Развлечение для настоящей леди - Джейд Ли

– Предупреждаю тебя, – мягкие подушки приглушили ее голос, – я не такая беззащитная.

Конечно, она блефовала. Вино, вкусная еда и пережитое за день уже взяли свое. Лежа на кровати, она чувствовала, что не в силах даже пальцем пошевелить, не говоря о том, чтобы сопротивляться.

И тем не менее он, должно быть, воспринял ее слова всерьез, потому что ответил весело, но искренне:

– Можешь мне поверить, уж я-то знаю, что у тебя есть когти.

Она улыбнулась. Репутация – половина победы. Потом он сделал так, что все мысли тут же вылетели у нее из головы. Положил руки ей на плечи и стал массировать.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

– Это лечебный массаж. Мой камердинер научился этому в Индии.

Его пальцы все сильнее массировали ее тело, и при этом она чувствовала такое облегчение, как будто с нее сбросили камень. Прикосновения становились все интенсивнее, когда Маркус разминал ее мышцы вдоль позвоночника, потом он немного ослабил напор, спустившись к бедрам, глубоко вдавил большие пальцы в поясницу. Она застонала, одновременно ощущая волнение и удивительную легкость.

– Расслабься, – упрашивал он. – Я остановлюсь, как только скажешь.

Она не хотела, чтобы он останавливался. Понимала, что он задумал. Маркус решил соблазнить ее не словами, а прикосновениями. Она отказалась от его холодного, почти делового предложения, но перед натиском разгоряченной плоти была бессильна.

И Фантина уступила. Даже без намека на сопротивление она закрыла глаза – будь что будет. И вскоре время перестало существовать. Он решительно и уверенно разминал ей ноги, ступни. Потом нежно перевернул на спину, и она не стала возражать. Когда он стал гладить ей плечи, снимая пеньюар, она тоже не сопротивлялась. Шелк соскальзывал все ниже и ниже, пока не обнажилась грудь, которая, казалось, только и ждала его ласки.

Он продолжал массировать, сосредоточившись на мышцах, большими пальцами растягивая сухожилия. Он продолжал трудиться, и его пальцы медленно приближались к ее напряженным соскам, пока наконец не коснулись их.

Она охнула, но этот тихий вздох потерялся в вихре ощущений, которые он пробудил. Маркус коснулся груди еще раз, теперь уже несильно ущипнув ее за соски. Фантина снова охнула, выгнула спину, надеясь, что он сделает это снова.

И он оправдал надежды. Раз за разом его руки становились все более требовательными, более дерзкими, пока он ласкал ей грудь.

А потом спустился ниже.

Он продолжал пытку, несмотря на то, что грудь горела от возбуждения, спустился на талию, полностью избавив ее от пеньюара.

Никто из них не произнес и слова. Слышались только негромкие страстные вздохи, ее тихие всхлипывания. Потом он прижал большие пальцы к бедрам, едва касаясь тайных складок лона.

Она дернулась под ним, как будто лопнувшая пружина. Ноги ее были раздвинуты и, казалось, только и жаждали его прикосновений – он наклонился ее поцеловать, но не в губы, а в живот, который подрагивал под его губами. Она чувствовала его поджарое и крепкое тело, когда он вытянулся слева от нее. И только почувствовав, как его волосы на груди защекотали ее, она заметила, что он снял рубашку.

Фантина удивленно распахнула глаза, залюбовалась его широкими плечами. При свете свечей его мускулистое тело казалось вылепленным из золота и теней. Не в силах сдержаться, она нежно коснулась его тела. Кожа на груди была мягкой и теплой, и она подивилась тому, что поверх стальных мышц такая нежная кожа и мягкие волосы.

Она подняла голову, пытаясь встретиться с ним взглядом, но увидела только темные омуты. Она погладила его колючий подбородок, не без труда дотянулась до его щеки, а потом коснулась темно-вишневых губ. Никогда раньше она не могла прикасаться к мужчине так, как ей хотелось.

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Его поцелуй был медленным, терпеливым, продолжительным, но она чувствовала растущее в нем возбуждение, силу, которую он сдерживал ради нее. Ему хотелось больше. Она ощущала его желание, словно раскаленное клеймо на своем бедре, и бессознательно потерлась об него.

Он громко застонал, когда его язык требовательно проник ей в рот. Она позволила это вторжение и втянула его глубже, наслаждаясь вместе с Маркусом со страстью, совершенно чуждой ее натуре.

Он отстранился. Пауза была недолгой, секунды две он смотрел на нее пылким взглядом, губы растянулись в самодовольной улыбке. И в это мгновение она вспомнила взгляды других мужчин. В памяти всплыл скрип материнской кровати. Снова и снова, ночь за ночью… Как же Фантина ненавидела ее! Ненавидела его. Ненавидела эту жизнь во всех ее проявлениях.

Однако сейчас она лежала обнаженная под Маркусом, ее тело было влажным и горело. Двадцать минут назад она решительно отказалась быть его любовницей. Двенадцать часов назад она поклялась, что никогда не позволит ему прикоснуться к себе. И тем не менее она лежала рядом с ним – такая же шлюха, как и ее мать.

Маркус прикоснулся к ней губами, осыпал быстрыми поцелуями ее шею, от которых щипало кожу. Но все уже было иначе.

– Теперь я понимаю, почему мама с такой радостью себя продавала, – грубо произнесла она.

Он отшатнулся, дернулся всем телом, как будто получил пощечину.

– Вот, значит, как ты к этому относишься? Как к… – Он запнулся, будто слова застряли в горле.

– К уличному перепихону? – подсказала она, подобрав самое грубое слово. – А разве это не так? Ты же не собираешься на мне жениться? Надеюсь, деньги предлагать не будешь, но, с другой стороны, ты же накормил меня ужином, да и вином напоил. Как по мне, мы квиты.

Если она думала, что раньше видела его в гневе, то ошибалась. Она почувствовала, как лежащая у нее на животе рука сжалась в кулак. Никогда раньше ей не доводилось видеть такой темной, неистовой ярости, и неожиданно она испугалась так, как никогда не боялась рядом с Балластом и Херди.

– Маркус! – Она ненавидела себя за эту дрожь в голосе, но ничего поделать с собой не могла.

– Теперь не жалуйся, – негромко предупредил он. – Ты сама установила здесь правила, не я. – Он протянул руку, схватил ее за волосы. – Если ты хочешь уличного перепихона, ты его получишь.

У нее даже не было времени ответить, потому что уже в следующее мгновение он набросился на нее. Она охнула, когда он всем весом вжал ее в матрас. Бедра его напряглись, желание было настолько очевидным, что он безошибочно нашел ее середину, несмотря на его одежду, разделяющую их.

Ощущение было и удивительным, и пугающим, и Фантина, не думая ни о чем, раздвинула ноги, подтянула вверх колени, чтобы он вошел глубже.

Он издал мучительный гортанный стон, и вошел в нее, решительно и быстро. Она подалась ему навстречу, не в силах себя остановить.

Неожиданно он отстранился. С глухим криком вскочил на ноги, повернулся к ней спиной. Она слышала его тяжелое дыхание в ночной тишине, и сама прерывисто дышала с ним в унисон.