы. Может орудовать шваброй.

Сиомара делает черную работу. Жена капитана госпожа Вард отличная рукодельница. Она же прекрасно стирает, крахмалит, не хуже, чем китайцы в Сан-Франциско. У нее мать прачка, у родителей прачечная на Восточном побережье, в Новой Англии. Госпожа Вард держится с достоинством. Но она моет столы, лавки, а когда надо – палубы, кубрики, на камбузе готовит и для мужа и для людей одно и то же, кормит команду, заведует продуктами, рубит соленую свинину топором, как негр. Поэтому у нее руки суховатые и шершавые. Она же лечит больных. Она же гувернантка и учительница своих маленьких детей и помогает Пегги с ее маленькими.

Пегги гордится, что любая черная работа и ей по плечу. Она тоже ничем не брезгует. Но посмотрите на этих чопорных дам в кружевах, когда приезжают гости!

Накануне Посьет с утра отправился к Накамура – губернатору города Симода – и спросил, почему же американским коммерсантам не дозволяется сход на берег. Они ссылаются на трактат, заключенный Перри. Разве Япония отменяет договор? Господин Рид поражен, ему сказали, что американским женщинам никогда не будет разрешено жить в Японии. Как консул, он, по нашим понятиям, поступил благородно, прибыв с семьей, как порядочный человек.

Накамура ответил, что он не видел никого из приехавших американцев и не проверял их бумаги, но пошлет им свежей рыбы, редьки и апельсинов, а для детей несколько куриц.

Тут же второй губернатор, известный как представитель проамериканской партии, Исава-чин спросил, существуют ли в Америке пираты и как их опознавать. Бывают ли женщины – капитаны пиратских судов. Как отличать торговое судно от пиратского? Подделываются ли судовые документы в Америке?

После этой беседы, возвращаясь в ожидании ответа из Хэда к себе на квартиру в храм Гекусенди, Константин Николаевич подумал, почему же коммерсанты и моряки «Кароляйн Фут» так насторожили симодских чиновников. Такие обычные янки показались им похожими на шайку... Вчера, однако, японцы не мешали американцам, когда те съехали в качестве гостей Посьета, на что он и рассчитывал, что, впрочем, ему и было обещано намеками. Еще Накамура спросил, почему на этой шхуне прибыли такие не виданные нигде женщины, одна красавица, а остальные страшные.