Зеркальный лабиринт мести - Антон Леонтьев

Егор вздохнул и произнес:

— В этом-то и суть! Если бы на открытии центра убили человека, да еще таким зверским образом, это тотчас привело бы к тому, что к следствию подключился бы Следственный комитет, а то и ФСБ. А тут замочили всего лишь обезьянку! Конечно, и за это статья имеется, и Следственный комитет тут как тут, но разве это дело века? Нет, скорее желтая сенсация, и тратить энергию на ее расследование не хочется. А обвинения в адрес Ирдышина, кстати, весьма серьезные, вообще правоохранительными органами проигнорированы. Мало ли в чем обвиняют уважаемого и состоятельного человека!

Дмитрий Алексеевич поднял брови:

— Ты что, жалеешь, что псих не убил кого-то из гостей? Например, саму примадонну Беллу вместо ее чертовой обезьяны? А ведь он мог! Как мог и взорвать весь центр со всем столичными бомондом к чертовой бабушке! Но не сделал этого!

— Но ведь в этом и заключается тактика нашего психа! — убежденно проговорил молодой человек. — Кровавое преступление, жертвой которого стал бы человек, к тому же известный, сразу обернулось бы большими для него неприятностями и широкомасштабными разыскными мероприятиями. А так убита всего лишь обезьяна! Правда, столь жутким и зрелищным образом, что эффект получился ничуть не меньше, чем если бы на гирлянде висела оскальпированная примадонна Белла!

Дмитрий Алексеевич прищурился, а Егор продолжил:

— А так преступление совершено, шумиха обеспечена, а реального расследования нет! Имеемся, конечно, мы, но мы не Следственный комитет и тем более не ФСБ. Это значит, что можно и дальше претворять в жизнь план, не опасаясь серьезных препятствий. А вывод таков: псих замыслил что-то поистине ужасное, а пока пытается выгадать время и запугать жертву…

Глава «Закона и порядка» усмехнулся:

— Ну, ты прямо Зигмунд Фрейд! Не надо уж слишком углубляться в эту психомуру. Ясно, начал с малого, чтобы тянуть время. И наверняка задумал что-то поужаснее дохлой обезьяны, но ведь просчитался — до клиента нашего он не доберется. Поместье, на территории которого мы находимся, под полным контролем моих ребят. И это только в плохих боевиках суперубийца оставляет с носом два десятка вооруженных и натренированных молодчиков!

— Но ведь он этого и ждет! Это такой стандартный ход — бросить все силы на охрану клиента. А что, если в действительности он выбрал иную жертву? — воскликнул Егор. — Имеется сын Ирдышина, живущий в пентхаусе в Москве… В конце концов, его дочь Лиза, которая тоже живет отдельно…

Дмитрий Алексеевич отрезал:

— Ага, понял, откуда ветер дует, Шубин! Положил глаз на дочку нашего клиента и набиваешься к ней в личные телохранители? Но девчонка упряма, видимо, в папашу пошла, ничего не желает слышать об охране со стороны моих ребят. Правда, у нее имеется женишок и, кроме того, экс-женишок, этот самый Айман Джанбатов, сынок миллиардера. И уж он со своими головорезами не допустит, чтобы с Лизоньки хотя бы волос упал.

Говоря это, он посматривал на Егора и отметил, что тот при упоминании имени дочки Ирдышина слегка покраснел.

— Так что завершай ты эти ухаживания за столичными барышнями, Шубин. За барышнями, являющимися к тому же дочерьми нашего клиента. Да и не пара она тебе, поверь моему житейскому опыту. Так, в постель к тебе прыгнуть согласна, а замуж выходить будет за таких, как сынок миллиардера. В общем, еще та лиса!

Егор переменился в лице и произнес укоризненно:

— Дмитрий Алексеевич, прошу вас не выражаться таким образом о дочери нашего клиента…

Тот усмехнулся и сказал примирительно:

— Ну, Шубин, не лезь в бутылку, потому что потом сам пожалеешь. И не хами мне, своему боссу. Ты для нее — новая забавная игрушка, не больше того. Поэтому выкинь ее из головы, а то еще потеряешь работу. Мне лишние неприятности с ее папаней не нужны. У тебя все?

Лицо Егора окаменело, он несколько секунд медлил с ответом, а потом произнес:

— Ну да, это касается личности нашего психа… Он должен был затаить зло на Ирдышина за какое-то серьезное преступление. А ведь наш клиент всегда очень вольно обращался с законом. О чем свидетельствует и перечисление его грехов, которое презентовал на гуляющей в Интернете записи наш псих. Но почему-то думается, что наш мститель — не тот, кто стал жертвой одного из озвученных преступлений. А другого, оставшегося неназванным!

— И все равно мои ребята должны взять всех, кто был перечислен в этой записи, на мушку, — ответил Дмитрий Алексеевич. — Хотя высока вероятность отвлекающего маневра, я с этим согласен…

— Помимо этого, я бы подключил и компьютерщиков, чтобы узнать, кто и откуда запустил первую версию видео в Интернет, — продолжал Егор. — Я ребятам уже эту идею подал, может, что и выйдет…

Дмитрий Алексеевич заметил:

— Ну, прежде чем отдавать распоряжения, надо со мной советоваться, Шубин. Но одобряю, правильно сделал. И ты прав, надо, конечно, заняться и прочими грешками нашего клиента. Только как на них выйти?

Егор кивнул:

— Думаю, псих сам даст нам подсказку — в своем очередном послании по истечении ультиматума в двадцать четыре часа. Наверняка будет предъявлен новый. И новый текст, обращенный к нашему клиенту.

— Да куда там! Никакого нового ультиматума не будет! Надо этого психа поймать прежде, чем он снова успеет выкинуть какой-либо фортель, — отрубил Дмитрий Алексеевич.

Егор продолжал упрямо гнуть свое:

— Но он так общается — при помощи ультиматумов. И при помощи своих деяний. Ибо он наверняка желает, чтобы они привлекли как можно больше внимания и, соответственно, нанесли как можно больше вреда Олегу Петровичу. Он работает на публику, наш псих! И на ее низменные инстинкты… Он — поэт зла! Правда, свои послания он шифрует, и нам необходимо подобрать к ним ключ…

— Ты еще скажи — гений чистой красоты! — огрызнулся Дмитрий Алексеевич. — Говорю же тебе, Шубин, не строй из себя Зигмунда Фрейда! А лучше помогай своим коллегам ловить психа. А ты языком мелешь, время зря теряешь!

— Я и помогаю, Дмитрий Алексеевич, — возразил молодой человек. — У меня мелькнула мысль, что наш псих не сразу перешел к активным действиям, а вначале, не исключено, пытался покарать Олега Петровича иным способом. Поэтому я всю ночь просматривал списки пациентов, которые любезно дала мне Нинель Львовна, сравнивая их со списком тех, кто был недоволен результатами лечения. Их было, надо сказать, не так уж мало… И ряд пациентов Ирдышина подавали на него в суд, но почти все процессы закончились их проигрышем…

Дмитрий Алексеевич проворчал:

— Опять самодеятельность, Шубин? Почему меня в известность не поставил? Что за списки такие?

— Вы были заняты более важными делами, — дипломатично ответил Егор. — Так я составил свой список, который начал сравнивать с базой данных преступлений, так или иначе связанных с клиниками Ирдышина за последние пятнадцать лет. Вряд ли преступление, за которое наш псих хочет покарать Олега Петровича, было совершено до этого срока, хотя всякое возможно. И надо же, я обнаружил несколько попыток поджогов, нападений на врачей и медсестер, хулиганских действий, а также, например, проколотые шины и даже проникновение в одну из клиник со взломом… Не во всех случаях, конечно, виновные были идентифицированы, но меня интересовали случаи, которые, во-первых, имели своей целью центральную клинику и самого Ирдышина, а во-вторых, повторялись или были совершены одним и тем же лицом… Хотя бы и неустановленным.