Медведь - Лина Филимонова

Я мгновенно напрягаюсь. Ника. Опять она. Везде она! Всегда она…

— Я позвонил ей, чтобы расстаться. Ты помнишь это?

Что?

Он… Я… Да. Точно. Было такое. Он позвонил и… сказал ей, что у них ничего не получится.

Я забыла про это! Увидела ее с ним — у меня в голове что-то перемкнуло. Перед глазами стоял только момент, когда он сказал, что на таких, как она, женятся. А про тот разговор по телефону я даже не вспомнила…

— У меня с Никой никогда ничего не было и никогда не будет, — продолжает Медведь. — Я к ней абсолютно равнодушен. А к тебе…

Он замолкает.

А я перестаю дышать.

Я хочу продолжения! Я хочу услышать, что он…

— Ты сводишь меня с ума, — наконец, завершает фразу Медведь.

Что это значит? Это хорошо или плохо? Свожу с ума… Это можно интерпретировать по-разному.

Но, боже… Какая я дура! Как я могла не вспомнить…

И как я могла не понять, что это она виснет на нем, а не он ее обнимает? И он не остался с ней, а побежал за мной. Он и сейчас со мной, несмотря на то, что я его снова исцарапала…

Я неадекватная.

А у него такие нежные руки… Такие теплые. Моя кожа плавится под ними. Я вся пылаю от его успокаивающего массажа…

Его ладони ведут неведомый диалог с моим телом. И оно прекрасно все понимает. Оно откликается на каждое прикосновение мягкими пушистыми мурашками, разбегающимися по коже и заползающими под нее.

Михей… Он просто нереальный. Настоящий. Дикий. Нежный. Упрямый… Самый лучший!

В момент, когда он массирует мою шею, обхватив ее своей огромной ладонью, ко мне вдруг приходит ясное и неожиданное осознание: я влюблена в Медведя. Уже давно. И это зашло очень далеко…

Я не просто хочу его. Он для меня не просто способ избавиться от девственности. У меня к нему чувства.

Я — влюбленная дурочка. Поэтому и веду себя так неадекватно. Мне просто очень больно от мысли, что он относится ко мне как к развлечению на одну ночь.

Но ведь это не так! Он предложил мне быть его девушкой. Он возится со мной уже столько времени, терпит все мои заскоки и капризы. А сейчас он делает мне массаж, вместо того, чтобы…

Ой.

Он расстегивает застежку моего лифчика. Рисует узоры на спине, исследуя каждый миллиметр.

Его пальцы становятся требовательными. Они все еще нежные и расслабляющие. Но как будто хотят большего…

А я… снова начинаю дрожать. Но это другая дрожь. Не от страха. А от его проникающей в каждую клетку нежности. И от предчувствия того, что эта нежность может стать более глубокой. И еще более требовательной.

Он переворачивает меня на спину. Целует в губы. Мягко, но уверенно и властно. Да, я сейчас чувствую его полную власть над собой. И я не хочу сопротивляться. Совсем не хочу…

Его губы скользят по моей шее вниз, сползают ниже, еще ниже… Он отодвигает кружево лифчика и…

— А-а-ах! — выдыхаю я.

Когда он касается губами моего соска.

Я пылаю. Мне давно жарко, но сейчас в груди как будто огненный шар. Два шара. С нереально чувствительными вершинами, которые плавятся, трепещут и содрогаются от прикосновений губ, языка и пальцев Михея.

Это… боже… Я не могу. Это слишком приятно. У меня даже волосы на голове шевелятся от кайфа. А пальцы на ногах поджимаются от желания… чего-то еще.

Это невыносимо. Это должно закончится. Или я просто умру…

Его пальцы скользят по моему животу вниз, впереди них бегут огненные дорожки, ведущие в одно пульсирующее местечко. Это горячее, щекочущее пламя опережает прикосновения Михея.

Я вся пульсирую. От кончиков трепещущих пальцев до пылающих корней волос. Эпицентр этой пульсации — в маленькой вибрирующей горошине, которая уже чувствует его ласки, хотя он еще до нее не добрался…

Его язык быстро и нежно ласкает мой сосок. Его пальцы отодвигают мои кружевные трусики. Я чувствую, как он касается горошины. Вот сейчас — по настоящему. Это реальное, нежное, проникающее в невероятные глубины прикосновение…

Я взрываюсь мгновенно. Он едва успевает провести по ней снизу вверх, и еще раз, чуть сильнее… Все. Взрыв. Рождение вселенной и яркие вспышки сверхновых в глазах.

Меня подбрасывает на кровати, я обхватываю Медведя за шею, с моих губ срывается хриплый долгий стон. В ушах звенит, я ничего не вижу и не слышу. Только чувствую руки и губы Медвея. Они везде… Он обнимает меня за плечи, гладит по спине, сжимает мою попу, целует в губы и в шею… пока меня бьет в сладких мощных конвульсиях.

— Ты такая чувствительная… — шепчет Михей. — Просто порох! Мой невинный котенок…

Михей

— Как ты меня назвал? — шепчет моя сексуальная Кошечка, распахнув затуманенные глазки.

— Котенок.

— Какой котенок?

— Мой нежный котенок, — быстро исправляюсь я.

И снова целую ее. По нежному трепещущему телу моей малышки проходит новая волна отголосков оргазма. Её мозг снова отключается — я это вижу. Мои неосторожные слова вылетают из ее головы.

Ее ресницы подрагивают, губы раскрыты, пальцы сжимают мою шею…

— Ты помнишь, как тебя зовут? — шепотом выдыхаю я ей на ушко.

— Нет… — так же шепотом отвечает Юлька

И мы вместе тихонько смеемся.

Уф. Пронесло. Чуть не спалился…

— Миша… — шепчет мой ласковый котенок, постепенно приходя в себя.

И при звуке собственного имени, произнесенном с чувственной сексуальной хрипотцой, я едва не взрываюсь.

Естественно, я давно на грани. Уже почти за гранью!

Сжимаю Юльку в объятиях, ее упругая круглая попка трется об мой член, нежно прижавшийся к ней щечкой. Через штаны.

И как в такой ситуации я могу оставаться безмятежным уравновешенным джедаем?

Ее прерывистое дыхание, закатившиеся глаза и пересохшие губы, которые она облизывает — все это действует, как тонна виагры.

Но самое невыносимое — это ее набухшие розовые сосочки. Видеть их, гладить, целовать… Я не выдерживаю, снова касаюсь языком одного, а Кошка содрогается, отталкивает меня и стонет:

— Не надо!

Ее чувствительность сейчас запредельна. Она больше не может. Ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Я не знаю, баловалась ли она сама со своей горошиной. Но по-любому, это первый оргазм в ее жизни, полученный при помощи мужчины.

И я — его автор. Меня распирает незнакомое, хотя и довольно глупое чувство гордости…

Правда, все случилось слишком уж быстро. Это было как внезапный выстрел в голову. В мою. В обе мои головы!