Дочь дыма и костей - Лэйни Тейлор
Шрифт:
Интервал:
Тишина.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
И… ничего.
Резкий выдох, слезы побежали из глаз. Съежившись от холода, она продолжала ждать, минуту за минутой, но в конце концов сдалась и пошла домой.
В ту ночь Акива наблюдал за ней спящей. Губы слегка приоткрыты, ладошки по-детски сложены под щекой, глубокое дыхание. Она невинна, уверял Изил. Во сне она казалась невинной. Но так ли это на самом деле?
Последние месяцы ее образ преследовал Акиву: испуганное прелестное лицо — она уже и не чаяла избежать смерти. Воспоминание обжигало. Вновь и вновь он думал о том, что едва не убил ее. Почему же он остановился?
Было в ней нечто, вызывающее в памяти другую девушку, давно ушедшую и давно потерянную. Но что? Точно не глаза. У той были глаза цвета глины, теплые, как земля. У этой — черные, как у лебедя, они контрастировали с молочно-белой кожей. В чертах лица он тоже не улавливал сходства с той, другой, горячо любимой, так давно увиденной им впервые сквозь туман. Оба лица прекрасны — на этом сходство заканчивалось, однако какая-то связь все же ощущалась; она и не позволила нанести решительный удар.
Наконец до него дошло: дело в жестах. В манере по-птичьи вскидывать голову. Это ее спасло. Такая малость.
Глядя на нее через балконное окно, Акива думал: «Что дальше?»
Нахлынули непрошеные воспоминания о том, как в последний раз он наблюдал за спящей. Между ними не было стекла, запотевшего от его дыхания. Лежа рядом с Мадригал, он приподнялся на локте и испытывал себя: проверял, как долго сможет не дотрагиваться до нее.
Не выдержал и минуты. Кончики пальцев ныли, и успокоить их могло только прикосновение к ней.
Тогда на его руках было куда меньше отметин; впрочем, к тому времени он уже стал убийцей. Мадригал перецеловала его пальцы, костяшку за костяшкой, и простила его. «Война — это все, чему нас учили, — шептала она, — но жить можно и иначе. Мы найдем пути, Акива. Мы их создадим. Вот оно, начало». Она положила свою ладонь на его обнаженную грудь — сердце так и подпрыгнуло от ее прикосновения, — а его ладонь к себе на сердце, прижав ее к атласной коже. «Мы и есть начало».
Действительно, первая проведенная с ней ночь казалась началом новой жизни.
Никогда раньше Акива ни до чего не дотрагивался с такой нежностью, как до век Мадригал, представляя, какие сны заставляют их вздрагивать.
Она доверялась ему настолько, что позволяла прикасаться к ней спящей, проводить кончиками пальцев по лицу, изящной шее, стройным, сильным рукам, суставам мощных крыльев. Порой он ощущал, как ее пульс учащается; иногда она бормотала что-то во сне, тянула к нему руки, а проснувшись, нежно прижималась к его груди.
Акива отвернулся от окна. Отчего так резко и ярко всколыхнулись воспоминания о Мадригал?
Зачатки какой-то идеи прорастали в глубине его разума, пытаясь нащупать путь — способ сделать невозможное возможным, — но он запретил себе думать об этом. Неужели где-то в глубине его души еще жила надежда?..
Что, спрашивал он себя, заставило его ночью покинуть полк, не сказав ни слова ни Азаилу, ни Лираз, и вернуться в этот мир?
Разбить или расплавить окно труда не составит. В считаные секунды он окажется рядом с Кэроу, разбудит ее, зажмет ладонью рот и потребует… Что потребует? Разве она сможет объяснить, что привело его сюда? Кроме того, ему вовсе не хотелось ее напугать. Он шагнул к перилам и взглянул на город.
Азаил и Лираз, наверно, уже догадались, что он ушел. Им пришлось придумывать очередную историю, чтобы его прикрыть.
Азаил был его единокровным братом, а Лираз — их единокровной сестрой. Они родились в гареме императора серафимов, чьим хобби было плодить отпрысков и воспитывать из них солдат для бесконечных войн. «Отец» (услышав это слово, они стискивали зубы) каждую ночь менял наложниц. Женщин предлагали ему в качестве подношения, либо он сам выбирал понравившуюся. Секретари вели учет детей в два столбца: мальчики и девочки. Младенцев добавляли в список, а когда те вырастали и умирали на поле боя, их бесцеремонно вычеркивали.
Акиву, Азаила и Лираз внесли в список в один месяц. Росли они вместе, и в пять лет их отправили учиться. Им удалось остаться неразлучными, они всегда сражались в одном полку, шли добровольцами на одни и те же задания, включая последнее: пометить отпечатками ладоней двери Бримстоуна. Двери затем вспыхнули в одночасье, и порталам колдуна пришел конец.
Уже дважды Акива исчезал без объяснений. В первый раз это случилось очень давно. Он не возвращался так долго, что брат с сестрой решили — он умер.
Какая-то часть его действительно умерла.
Он никогда и никому не рассказывал, где был все те месяцы и что сделало его таким, каким он стал.
Изил назвал его монстром — и поделом. Он представил, что подумала бы Мадригал, если бы увидела его сейчас. Если бы знала, что он сотворил с «новой жизнью», о которой они шептались в давно ушедшие времена, отгородившись крыльями от всего мира.
Сегодня впервые ему не удалось вызвать в воображении лицо Мадригал. Перед глазами назойливо маячило другое лицо — Кэроу. Черные испуганные глаза, в которых отражались огненные всполохи от его крыльев.
Он — монстр. Его деяния ничем не оправдать.
Распахнув крылья, он взмыл в ночное небо и спустился на землю, чтобы найти укрытие для сна. Ему приснилось, что он стоит с другой стороны окна, и Кэроу — не Мадригал, а Кэроу — улыбается ему, прижимает губы к костяшкам пальцев, и с каждым поцелуем линии на его руках стираются.
«Можно жить по-другому», — шептала она.
Он очнулся, и от злобы перехватило горло, потому что он знал — это неправда. Надежды не существует, существуют только месть и топор палача.
Мира тоже нет. Мира не будет никогда.
Прижав ладони к глазам, он застонал от пронзительного чувства безысходности.
Зачем он явился сюда? И почему не может заставить себя уйти?
В субботу утром Кэроу впервые за несколько недель проснулась в собственной постели. Приняв душ, она сварила кофе, осмотрела буфет в поисках чего-нибудь съедобного, ничего не обнаружила и вышла из квартиры с пакетом, в котором лежали подарки для Зузаны. По дороге послала подруге сообщение: «Ура! Великий день настал! Несу завтрак», — и купила несколько круассанов в пекарне за углом.
Ответ не заставил себя ждать: «Если не шоколад, то это вовсе не завтрак». Кэроу улыбнулась и снова пошла в пекарню за шоколадными колачами.[6]
Именно в это мгновение, развернувшись в противоположную сторону, она почувствовала что-то неладное. Ощущение было едва уловимым, однако Кэроу замедлила шаг и обвела взглядом окрестности. Она вспомнила обещание Бейна и разозлилась. Нож в сапоге давил на лодыжку — неудобство, которое тем не менее придавало ей уверенности.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!