Кыыс-Хотун - Анастасия Саввична Сыромятникова

ее. — Это я, Чуурай! Ты не узнаешь меня? Как ты здесь оказалась? Ты ведь жила в другом месте!

Буокай вздохнул. Забыл уже мальчик лицо своей сестры. Теперь ему в любой девушке будет мерещиться Туллукчана… Два года назад он не сказал сыну о смерти дочери. Зачем ранить сердце ребенка? Подрастет — все поймет. Уже после похорон Буокай узнал, что дочь ждала ребенка. Это был бы его внук… Недаром говорят, что беременной женщине один шаг до могилы. А тем более при таком муже. Старик сразу раскусил его…

— Чуурай, ты ведь мужчина, должен понимать что к чему. Видишь, человек ослаб, а ты мучишь.

Огонь разведи, свари мяса!

Чуурай побежал вдоль берега, подыскивая кучу дров побольше. В тундре ему приходилось подолгу скручивать жгуты травы вместо дров. Здесь же их было в достатке — это щедрая Лена набросала на гальку сучьев и бревен, которые несла, быть может, от самого Байкала… Наконец он наткнулся на груду, напоминавшую шалаш, и чиркнул спичкой.

— Ээ, — начал Буокай, присаживаясь у девушки. — Если не спишь, открой глаза! Нас не бойся. Мы люди бедные, простые. Я — тунгус, охотник, с места на место кочую. А мальчик — мой сын. Он еще маленький, но крепкий и добрый.

Он опасливо дотронулся до ее волос, погладил по голове. Смертного холода под пальцами не почувствовал. Тогда он пощупал локти: они были живыми. Старик не удивился: ему и самому приходилось голодать до того, что не было сил открыть глаза. В тундре такие случаи не редкость.

— Отец, все готово! — примчался Чуурай. — Огонь до неба, вода в чайнике кипит, в ведре мясо варится. Сестра проснулась?

— Подожди, не все сразу, — проговорил Буокай, опять содрогнувшись от слова «сестра». — Ээ, не прыгай, держись подальше! Девушка ослабла, не трогай ее!

По тонкой девичьей руке прошла крупная дрожь.

— Милая, — склонился вновь охотник, — опомнись, очнись, постарайся. Все будет хорошо, ты с людьми! Открой глаза, надо ближе к огню, на холодных камнях и простудиться недолго!

Он расстелил подобранный тулуп, переложил на него девушку и ласково укутал. Из-под ее закрытых век блеснули слезы.

— Гыы, сестра плачет! — завопил Чуурай. — Не плачь, Туллукчана, мы нашли тебя! Мы тебя в обиду не дадим. Дай, я твои слезы сотру!

Но старик отстранил его:

— Иди, взгляни, суп, наверно, весь выкипел.

Затем он вновь обратился к девушке:

— Не знаю, что с тобой было, но вижу, что много пережила… Да, это так. Нелегко девушке на свете… Была и у меня дочка. Берег ее, лелеял. Замуж выдал… Уж лучше бы дома жила. Умерла моя пташечка, от побоев наверно… И жена умерла. Давно уж. Сам с двумя детьми возился. Теперь один у меня. Хороший парень, сама увидишь. Эх, как твои ноги закоченели! Холодна водица в Лене-матушке. Ты ведь по ней на том плоту проклятом приплыла, верно? Когда-то в детстве, помню, я все по этому берегу ходил, смотрел: не выбросит ли вода что-нибудь съестное? Иной раз и случалось. А сегодня мне она тебя подарила. Да-а, взамен Туллукчаны. Чуурай правду говорит, куда ж ты пойдешь, — будешь ему сестрой. Прокормимся. У меня лекарство есть, я тебя вылечу. Вот оно — Тунгус долго рылся в складках своей одежды, доставая кусочек медвежьей желчи. — Что с тобой было — не спрошу, если сама не расскажешь, и ничего плохого не подумаю. Чуурай! — крикнул он. — Принеси воды!

На этот раз мальчик подошел потихоньку, на цыпочках, чтобы не расплескать воду, которую нес в двух чашках. Одну он протянул отцу, а в другую обмакнул пальцы и стал осторожно водить ими по лицу девушки, смывая с него грязь и слезы.

— Ты, наверно, от мужа сбежала? Да, сестра? Зря ты, отец, выдал замуж Туллукчану! Ну, ничего, теперь мы тебя никому не отдадим…

Ресницы девушки вздрогнули, приподнялись и тут же бессильно упали.

— Оо, Туллукчана сейчас проснется! Я суп принесу!

Он помчался к костру.

— Захвати щепотку золы! — крикнул вслед ему Буокай.

Чуурай притащил ведерко со сваренным мясом и золу. Охотник выплеснул из чашки лишнюю воду, долил бульону и всыпал с ладони золу. Размешав питье деревянной ложкой, он поднес его к губам девушки.

— Пахай[26], - вскрикнул Чуурай. — Зачем ты даешь ей золу?

— Изголодавшегося человека, сынок, нельзя кормить сразу. Сначала полагается дать маленькую рыбку с золой. Ну, а у нас рыбы нет — еще не поймали. Приходится давать суп. Много нельзя — умрет. Нужно потихонечку, потихонечку. Сначала — чтоб только губы смочить. Потом еще две-три ложечки. Но обязательно с золой. Так всегда наши предки делали. Учись — пригодится… — бормотал охотник, проделывая все, о чем говорил.

Девушка вдруг открыла глаза.

— Сестра, сестра! — обрадованно завопил мальчик. — Ты проснулась! Отец, смотри, Туллукчана проснулась!

— Вижу, — облегченно вздохнул старик. — Ты, сынок, Туллукчаной ее не зови. У нее теперь, наверно, другое имя.

— Почему? — удивился Чуурай.

Ээ, мало ли бывает… Человек в обнимку со смертью ходил… Долго ли имя забыть. Или кто гонится за человеком. Тогда имя изменить нужно.

— А за сестрой кто гонится? Муж, да?

— Тшш… Она что-то сказать хочет.

Оба, затаив дыхание, прислушались.

— Я не виновата… не виновата… — прошептала девушка.

— О! О! Ты заговорила, это хорошо! — взволновался старик.

«Не виновата, говорит, — подумал он. — Значит, ее наказали? На смерть обрекли? За что? Первые слова — не виновата… Значит, и вправду на ней нет вины».

— Успокойся, дочка, — мягко сказал он, — мы тебя не виним. Верю, что ты ничего плохого не сделала. Когда-нибудь об этом узнают те, кто взвалил на тебя вину. Правда в конце концов выходит наружу. Так мне говорил один человек. Вез я его кое-куда. Русский. Ученый человек и хороший. Как зовут тебя, милая?

— Меня… Меня Кыыс-Хотун… звали, — с трудом произнесла девушка. — Но это… не имя. Было другое… не могу вспомнить…

— Туллукчана! Туллукчана твое имя! — вмешался сияющий мальчишка.

— Может быть… Не знаю.

Она замолкла. Голова ее запрокинулась.

— Сестра, сестра, не умирай! — в ужасе закричал Чуурай, вцепившись в рукав ее платья.

— Ээ, не бойся. Мы ей умереть не дадим. Теперь все в порядке, — потрепал ему волосы старый тунгус.

II

Чуурай оделся как всегда моментально. В спешке он так затянул ремень, что даже стало трудно дышать. Шапки под рукой не оказалось. Тогда Чуурай упал на пол и принялся шарить руками. Нюргуна выглянула наружу: брр, какой холод! Нос не хочется высовывать, не то, что идти проверять ловушки. Но Чуурай, уже отыскавший