Звезда Одессы - Герман Кох

— Хочешь еще кальвадоса?

Это был шурин, который с бутылкой в руке остановился возле софы. Я огляделся в поисках своего бокала.

— Вот, — сказал шурин и нагнулся, чтобы поднять с пола грязный бокал. — Если не побрезгуешь.

Он опустился рядом со мной на софу, протянул мне бокал и подлил себе тоже; по экрану поползли заключительные титры интервью.

— Ты это смотришь? — спросил шурин.

— Не специально. Дожидаюсь новостей.

Из кухни доносились голоса моей жены, невестки, тестя и тещи, которые, видимо, принялись за мытье посуды.

— Сразу после рекламы на канале АТ5 новости, особое внимание — убийству в районе Амстердам-Юг, — сказала ведущая.

На экране снова появилось фото с красно-белыми лентами между деревьями.

— В последние годы это случается все чаще, — сказал шурин. — Город становится похож на Нью-Йорк.

— Да, — согласился я.

В глубине души мне очень хотелось, чтобы шурин убрался до выпуска новостей. Это не было предчувствием, хотя задним числом вполне можно было бы говорить о предчувствии: в тот момент я еще думал о том, что просто не испытываю желания выслушивать пустые комментарии сидящего рядом шурина, а не о том, что тема убийства в районе Амстердам-Юг имеет отношение к моей собственной жизни, — и тем более не мог знать, что в результате она совершит новый поворот.

Я почувствовал на своих плечах две руки и, запрокинув голову, посмотрел в лицо Давиду.

— Мы уже идем? — спросил он.

— Еще немножко, — ответил я. — Скоро пойдем.

Реклама закончилась, зазвучали позывные новостей на АТ5. В тот же миг Тамар обошла софу и расположилась рядом со мной.

Вот в таком составе — шурин, племянница и я — на софе, сын — за моей спиной — мы собрались перед телевизором, когда на экране снова появились слово «убийство» и красно-белые ленты между деревьями, а ведущая сказала:

— На улице Франса ван Мириса в районе Амстердам-Юг сегодня рано утром обнаружили безжизненное тело семидесятидвухлетнего мужчины. Согласно информации, поступившей из полиции, речь идет о Ролфе Бирворте, пенсионере, бывшем преподавателе французского языка в амстердамском коллеже имени Эразма Роттердамского. Мужчина был убит одним выстрелом в голову. Мотивы преступника или преступников пока неизвестны, хотя способ совершения убийства, почти что казни, наводит на мысли о разборках в криминальных кругах.

— Вот видишь: Нью-Йорк, — сказал шурин. — Что я говорил?

На следующее утро я как можно дольше притворялся спящим. Кристина спросила, как я себя чувствую и не приготовить ли мне завтрак; я только тихо застонал и повернулся на другой бок.

— Полежи спокойно, — сказала она мне на ухо. — Давид у своей подружки. Я пройдусь по магазинам.

Я подождал, пока не захлопнулась входная дверь, но и после этого лежал неподвижно, слушая, как Кристина спускается по лестнице. И лишь когда она заперла наружную дверь, я сбросил с себя одеяло и вскочил с кровати.

Трудно было решить, с чего начать. С утренней газеты? С телетекста? С повторения новостей по АТ5? По причине своей бедности местный телевизионный канал днем повторял все программы. Или все-таки сначала попробовать связаться с Максом?

Накануне вечером, когда все улеглись, я спустился вниз, чтобы сесть в гостиной и еще раз — теперь с выключенным звуком — просмотреть репортаж с улицы Франса ван Мириса. Опять показали красно-белые ленты, а потом — полицейских в штатском, которые что-то искали на тротуаре; чуть дальше был припаркован сине-белый полицейский «лендровер», который уже не раз появлялся на месте происшествия при убийствах.

На столике в кухне я нашел «Народную газету». Но сначала выдвинул ящичек с инструментами и выхватил оттуда пачку сигарет; закурив, стал листать газету и, просмотрев ее несколько раз, нашел это сообщение — на седьмой странице, внизу; оно занимало две довольно короткие колонки.

мужчина застрелен у себя дома

Амстердам. В жилом доме в Амстердаме вчера утром было найдено безжизненное тело пожилого одинокого мужчины. По сообщению полиции, речь идет о семидесятидвухлетнем Р. Бирворте, пенсионере, бывшем преподавателе французского языка. Мужчина убит одним выстрелом в голову. Обыск в доме до сих пор не принес результатов. Никто из соседей выстрела не слышал, следов взлома также не обнаружено. Застреленный лежал при входе в свою квартиру: это может говорить о том, что он сам открыл дверь убийце. Его безжизненное тело вчера утром нашла уборщица, у которой имелся ключ от квартиры.

Я еще раз перечитал заметку, но, судя по всему, между строк не содержалось никакого скрытого сообщения или другой информации, которая могла бы пролить новый свет на дело. Наповал застрелен Р. Бирворт (72), «господин Бирворт», с которым я случайно столкнулся всего за неделю до этого в кафе-ресторане «Делкави», находясь в компании Макса Г. Одной пулей.

Я закурил новую сигарету, заварил чашку кофе и достал из кухонного шкафчика бутылку «Джека Дэниелса». Придав таким образом крепости своему кофе, я устроился на диване в гостиной и включил телевизор.

Сообщение стояло в телетексте под номером 107 и практически не отличалось от газетного, только было еще короче, а возраст преподавателя увеличили на два года: 74.

Потягивая мелкими глотками кофе, который вызывал жжение в пищеводе, я мысленно воспроизводил последние полчаса вчерашнего вечера, проведенного в гостях у шурина и невестки. Во-первых, никто не связал тот факт, что жертва преподавала в коллеже имени Эразма, с моими школьными годами. Шурин был для этого слишком туп, а Давид и Тамар ничего не знали или не находили интереса в запоминании таких пустяков. Остальные, как я уже говорил, были на кухне.

Потом в моих воспоминаниях совсем ничего не происходило, а в следующий момент мы все стояли в коридоре и прощались. Давид спустился по лестнице и уже открыл наружную дверь; снизу ворвался приятный сквознячок, погладивший меня по лицу.

— Я приду завтра и занесу новую рассаду, — сообщила теща моей жене. — Для балкона.

— Мама, я не знаю, будем ли мы дома, — сказала жена. — Давай сначала созвонимся.

Когда она заканчивала произносить последнюю фразу, из другого конца коридора опрометью прибежал шурин — согнувшись, держась за нос, брызги крови из которого летели на паркетный пол. Изрыгая громкие проклятия, он исчез в кухне.

Я выключил телевизор, взял бутылку «Джека Дэниелса» и до краев налил виски в кофейную чашку. Что-то удерживало меня от звонка на домашний телефон Макса: была суббота, и если он находился в комнате вместе с дочкой (Шерон!), то, значит, не мог говорить свободно. Я одним духом осушил свою чашку и проверил номер — как и сказал Макс, тот был в телефонной книге. Телефон прогудел несколько раз, и включился автоответчик с сообщением: кроме Макса и Сильвии, в сообщении упоминалась Шерон, а в заключение указывались два мобильных номера, по которым можно было звонить Максу и Сильвии соответственно.