Отпуск бойцовской курицы - Фаина Раевская

Это не входило в мои планы, поэтому я решительно отвергла предложение:

— Нет! Ты же знаешь, что наши жизни под угрозой. Только ты можешь предотвратить очередное убийство и обеспечить полную, или почти полную, безопасность. Так что иди, Рома, иди. Сам говоришь, Олег присмотрит. Как он тебе, кстати? Ему можно доверять?

— Парень в порядке. В Чечне воевал, в Карабахе… Профессиональный военный. По ранению мобилизовался. Теперь вот фотографирует отдыхающих. Кстати, Зайка его на взрывчатку натаскана!

— Вот эта мелочь?! — не поверила я.

— Да, эта, как ты выражаешься, мелочь, — ответил подошедший Олег. — В Грозном восемь мин-ловушек обнаружила. Если бы не она, неизвестно, разговаривал бы я с тобой сейчас или нет!

Мы с Дуськой уважительно посмотрели на собачку, вертевшуюся возле холодильника.

— А на кого остальные звери натасканы? — как можно наивней поинтересовалась я.

— На авантюристок, — буркнул фотограф. — Если бы не некоторые личности, снимал бы себе спокойно отдыхающих! А теперь вот сиди тут сторожем при королевской особе!

— А нечего было Федю на меня вешать! — не осталась я в долгу. — А будешь выступать, я его укушу!

— Ну, хватит! — резко прикрикнула Дуська. — Детский сад какой-то! Жень, поцелуй ты, наконец, Ромашку и пускай идет себе с богом! Не видишь разве, томится человек? А нам на пляж пора. Солнце уже высоко.

Алексеев смущенно улыбнулся, а я повисла у него на шее.

— Ромочка, — довольно натурально всхлипнула я, — ты береги себя!

Проводив супруга до машины и убедившись, что он отбыл в известном направлении, я вытерла набежавшую слезу и бодро скомандовала:

— На пляж!

— Лицедейка! — оскорбился за Алексеева Олег.

Я наградила его презрительным взглядом и отправилась готовиться к приему морских и солнечных ванн. Небольшим табунчиком, состоящим из нас с Дуськой, фотографа и чернокожего Ваньки, мы вскоре покинули жилище и направились к морю. По дороге Дуська неожиданно попросила:

— Жень, а расскажи про иконы!

Подивившись любопытству сестры, я пообещала рассказать много интересного, но только после того, как окунусь в прохладную морскую водичку.

Вчетвером мы от души порезвились в море, а когда вышли, уютно расположились на песочке и с удовольствием съели по початку кукурузы.

— Жень, — напомнил Ванька, — ты обещала про иконы!

Олег недоверчиво ухмыльнулся, мол, что эта шмакодявка может знать об иконах, кроме того, что на них молятся? Я пожала плечами и начала рассказ:

— Если вы помните, когда-то славяне все были язычниками. У них существовали свои боги и символы, изображающие этих богов…

— А я знаю, — перебил Иван, — Перун, Ярило, Даждьбог! Нам училка в школе говорила!

— Молодец, — похвалила я юнгу и продолжала:

— Христианство на Руси было признано далеко не сразу, и, разумеется, языческая вера сопротивлялась и преследовала нововерцев. Именно поэтому до нас дошло много условных или символических изображений, а ясных и прямых, напротив, — очень мало. Это и понятно: во-первых, христиане боялись выдать себя этими изображениями язычникам, а во-вторых, тогда и сами христиане были против прямых изображений Бога, ангелов и святых.

В принципе, иконопись, как и христианство, пришла к нам из Византии и Древней Греции. Не буду сейчас говорить вам о византийской и греческой иконописи. По правде сказать, я мало что помню из институтского курса. Вот о русской знаю намного больше. Если верить преданиям, первым иконописцем был святой Лука, которому Бог явил свой лик, святилище и прочие атрибуты. Так вот, явив все это в качестве доказательства своего существования, Господь повелел создать рукотворные образы. Лука, конечно, подчинился и написал не только образ Бога, но и иконы Божьей Матери, святых апостолов Петра и Павла, а может, и какие-то другие.

У славян первым иконописцем считают святого равноапостольного Мефодия, епископа Моравского. Еще в летописи упоминается Алипий и его ученик Григорий. К сожалению, их иконы не обнаружены, поэтому судить, так ли это на самом деле, сложно.

А вот дальше уже можно говорить о подтвержденных археологическими раскопками моментах. К примеру, совершенно определенно известно, что с XII века иконописные мастерские располагались при монастырях. К тому времени, опять же согласно летописям, уже существовали мастера-иконописцы. Историки называют имя святителя Петра, митрополита Московского.

Переходим к XIII веку, — сказала я тоном строгого лектора. — Именно с этого момента можно считать, что наступил «золотой век» русской иконописи. Многие имена забыты, какие-то иконы остались, какие-то утеряны или пока еще не найдены… Но и тех, что известны, немало: Дионисий Глушицкий, Симон, митрополит Московский, Варлаам и Макарий, Пахомий Нерехтский… А в завещании преподобного Иосифа Волоколамского так прямо и сказано, что Андрей Рублев и Даниил Черный «зело прилежаху иконному писанию…». Правда, творили они много позже, уже в XV веке.

— Слушай, Жень, — неожиданно оживился Олег, — скажи, а как иконы реставрируют? Ведь современные краски легко отличить от старинных. Я слышал, старые мастера даже яичным желтком рисовали… Это верно?

— Не совсем. Писали красками, в которых связующим веществом была эмульсия из воды и яичного желтка. Такая техника называлась желтковой темперой. Реже использовали растительный или животный клей, разведенный в воде, с добавлением масла или масляного лака. Кстати, иконы, написанные желтковой темперой, гораздо дольше сохраняли свою яркость и свежесть. А насчет реставрации… — я пожала плечами. — Существует несколько видов реставрации и у каждой свои методы и приемы. Что же касается коммерческой реставрации… Были, да, наверное, и сейчас есть, такие мастера подделки, так называемые подфурники, которые не только «подстаривали» собственную реставрацию, но и делали из жалких остатков «древнюю икону», а то и вовсе ляпали полный новодел.

— Да-а, — протянула Дуська, — и такими вот махинациями занимается Хобот, за которого я чуть было не вышла замуж! Жень, а как ты думаешь, он продает подлинники или искусные подделки?

— Откуда ж мне знать? Я у Германа Максимовича икон не видела. Кстати, иногда бывает очень трудно отличить настоящую икону от новодела.

— Жень, — не унималась сестрица, — а ты говорила, что Хобот Рублева продает. Откуда узнала?

— Так ведь у Марго в книжке был записан канон Андрея Рублева. К тому же упомянуты названия. Звенигородский чин, к примеру. Его только Рублев писал. Опять же деисус Владимирский… Сомневаюсь, правда, что его можно вывезти. Картинки-то по три метра высотой! А там, кто знает!

— А про Рублева расскажи? — попросил притихший фотограф.

— Хватит на сегодня. Потом как-нибудь, ладно? А сейчас пойдем искупаемся и обедать, а то у меня в горле пересохло и живот к спине прилип, — для убедительности я похлопала себя ладонью по животу.