Бунтарка - Мэй Макголдрик

– Джейн, – окликнул ее Спенсер.

Джейн всхлипнула и ускорила шаги.

– Джейн!

По ее лицу покатились слезы, и она бросилась к садовой калитке, надеясь скрыться в доме. Но его сильные руки настигли ее в тот момент, когда она ступила на крыльцо, и повернули ее к нему.

– Джейн, что случилось?

Она не произнесла ни слова, едва сдерживая слезы. Однако нашла в себе силы поднять на него глаза.

– Простите, но я и представить себе не мог, что он ваш друг. – Его пальцы с силой сжали ее плечи. – Это, конечно, не мое дело…

– Какой друг?

Увидев, что Николас сильно расстроился, Джейн тыльной стороной ладони вытерла слезы.

– Преподобный Адамс. Я не имел права его критиковать. Просто вы сказали, что он всего лишь друг, и я обнаружил… черт, я обнаружил, что постоянно состязаюсь с ним в борьбе за ваше внимание.

– За мое внимание? Вы? – Она улыбнулась сквозь слезы.

– Вы можете насмехаться, можете не замечать, что я к вам неравнодушен, – он пальцем вытер следы слез у нее на щеке, – но простите за то, что плохо отозвался о вашем друге.

Николас говорил искренне, однако Джейн этого не замечала, околдованная его словами и прикосновениями. Она жаждала получить утешение от другого человеческого существа, непривычное тепло мужского прикосновения. Ее взгляд скользнул по его крепкой шее и широкой мускулистой груди, видневшейся из открытого ворота.

Джейн отвела взгляд в сторону. Что это с ней? Она едва не потеряла над собой контроль, дав волю эмоциям.

– Это я должна просить прощения, – произнесла Джейн. – Я вела себя неприлично. Мои слезы не имеют никакого отношения к Генри и к тому, что вы сказали.

Продолжая крепко сжимать ее плечи, он заглянул ей в лицо:

– Тогда что вас так расстроило?

– Призраки, – с трудом произнесла Джейн. – Время от времени меня мучают призраки.

– Значит, ваши слезы не имеют отношения к Генри Адамсу?

– Никакого.

Джейн покачала головой и почувствовала, как в ней разливается тепло при виде его облегчения. До сего момента она старалась не замечать, до чего он хорош собой.

Джейн попыталась его оттолкнуть, но не смогла. Николас отпустил ее плечо и нежно коснулся синяка у ее рта.

– Теперь, раз уж мы дошли до извинений, должен сказать, что весьма сожалею об этом.

Джейн хотела ответить в шутливой манере, но слова застряли у нее в горле, когда его пальцы пробежали по контуру ее губ.

– Вы такая красивая, Джейн! В вас столько жизни!

Она должна была возразить. Уйти. Но его прикосновения пробудили в ней вихрь ощущений, и она поймала себя на том, что ей хватает сил лишь на то, чтобы не потерять над собой контроль.

Николас крепко прижал ее к себе и прильнул губами к ее губам.

Ее пальцы заскользили по его мускулистой спине. Николас застонал и еще крепче прижал ее к себе.

Она почувствовала его ищущий язык, когда, прижав ее спиной к каменной арке, он обдал ее жаром.

– Джейн. – Оторвав губы от ее губ, он поцеловал ее шею. Его руки скользили по ее телу – ласково и властно. Джейн зарылась пальцами в его волосы и привлекла к себе его голову для нового обжигающего поцелуя. – Я знал, что все так и будет у нас.

Он дразнил, покусывая, облизывал ее ухо.

«…так и будет у нас… у нас… – Его слова эхом отдавались в ее голове. – Нас…»

Джейн словно воспарила над своим телом.

«Нас…»

Неожиданно Джейн оттолкнула Николаса.

Он замер.

– Джейн…

Джейн, хотя и не могла еще отдышаться, постаралась четко произнести слова, вставшие в ней криком:

– Нас нет, Николас. Нас никогда не будет!

Она подняла руку, перебивая его, когда он открыл рот, чтобы что-то сказать.

– И пожалуйста… пожалуйста… – взмолилась она, двинувшись к двери. – Забудьте о том, что сегодня произошло. Мы оба совершили ошибку. Это никогда больше не повторится, никогда!

Джейн вбежала в дом. Сумеет ли она простить себя за то, что едва не соблазнила будущего мужа сестры? Перепрыгивая через две ступеньки, она поднималась по лестнице в свою студию под крышей. Она поклялась, что никогда больше не останется с Николасом Спенсером наедине.

Из окна темной спальни сэр Томас наблюдал, как баронет снова ушел в ночь.

– Она не так проста, как ты думал, – пробормотал сэр Томас, который ждал возвращения Джейн. Стоя у кресла, он увидел, как она идет вверх по тропинке и как навстречу ей вышел гость. Потом вдвоем они углубились в сад.

Сэр Томас на секунду задумался, но тут же отринул пришедшую в голову мысль. У них ничего не получится. Может, ему стоило предупредить молодого человека об этом во время их беседы с глазу на глаз после ужина.

Он оказался прав – как всегда. Прошло совсем немного времени, и Джейн почти бегом устремилась назад к дому. Спенсер следовал по пятам.

Нечто большее, чем скандал ее прошлого, не позволит баронету и Джейн быть вместе. Нечто большее, чем его приказ повесить дерзкого мальчишку-паписта девять лет назад, вбило надежный клин между ним и дочерью.

Поначалу, когда сэр Томас стал замечать, что его дочь пропадает часами из дома в любое время суток, то по глупости решил, что у нее появился другой мужчина. Вскоре после этого он начал тщательно изучать ее картины и следил за каждым ее шагом. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что его родная дочь продолжает дело своего казненного возлюбленного. Джейн сотрудничала с «Белыми мстителями».

Сэр Томас отошел от окна и тяжело опустился на край кровати. Только чтобы защитить ее, он продолжительное время оставался на посту магистрата в надежде, что она поймет бессмысленность деятельности «Белых мстителей». Пока Джейн участвует в этом движении, сам он не будет принимать никаких мер против мятежников. Он намеревался сделать это руками Масгрейва, понуждая его схватить и перевешать местных лидеров. Только тогда у сэра Томаса появится шанс вернуть дочь.

В небольшой комнатке, которую Кэтрин Пьюрфой использовала в качестве своего кабинета для ведения домашних дел, уже кипела жизнь, когда утром Джейн просунула туда голову. Перед ее матерью, вытянувшись в струнку, застыли четверо слуг, внимая приказам своего несколько истеричного командира. У единственного окна, уныло глядя на улицу, стояла Клара и, казалось, не замечала царившей вокруг суеты.

При виде печального лица сестры Джейн почувствовала себя виноватой. Она могла лишь запретить себе думать о Николасе и представлять их вместе под каменной аркой.