Формула идеального мужчины - Джессика Харт

– А он не передумал?

Аллегра покачала головой:

– Вскоре после моего рождения Флик принесла меня в его мастерскую. Она не верила, что Яго сможет устоять. Она говорит, я была само совершенство. – Голос Аллегры чуть задрожал, и она сделала еще один глоток виски, чтобы успокоиться. – Флик сказала: «Ты была идеальным младенцем, а он посмотрел на тебя с отвращением», а затем велел ей сделать окончательный выбор, раз и навсегда. Видимо, он хотел, чтобы она от меня избавилась, а когда Флик отказалась, все было кончено. Яго сказал, что умыл руки, когда дал ей денег на аборт, и запретил обращаться к нему за помощью.

Макс крепче обнял Аллегру. Она держалась хорошо, но он-то видел ее лицо, когда она пересказывала слова матери о реакции Яго. Флик наверняка страдала, но разве обязательно рассказывать Аллегре, что ее отец смотрел на нее с отвращением?

– И все? – спросил он.

– Она больше никогда его не видела, была слишком зла и обижена, чтобы просить о поддержке. Она его вообще не упоминала.

– Понимаю, что ей было трудно, – сказал Макс, – но почему она ничего не рассказывала тебе? Ты имела право знать, кто твой отец.

Аллегра тяжело выдохнула.

– Она знала, что я захочу связаться с Яго, и боялась, что он отвергнет меня, как когда-то отверг ее. И, судя по тому, что рассказала нам Броня, именно так он бы и поступил. Яго гений, но он не производит впечатление доброго человека. Флик сказала, что не может смириться с тем, что мысли о нем причиняют мне боль. – Аллегра с трудом сглотнула. – Она попросила прощения – впервые на моей памяти. Не могу видеть ее такой расстроенной. Как будто мир перевернулся.

– Ты тоже расстроена, – напомнил Макс. – Тебе тоже нелегко.

– Ну, по крайней мере, теперь я знаю, кто мой отец, – отважно заявила Аллегра. – И лучше понимаю Флик. Раньше я думала, что на самом деле это она не хотела ребенка, но ради меня она отказалась от большой страсти и пыталась защитить меня, это приятно осознавать.

– Так много новостей за один день, – нахмурился Макс. Казалось, что самообладание Аллегры уже на грани. – Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – энергично отозвалась она. – Просто… ну, не каждый день выясняется, что твой отец известный художник.

– Ты бы предпочла не знать? – мягко спросил Макс.

– Нет, я рада, что узнала, – сказала Аллегра. – По крайней мере, можно перестать мечтать. – Она горько улыбнулась. – Раньше я думала, что у меня нет отца, потому что Флик не сказала ему о моем рождении. Я мечтала, что он каким-то чудесным образом узнает обо мне, приедет, разыщет, будет восхищаться мной. Что он будет смотреть на меня так же, как твой отец смотрит на Либби. – Ее рот скривился, и Аллегра закусила нижнюю губу, чтобы сдержать дрожь. – Так что… я всегда, всегда хотела иметь отца, а теперь выясняется, что у меня был отец, только я была ему не нужна…

Ее лицо сморщилось, и Макс, который обычно приходил в ужас от слез, усадил рыдающую Аллегру к себе на колени. Он мягко придерживал ее, пока она выплакала все свое горе, а болезненные рыдания не превратились постепенно во всхлипывания и прерывистые вздохи.

– Может, Яго и гений, но он сильно сглупил, – пробормотал Макс, касаясь губами ее волос. – Он не захотел узнать, какая у него удивительная дочь.

– Я не удивительная, – глухо сказала она ему в воротник. – Мой отец гений, Флик напористая и умная, а я… это просто я. Ничего особенного. – Всхлипы снова прервали ее речь. – И теперь я знаю, от чего Флик отказалась из-за меня. Понимаю, какое я для нее разочарование. Я не могу стать такой, какой она хочет меня видеть.

– Тогда будь такой, как ты хочешь. – Голос Макса стал серьезным. Он отстранился и, держа Аллегру на расстоянии вытянутой руки, убрал спутанные волосы с ее лица и посмотрел ей прямо в глаза. – Ты всю жизнь пыталась угодить матери, Легз, и теперь пришло время порадовать себя. Реши для себя, чего ты хочешь, и делай это.

«Реши для себя, чего ты хочешь, и делай это». Чего Аллегре действительно хотелось – так это чтобы Макс не улетал в Шофрар, но разве она могла просить его остаться, зная, как много значит для него работа? Она бы обязательно расплакалась, а Аллегра знала, что Макс ненавидит слезы. Рассказать ему, как сильно она боится предстоящего расставания? Такое признание равносильно эмоциональному шантажу.

Так что Аллегра костяшками вытирала тушь под глазами, улыбалась и делала вид, что все хорошо.

И вот Макс уезжает. Сумки упакованы и аккуратно стоят в коридоре. Такси, которое отвезет его в аэропорт Хитроу, будет с минуту на минуту.

Последние несколько дней прошли в суматохе. Коллеги Макса устроили для него прощальную вечеринку. Аллегра не спрашивала, но была уверена, что Эмма появится там. На следующий вечер Дики настоял на том, чтобы выпить на прощание в пабе, который Макс ему посоветовал. Дарси приехала с Уильямом. Она обняла Макса и пожелала ему успехов, но было очевидно, что сейчас она имеет виды исключительно на Уильяма. Либби звонила из Парижа, родители Макса из Нортумберленда.

Но сейчас все разошлись, телефон молчал, и лишь они вдвоем ждали такси в гостиной. Сердце Аллегры болезненно билось в груди о ребра. Она не понимала, боялась ли момента прощания или с нетерпением ждала его, чтобы наконец покончить с этим ужасным ожиданием. Раннее утро, даже семи нет, в это время Аллегра обычно еще в постели, но она не могла отпустить Макса не попрощавшись. Не сказав спасибо.

Она спустилась в гостиную в своих старых пижамных штанах и майке, натягивая на ходу кардиган. Ненакрашенная, с взъерошенными волосами.

Она так много должна ему сказать, ей до боли хотелось признаться Максу, что любит его, но какой в этом смысл? Это лишь смутит его, да и Эмма будет ждать в аэропорту.

– Ты не подскажешь, каким рейсом летит Макс? – позвонила накануне Эмма.

Аллегра уже забыла, какая Эмма дружелюбная и исключительно милая в общении. Макс, разумеется, не рассказал ей, что провел ночь с Аллегрой, и Эмма не видела в ней соперницу.

Да и какое тут соперничество. Ведь именно она предложила Максу притвориться, будто ничего не произошло, напомнила себе Аллегра, и он просто следовал ее совету. Макс не виноват, что она в него влюбилась.

Аллегра изо всех сил старалась убедить себя, что ее чувства всего лишь временное увлечение. По-настоящему влюбиться в Макса было бы несусветной глупостью. Снова и снова Аллегра перебирала в голове все причины, почему любить Макса плохая идея, и Эмма стояла в этом списке первым пунктом.

Наверняка Эмма будет ждать Макса в аэропорту, чтобы признаться в любви. Если Аллегра сделает то же самое, Макс окажется в ужасном положении.

А может, и нет… Если бы ты была Максом, отправлялась работать в пустыню и должна была выбрать между легкомысленной модницей и по-настоящему милой, привлекательной коллегой-инженером, которая полностью разделяет твои интересы, – тебе было бы сложно сделать выбор?