Спецназ Сталинграда. Десантники стоят насмерть - Владимир Першанин

Несколько авиабомб помельче взорвались в воде, вскрыв металлический борт сухогруза. Тральщик повалило на бок волной, отважный корабль, не переставая стрелять, занял, как ванька-встанька, прежнее положение, зенитки стучали еще быстрей.

Если начертить на бумаге путь нашего отряда в тот день, получился бы ломаный круг. Мы шли к вокзалу, надеясь поймать попутные машины, затем бежали от бомбежки в овраг, спустились к Волге, но вскоре поняли, что оставаться здесь опасно. Выше по течению взорвались баки с нефтью. Горящая жидкость сплывала навстречу нам. Из огненной мышеловки на полном ходу вырвался пароход, он торопился к левому берегу. Счетверенная зенитная установка возле одного из причалов стреляла непрерывно, на фоне черного дыма отчетливо виднелись вспышки. Вражеские бомбардировщики не обращали внимания на пулеметный огонь и сбрасывали бомбы. Некоторые из них попали в огромные плоты, которые перегоняли с верховьев в Астрахань. Сосновые стволы громоздились друг на друга, по ним бежали к берегу сплавщики, хотя на берегу было не менее опасно. Один из сплавщиков не только удерживался на скользких бревнах, но и тащил под мышкой полушубок. Он сумел спрыгнуть на песок и добраться до обрыва, но это оказались его последние шаги.

Высокий обрыв над Волгой обвалился от сотрясения почвы, человек с полушубком исчез. По воде бежала странная рябь, как в закипающем чайнике. Завершая круг, начатый от Студенческих казарм, мы повернули наверх. Когда взбирались, под ногами поползла земля. Еще один широкий пласт берега, потревоженный бомбой, сполз с негромким вкрадчивым шорохом. Страшным оказался этот шорох. Многие тонны обрушившегося песка похоронили женщин с детьми, которые прятались под обрывом. На верхушке оползня качался, как флаг, молодой тополек. Оказались погребенными и трое ребят из группы, отставшие на подъеме. Они еще не принимали присяги, не получили оружие, но погибли, занесенные в список пополнения нашего батальона.

Что еще врезалось в память в тот августовский вечер? Не спадала жара. Она усиливалась потоками раскаленного воздуха от бесчисленных пожаров. В одном месте асфальт пузырился и лопался. Я не сразу сообразил, что вихрь от горящего дома проник в подземную трубу, подогревая уличное покрытие, как гигантская печь. Вытяжкой являлся колодец с расколотой крышкой, из него валил дым.

Неподалеку две женщины раскапывали руками завал. Бесполезное занятие. У них доставало сил лишь отбросить в сторону отдельные кирпичи и мелкий хлам. Рядом сидел дед, равнодушный ко всему, возможно, контуженый. Одна из женщин бросилась к нам, объяснила, что под завалом лежат люди, им надо помочь.

– Там все мертвые, – коротко объяснил младший лейтенант.

Женщина материлась и кричала, лицо дергалось от злости. Она видела в нас причину своих несчастий. Чего мы здесь шляемся, затянутые в ремни, с оружием, когда под камнями лежит ее муж, дочь, еще какие-то родственники.

– Папа, ну что вы сидите? – неожиданно перекинулась она на деда.

Тот поднял глаза, хотел встать, его шатнуло. Шмаков дал команду помочь, и мы дружно принялись растаскивать кирпичи. За полчаса работы перекидали половину завала. В некоторых местах тлел деревянный хлам, камни обжигали кожу. Из-под обломка стены размером со шкаф торчали человеческие пальцы. Вместе с Кушнаревым, Тупиковым и двумя ребятами пытались сдвинуть крупный обломок. Он опасно качнулся, мы отступили в сторону. Перед нами лежала вниз лицом мертвая девушка. Голубое платье выделялось ярким пятном среди бурых кирпичей. Когда ее мать завыла, мы попятились. Она звала дочь по имени и пыталась вытянуть зажатую руку.

– Я же говорил, все мертвые, – бормотал Павел Шмаков, вытирая пилоткой закопченное потное лицо.

Дядя Захар выковырнул несколько кирпичей и освободил руку погибшей девушки. Платье задралось, обнажив полные ноги. Саня Тупиков и двое ребят глядели на мертвую девушку с испугом. Кушнарев нагнулся и поправил платье. Кажется, в отличие от других, он совсем не боялся мертвых.

– Пошли, нечего здесь делать, – сказал Шмаков.

Все двинулись дальше. Женя находился рядом со мной, рубашка на нем порвалась, он тяжело дышал и заметно хромал. Однако не отставал, помогал мне, торопил еле плетущихся ребят. Центр города остался за спиной, мы поднимались в гору мимо домов с закрытыми ставнями. Обычно их замыкали на ночь, сейчас они служили защитой от осколков. Ноги скользили по грязи. Откуда она взялась, ведь последний дождь прошел давно? Оказалось, бомба повредила водопровод, чугунную колонку перекосило, из-под нее била вода.

Жадно пили, смачивая рубашки и лица. Мы снова оказались возле знакомых казарм, сделав за несколько часов круг по гибнувшему городу. Саня Тупиков объяснил, что мы вышли к окраине и надо двигаться вверх по оврагу мимо Мамаева кургана. Затем он снова пытался уйти, показывая в сторону окутанной дымом Дар-горы.

– Разбомбили моих, чувствую. Надо похоронить.

Уйти Сане не дали, его удержали сами ребята. Когда брели мимо кургана, я прикинул, что группа сократилась человек на восемь. Уже в темноте сели под деревья, перекусили. Обсуждать ничего не хотелось, все были слишком подавлены увиденным. Саня ушел раньше всех спать и, кажется, опять плакал. Его не утешали, а Женька Кушнарев рассказал мне, что отец тоже погиб во время бомбежки.

– Что ж теперь, сопли пускать?

Тлевшая самокрутка, свернутая основательно, по-мужицки, совсем не вязалась с лицом вчерашнего школьного отличника. Парень с плоскостопием оказался на редкость крепким парнем, куда сильнее остальных.

Внизу горел Сталинград. Мерцающее огнями огромное пространство, над которым никак не могла опуститься ночь.

По разным оценкам, в воскресный день 23 августа 1942 года во время бомбежки в Сталинграде погибли 30-40 тысяч мирных жителей. Численность населения города составляла примерно 600 тысяч человек, включая эвакуированных. Для сравнения: в английском городе Ковентри, который приводится в западных исторических трудах как жертва чудовищной жестокости нацистов, погибли 14 ноября 1940 года в результате налета фашистских бомбардировщиков 570 человек. На западе жизнь славян никогда высоко не ценилась, зато они умели защищать своих граждан, и это очень неплохо.

Что произошло в моем родном городе? В тот жаркий воскресный день основная часть взрослого населения находилась на рабочих местах. Женщины, дети, старики оставались дома. Считаю, что главной причиной огромных жертв явилось обычное пренебрежение к людям. Когда ранним июньским утром 1941 года, еще до объявления войны, бомбили Киев, Севастополь, Житомир и другие города, власти пальцем не шевельнули, чтобы предупредить людей об опасности, хотя бы за час, ведь уже стало ясно, что война началась.

Сталину приписывают фразу, что солдат не будет защищать пустой город. Сомневаюсь. Авторитет вождя был очень высок. По одному его слову защищали не только брошенные города, но и множество безымянных рубежей, полей, высот. В Сталинграде имелось более ста предприятий, работавших для фронта. На заводе «Баррикады» делали орудия разных калибров, на тракторном заводе – танки, на судостроительном – морские и речные суда. Минометы, автоматы, ППШ производились тысячами штук. Количество военной продукции подсчитать просто невозможно. Например, крошечный столярный заводик в Бекетовке, на котором работал мой дружок Вася Шевченко, потоком выпускал корпуса противопехотных мин, приклады для винтовок, патронные ящики и гробы.