Темный пакт - Сергей Извольский

Да, оба моих спутника далеко непросты — я и так об этом догадывался, сейчас же еще больше утвердился во мнении.

— Позвольте поинтересоваться, в чем нужда подобного поиска? — сделав маленький глоток кофе, поинтересовался Максимилиан Иванович.

— Княгиня отказала мне в гостеприимстве. Можно конечно рассмотреть вариант с тем, что вы, Максимилиан Иванович, останетесь жить в имении, а я буду являться сюда на занятия. На ваше усмотрение.

Барон недовольно поморщился. Показательно. Как я заметил, владел он собой отменно — сохранить невозмутимость у него не получилось лишь в случае, когда вынужден был самостоятельно рассказать о своих шашнях со студенткой. Хотя может там не интрижка, а настоящая любовь, и от этого столь серьезное смущение? Впрочем, мне это не важно.

Между тем фон Колер коротко переглянулся с Мустафой. И, невиданное дело, оба вперились в меня одинаково осуждающими взглядами.

— Алексей Петрович, — произнес барон.

— Олег, — одновременно сказал Мустафа.

Мои спутники вновь переглянулись, и сириец чуть отстранился, всем видом показывая, что говорить стоит фон Колеру.

— Алексей Петрович, вариант с убытием из имения Юсуповых-Штейнберг рассматривать мы не можем.

— Почему же? — спокойно поинтересовался я.

— Я надеюсь вы не забыли причину столь сильного к вам интереса?

— Нет, не забыл. Но пока не думал об этом, миа кульпа, — добавил я извинение ради приличия.

— Елисаветград город небольшой. И найти здесь место с подобной материальной базой, тем более такое где мы сможем без боязни огласки изучать и совершенствовать ваши способности, нетривиальная задача.

«С материальной базой», «без боязни огласки». Внушает, конечно. Но менять решение покинуть усадьбу не собирался, поэтому двоим товарищам напротив меня придется напрячься. Только я набрал в грудь воздуха, подбирая нужные слова, как фон Колер заговорил, опережая.

— Алексей Петрович, давайте так. Вы нам сейчас детально расскажете, что произошло между княжной Анастасией и вами, а мы вместе подумаем и решим, как загладить вину перед княгиней.

Оу. Ну да, спутникам-наставникам я же ничего и не объяснял. И формируют картину произошедшего они из того, чему стали свидетелями.

— Вопрос отказа в гостеприимстве решен. С княжной Анастасией, — пресек я попытку возразить, — у нас не произошло ничего из того, что вы себе надумали. Моей вины перед княжной и княгиней нет, отказать нам в гостеприимстве — личное решение Анны Николаевны. Останемся здесь, в усадьбе, мы только в случае ее извинений, чего не предвидится.

— В случае извинений? — приподнял бровь фон Колер.

— Вы все правильно поняли, господин барон. Поэтому прошу сосредоточится на необходимости нашего переезда в самое ближайшее время.

— Позвольте мне попробовать самому переговорить с Анной Николаевной? — внимательно посмотрел на меня профессор.

— Как я могу вам это запретить? — пожал я плечами. И почти сразу ответил на его молчаливый вопрос: — Еще раз. С княжной Анастасией нас связывает знакомство в несколько минут, а все увиденное — истолковано превратно.

Фон Колер, оставив на столе чашку с недопитым кофе, вышел.

— Да. Олега, дела… — протянул Мустафа.

— Ты в каком звании? — не принимая предложенный тон, поинтересовался я.

— Специальный агент, — посерьезнев, ответил Мустафа.

— Звание в смысле — капитан, майор, лейтенант?

— ФСБ гражданская организация, у нас нет воинских званий. Обычная разрядная сетка.

— Как так? Демидов же ротмистр?

— Воинские звания сохраняют те, кто пришел из армии и флота — если не уволены со службы, конечно. Ротмистр может работать в ФСБ, но ротмистром ФСБ от этого он не становится.

— Ясно. Мустафа… Мустафа же?

— Ну а как? — усмехнулся сириец. — Это ты у нас тысячеликий Олег-Алексей-Артур, а я просто Мустафа.

— Окей, — кивнул я, собираясь продолжать. Но осекся на полуслове:

«Окей?» — вопросительно смотрел на меня собеседник.

Оба-на, вот это я накосорезил. Здесь не англоцентричный мир, и привычное мне «ОК» здесь, по крайней мере на территории Конфедерации, не распространено повсеместно. Французский-немецкий-русский в приоритете по линии Лиссабон-Петербург-Токио, а английский в ходу в британских колониях.

Да, осторожнее надо быть, шпионы валятся на мелочах.

— Тренируюсь, по легенде, — беззаботно пожал я плечами, вспомнив об архивной истории посещения школ в Гонконге и британской Калифорнии.

— Ясно, — покладисто кивнул сириец.

Интересно, считывает Мустафа эмоции также, как и я? Если да, то это очень плохо. Не критично, конечно, но пристальное внимание навязанного постоянного спутника — единственного, знающего предыдущего Олега, мне совершенно не нужно. В этом случае придется кооперироваться с фон Колером и сливать Мустафу — чтобы прислали другого фээсбэтмена. Но это на совсем крайний случай — с бароном слишком близко дружить желания большого нет.

— Мустафа, как мне получить личный терминал?

— Он перед тобой. Я теперь твой личный терминал.

Денщик же, да. Выполняющий личные поручения. Ординарец, стюард — можно по-разному назвать.

— Другие варианты есть? — посмотрел на свою левую руку.

— Подождать до шестнадцати лет. Но это неточно.

— Подробнее.

— При успехах, или наоборот провалах в обучении, срок получения личного терминала может быть увеличен.

— А если серьезно?

— Я вполне серьезно, рисковать не стоит.

— Рисковать?

— Тебе доступна Сеть со стационарных терминалов. Все, что требуется оперативно и нельзя доверить общественной Сети, помогу сделать и узнать я. Ученикам элитных учебных заведений Конфедерации запрещено иметь личные терминалы с прямым доступом в Сеть до момента окончания обучения. Я конечно могу организовать тебе левый терминал, но импланты нейрошунтов просто так не спрячешь, а рисковать практически неминуемым отчислением ради бесконтрольного входа с Сеть… стоит оно того?

Обдумав услышанное, я подумал, что смысл в отсутствии у обучающихся личных терминалов есть. По сути, это те же смартфоны, только с гораздо большим функционалом. Без них нет отвлечения от учебы, лишних соблазнов и самое главное — ненужной огласки. Как говорил на российском ток-шоу один популярный голливудский актер: «Я был очень туп в свои четырнадцать, но у меня не было ни фейсбука, ни твиттера, поэтому об этом мало кто знал».

Даже в моем мире многим деятелям, в том числе государственным, социальные сети испортили карьеру или подмочили репутацию — в том числе не только своей собственной деятельностью, но и активностью детей. Здесь же, в сословном мире репутация имеет гораздо более серьезное значения, а за оскорбления часто приходится отвечать кровью. Да, дуэльный кодекс никто не отменял — он лишь совершенствовался с годами.