Отступник-2 - Константин Георгиевич Калбанов

тысяч рублей. Ежегодный взнос в гильдию за одного рядового бойца пятьсот. Причём первый нужно выплатить единовременно. Последующие можно вносить по частям, но к следующему отчётному периоду этот вопрос нужно закрыть.

А ведь есть ещё и пятнадцатипроцентный гильдейский налог. Все контракты только через неё родимую, и никак иначе. А уже представительство закрывает вопросы с государством на территории которого находится. Хотя отряды могут работать по всему свету.

Варяги берут своё начало ещё от варяжской стражи византийских императоров. Из Никейской же империи растут ноги и самой гильдии, которая будет серьёзно так постарше вольников. В шестнадцатом веке император Василий Дука подумал, что содержать крупную армию для казны слишком накладно. Поэтому решил, что вполне может компенсировать часть затрат, если станет продавать услуги своих воинов. При этом в выигрыше оставались все.

Постепенно империя отмежевалась от выделившейся прослойки наёмников, создавших свою гильдию. Поначалу на территории Никейской империи, а затем она распространилась по всему миру. Но нити всё равно сходятся в Никею, как и основные финансовые потоки. А деньги там крутятся серьёзные…

Для начала мне пришлось-таки выйти из вольников. Так как они не связываются с боевыми действиями. Исключение, только мобилизация в случае войны. Да и то, их задействуют лишь в качестве транспортов. Усидеть на двух стульях разом не получится. В смысле, попробовать конечно можно, но чревато серьёзными разборками и неприятностями.

Отряд решил набрать небольшой. Пока только четырнадцать человек. Десяток бойцов, и три члена экипажа «Альбатроса». Я и не думал отказываться от собственного средства доставки. Была мысль, оставить его за гильдией вольных пилотов, но это оказалось невозможным. Вольники и варяги пересекались только в случае мобилизации первых. Потому как их прерогатива только транспортировка. Вот такая казуистика.

Задав ещё пару десятков вопросов, я мысленно сделал себе пометку, переместив данные кандидата на полочку моей памяти, с другими перспективными парнями.

— Послезавтра в три часа по полудни жду тебя в трактире «Вертлюг», на Егорьевской. Знаешь? — огласив вердикт, уточнил я.

— Знаю, — озарившись радостной улыбкой, ответил парень.

— Чего лыбишься? Ты ещё не принят.

— Но и домой вы меня не отправили. Значит, ещё не всё потеряно.

— Не всё, — подтвердил я, кивнув на дверь за его спиной.

Всего кандидатов набралось двадцать три. И надо сказать, выбирать было из кого. Неделю назад мы прибыли в Менск, где я обозначил своё намерение создать отряд варягов, и узнал обо всём, что может мне понадобиться.

Затем дал объявление в газете о наборе из парней возрастом восемнадцать девятнадцать лет, не служивших и не имеющих боевого опыта. Извечный принцип, проще научить, чем переучивать. И уж тем более доказывать бывалым ветеранам, что ты не сопля зелёная. Не забыл я и обозначить достаточно щедрое жалование. Там же указал, что отбор будет производиться в гостинице «Любава».

До назначенного срока мы успели посетить Псков, выйти из гильдии вольников, перепрописаться в Менске и зарегистрировать отряд. Затем вернуться на Доброхотский, прихватив с собой бригаду строителей, а следом завезли потребные материалы, согласно списка артельщика.

Позавчера вечером мы наконец вернулись в Менск, и остановились в означенной гостинице. А на утро возле неё начали собираться кандидаты. Сто двенадцать человек. Не баран чихнул. Второй день, по двенадцать часов кряду провожу тестирование. Ну да, ничего, похоже управился…

Едва кандидат вышел из номера, как в дверь заглянул Гаврила.

— Этот был последний, Фёдор Максимович, — сообщил он.

К слову, здешние авиаторы не чурались слова «последний», и не заменяли его на «крайний». Хотя это вовсе и не значит, что они не верили в приметы. Ещё как верили. Стоило только пилоту перед вылетом увидеть мёртвую птицу, хоть во сне, хоть наяву, как в небо его можно было загнать только палками, да и то не факт. Мальчишка стреляющий в пернатых из рогатки должен понимать, что поймавший его авиатор не только надерёт уши, но и с большей долей вероятности отходит ремнём. И да, сами они, даже будучи заядлыми охотниками, никогда не охотились на птиц. Вообще. Никогда.

— Отлично, — поднимаясь и с удовольствием потянувшись, произнёс я.

На улице уже стемнело, а я за весь день практически и не двигался. Так, поднимался со стула, прохаживался по гостиничному номеру, где и проводил отбор. Но это считай ни о чём. Ещё и приём пищи на ходу, пирожки да бутерброды, запиваемые сбитнем.

— Что дальше? — поинтересовался Гаврила.

— Хочу прогуляться. Ты как?

— Не. Нет желания. Оно вроде и ничего не делал, но устал как собака, пока присматривал за этими оболтусами. Ну как дети, ей богу. Хочу завалиться в постель и проспать до утра. Тем паче, что завтра летим во Владимир.

— Отдохнуть надо. Твоя правда. Только я сейчас не усну. Голова гудит как котёл. Проворочаюсь полночи, и сон не сон получится. Пройдусь по городу, продышусь, развеюсь.

— Как скажешь, Фёдор Максимович, — явно не горя желанием куда-либо переться, произнёс Гаврила.

— Тебе совсем не обязательно идти со мной, — успокоил его я. — А Настя где?

— В театр пошла. Скоро уж вернуться должна.

— Понятно. Ну, значит не судьба. Пойду один, — решительно произнёс я и встряхнулся, как котяра.

Ну вот так у меня. Если сильно переутомлюсь, то потом хрен усну. Нужно как-то отвлечься. Ну там, почитать книжку, посмотреть телевизор, или просто прогуляться на сон грядущий. И с учётом малой подвижности за сегодняшний день, последний вариант виделся наиболее предпочтительным.

Перед выходом на прогулку надел оружейный пояс с «Коловратом» на левом бедре, и «хаудой» на правом. От «Бульдога» в этот раз отказался, оставив его в саквояже. Не приветствовалось в Менске скрытое ношение оружия. Если только дамы спрячут в сумочке, и сугубо «Дерринджер».

Оружейное законодательство в Русском царстве довольно мягкое. Не без ограничений, но всё же до запрещать, хватать и не пущать очень далеко. Приобрести оружие вообще никаких проблем, есть вариации с ношением и использованием, да и то, не так строго. А если приголубил лиходея или лихоимца, так ещё и спасибо скажут. Установить ведь за дело пальнул, или от личной неприязни трудов не составляет, даже если нет свидетелей. Хорошая штука эти «Лжекамни».

Вечер выдался прохладным, что и не удивительно, тридцатое октября, как никак. Впрочем, в пальто я всё же облачаться не стал. Как не надел и куртку, предпочтя сюртук. Оно и вполне себе прилично, и тепло. До морозов пока ещё далеко, да и нет тут