Любовь на капоте - Лёка Лактысева

Виктор, когда я его увидел, тоже сидел и упорно набирал чей-то номер. Как оказалось – пытался дозвониться до Лисицыной.

– Значит, она тебе не звонила? Не говорила, что не придет?

– Нет, – парень выглядел озадаченным. – В этот раз – нет.

– Твою гребаную дивизию… да что ж такое! Что она творит?!

– Так, может, еще появится, – попытался заступиться за девчонку Витя. – Всего десять минут седьмого.

– Вот пусть появится. Пусть только появится! – чутье разведчика, побывавшего во многих переделках, подсказывало мне, что этого не произойдет. – Я с ней поговорю всерьез. Можно же хоть какое-то уважение проявить, даже если человек для тебя – всего лишь обслуга!

– Да не думает она так! – повысил голос Витька. – Она нормальная простая девчонка, нос не задирает…

На это мне ответить было нечего: я и сам ни разу не видел, чтобы Полина вела себя высокомерно.

– Ждем до половины седьмого и уезжаем. Явится позже – ее проблемы, – хлопнул я ладонью по стойке, за которой сидел Виктор. – Буду у себя в кабинете.

– Хорошо, – парень со вздохом глянул на часы, которые показывали четверть седьмого, и вновь начал набирать номер Лисицыной.

Я развернулся и пошел в наш с Жориком директорский кабинет, радуясь про себя, что Георгий уже умотал куда-то по своим делам: сейчас я просто не смог бы снести его насмешливых замечаний, а друг, если начал подначивать, то уже не способен был остановиться.

Вошел, подтащил поближе к окну, из которого видно парковку, стул, включил телевизор на местный городской канал. Присел, принялся растирать лицо: угол рта снова тянуло вниз, какая-то мышца дергалась, выдавая мое беспокойство. Да-а уж, с такой физиономией мне в карты играть никак нельзя. Накрылся мой покерфейс медным тазом.

На стоянке было почти пусто: только мой Вранглер, на котором я подвозил до дома Виктора, и машина Родьки Славина – у того шестичасовый ученик явился вовремя, в отличие от Лисицыной. Вот вечно от женщин одни проблемы!

Я был уже согласен увидеть самую крутую тачку и самого брутального самца, лишь бы этот самец привез Полину. Но вместо этого краем уха уловил в стрекотании телеведущей, озвучивавшей вечерние новости региона:

– Только что мы получили экстренное сообщение. Сегодня в детском спортивном лагере «Парашютик» на озере Шарташ произошло обрушение потолочных перекрытий. По имеющимся на сей час сведениям, под завалами может находиться около восьмидесяти детей и четверо взрослых. Спасатели извлекают из-под завалов первых пострадавших. Количество погибших в результате происшествия пока не известно.

Сердце пропустило удар. Вдруг всплыл в памяти вагон поезда, уносящего меня в Краснодар на следующий день после перового сорванного Лисицыной занятия. Что там было в новостях? Кажись, взрыв газа на заводе искусственных волокон…

Да нет! Не может быть! Как моя ученица может быть связана с прошлым и с нынешним ЧП?

Если даже допустить, что она работает фельдшером или врачом на скорой помощи, так сегодня не ее смена, иначе бы она не назначила на этот день тренировку. Тогда что? Террористка-экстремистка, которая подстраивает все эти происшествия?

«Казанцев, а ты часом не бредишь?»

Может, она – вожатая в том самом лагере? Тогда со взрывом на ЗИВе она никак не связана? Случайное совпадение?

На учительницу или социального педагога по своему поведению Полина, в принципе, вполне похожа. И, наверное, вожатые в лагере дежурят по ночам, присматривают за детьми – мало ли что натворят юные шалопаи…

Тут мне стало совсем хреново. Представил на миг тело Полины, заваленное тяжелыми острыми обломками железобетонных блоков. Белое, неподвижное, раздавленное. Понял, что задыхаюсь, рванул воротничок рубашки. Ткань затрещала под пальцами, на пол с дробным стуком посыпались одна за другой выдранные с мясом пуговицы.

«Нет, Казанцев, нет! Уймись! Раз уж хватило дурости так до сих пор и не выяснить, где и кем работает Лисицына – сделай сейчас хоть что-то. Действуй!»

Снова растер лицо ладонями: по ощущениям, его перекосило окончательно – дня два кривым буду ходить. В лучшем случае. Потянулся к телефону, набрал номер администратора – идти к нему был не готов.

– Виктор, удалось дозвониться до Лисицыной?

– Нет, Александр Аркадьевич, – и у этого голос траурный.

– Ты что-нибудь знаешь о том, где и кем она работает?

– Ой, у нас как-то не было разговоров на эту тему, – облом. Придется искать другие источники информации.

– Ясно, Витя. Набирай Полину дальше и дай знать, если дозвонишься.

– Хорошо.

Ничего хорошего! Ни-че-го.

Следующим в моем списке возможных информаторов числился Жора Галкин. Он ведь тоже с моей ученицей общался. Предложил ей поучаствовать в рекламе нашей школы среди женского населения. Черт его знает – то ли в самом деле верит, что с этого выхлоп будет, то ли так по-хитрому подкатывает к девчонке, несмотря на мои просьбы не делать этого.

Георгий ответил не сразу – я уже думал сбросить вызов.

– Что случилось в нашем царстве-государстве? – вальяжно, по-барски протянул партнер. – Пожар? Инспекция? Тачку угнали?

– С чего взял, что вообще что-то произошло? – твою мать, я еще и предсказуем стал? Ни слова же не произнес…

– Саня, мы с тобой больше года вместе работаем, и ни разу – ни разу! – ты меня не набирал по вечерам, просто чтобы поговорить или позвать куда-то. Всегда только по неотложным делам.

Да, действительно. Я, оказывается, не как друг себя веду. То-то Жорик отдалился в последнее время, не зовет никуда. Но сейчас не до того. Не до расшаркиваний. И Георгий – не кисейная барышня, переживет.

– Ты прав, Жора. Я по делу. Лисицына снова на занятие не явилась. Только в этот раз без предупреждения.

– Так позвони ей, – я прямо увидел, как пожимает своими крупными тяжелыми плечами мой массивный друг.

– Думаешь, я этого не сделал?

– Хм… Зная тебя – ты ей, наверное, уже телефон оборвал и кучу СМС и голосовых сообщений отправил.

– Нет.

– Что – нет? – недопонял Галкин.

– Не оборвал и не отправил. Ты знаешь, где она работает?

– Казанцев, ты сам сделал все, чтобы мы с Полиной не общались. Рычал на меня, как цепной пес, стоило мне взгляд в ее сторону кинуть. Откуда мне знать?

– Когда это тебя мои просьбы останавливали? – не выдержал, повысил голос. Говорить из-за перекошенного рта было трудно.

– Так, Саша. – Галкин отодвинул в сторону свой привычно-шутливый тон. – Давай ты со мной в таком ключе разговаривать не будешь. Не знаю я, где Полина работает. Больше ничем помочь не могу. Остынешь – поговорим.

Друг – друг ли? – прервал связь. Я запустил пальцы в волосы. Потянул сильно – до боли. Понял, что нам повезло – и мне, и Жорику – что этот разговор был телефонным. Не уверен, что не попытался бы залепить ему в табло и подпортить вывеску.