Бездорожье - Инна Шаргородская

Вот оно! – понял вдруг Дуду. Вот что на самом деле давит на него, вызывая неуютное чувство, – ответственность! Ведь это по его милости, считай, Пиви оказалась здесь – у черта на рогах, в буквальном смысле. Из-за него она подвергается опасности, от которой он не в состоянии ее защитить. Такой, что она может и погибнуть… а тогда все будет кончено – и для нее, и для него… и это теперь, когда в душе его шевельнулось наконец, кажется, что-то похожее на…

Додумывать, слегка испугавшись последней мысли, он не стал. Да и некогда было. Димыч торопил не зря – в любой момент пространственные слои могли сместиться, отделив их от братьев Хиббитов расстоянием гораздо большим, чем сейчас. Поэтому, решительно отбросив все лишнее, Дуду сосредоточился на глубинах своего энергетического существа.

Каковое представляло собой нечто вроде текучего дерева. Основной канал энергии служил стволом, изливавшиеся из него и возвращавшиеся в него же многочисленные канальцы-ручейки – ветками. И вся эта сложная система, походившая местами на тончайшее кружево, поддавалась, как ему объяснили в призрачном городе, управлению – мыслью и волей. Рисунок «кружева» можно было изменять. Что Дуду уже и сделал, чуть раньше, для того чтобы стать видимым для живых, – сплел на стволе дерева посреди живота подобие цветка из мелких ручейков-веточек…

Места для других таких цветков хватало – и выше по стволу, и ниже, – и, возможно, их количество могло перерасти в качество. А вдруг и впрямь удастся уплотниться настолько, чтобы выглядеть в глазах живых человеком, а не ромбом, и сделать свое прикосновение ощутимым?…

Проверить это предположение не мешало. Тем более что никакой другой возможности выбраться из устроенной бесами засады Дуду не видел.

Но только он, напрягшись, повел усилием воли к стволу одну из тонких энергетических веточек, как рядом откуда ни возьмись появился Станнус, все в том же обличье неприкаянного духа.

И ядовито сказал:

– Не перестарайся смотри! Система не резиновая, оборвешь хоть один канал – калекой сделаешься. И ради чего?

– Не твое дело, – буркнул Дуду.

Главное – не отвлечься.

Он изогнул веточку в виде круга, превратив ее в подобие лепестка, приладил аккуратно к стволу и начал подводить к ней вторую.

– Неужели ради бывшей женушки-злыдни? – съехидничал бес.

– А хоть бы и так!

– Надеюсь, ты ее еще не полюбил, – сменил тон на сочувственный Станнус. – Ведь она-то тебя не любит.

Дуду промолчал, выкладывая третий лепесток.

– В другого по уши влюблена, – сообщил Станнус. – И будь ты чуточку внимательней, давно заметил бы это сам!

Последний лепесток потребовал от Дуду гораздо больше усилий, чем предыдущие. Показалось даже, что сдвиганию очередной веточки противится все дерево и та действительно вот-вот оборвется… Но все-таки он довел дело до конца.

Услышал, как Пиви ахнула. Вскинул голову.

Встретился с ней взглядом, увидел в ее глазах удивление и радость. И понял – получилось.

– Дуду… – пролепетала она.

Не глядя на Станнуса, он сказал:

– Пошел вон.

– Ой, пожалеешь! – хмыкнул тот.

– Ты это кому? – удивилась Пиви.

Наглый бес оставался для нее молчаливым ромбом, как и Димыч, зато Дуду она теперь не только видела, но и слышала…

– Не тебе, любимая, – ласково ответил он, подчеркнув последнее слово – назло Станнусу.

Тот зашипел, а Пиви вытаращила глаза.

Дуду протянул ей руку.

– Возьмись, попробуй.

Она нерешительно дотронулась до его призрачных пальцев. И отдернула свои, ощутив проскочивший между ними электрический разряд.

– Еще раз, не бойся!

…Третья попытка удалась.

Конечно, это не назвать было настоящим прикосновением – обоим казалось, что держат они нечто невесомое, ускользающее… но все же у них получилось сцепиться пальцами, после чего Дуду легонько потянул Пиви к себе. Она почувствовала это, шагнула вперед, и он вздохнул с облегчением.

Димыч присвистнул. И, воспрянув духом, тоже шуганул Станнуса:

– Вали отсюда, змей, хватит подличать!

– Я-то свалю, – ответил тот. – А вот соперник останется! – и, дико захохотав, сгинул.

Дуду, продолжая держать Пиви за руку, посмотрел на ее спутников.

Они тоже явно видели сейчас перед собой человека, а не ромб, потому как разглядывали его оба весьма внимательно. Катти Таум – с благожелательным интересом, а Юргенс Хиббит наоборот – без всякого дружелюбия. Скорее, неприязненно.

Уж не о нем ли бес?…

– Ну ты молодец! – крикнул Димыч. – Голова! Сделал-таки! – И Дуду, польщенный, на время позабыл, о чем думал. – Давай, веди их теперь! А я вперед полечу, встану на свое место!..

* * *

С ответом капитан Хиббит нашелся не сразу.

Тоже помолчал, прежде чем сказать – довольно небрежным тоном:

– Спасибо, что все-таки предупредил. Лучше поздно, чем никогда. Хотя и я сам уже догадывался!..

…Ни о чем он на самом деле не догадывался и, честно говоря, до сей минуты очень даже на нянины молитвы надеялся. Но Идали это знать было ни к чему.

Не хотелось снова видеть его в растерянности…

Старший брат всегда казался Каролю воплощением Силы. Земля под ногами могла разваливаться на куски, небеса могли падать на нее, горы – ходить, реки – поворачивать вспять, но Идали был несокрушим, как атлант, и способен удержать на плечах три небесных свода.

И у этого атланта обнаружились вдруг глиняные ноги. Нет, у колосса они были… а впрочем, какая разница! Главное, что он оказался уязвимым. Да еще как!

И его можно было понять.

Нет страха хуже, чем страх за тех, кого любишь.

Совсем недавно капитану пришлось узнать это на собственном опыте. И ради спасения своих близких решение он принял тогда, надо заметить, не менее самоубийственное, чем Идали. Хорошо хоть до дела не дошло, явилась помощь в последний миг… за что, наверное, тоже нужно было благодарить няню.

Теперь она помочь не сможет, как выяснилось.

Но…

Если хорошенько подумать, то помощь тогда пришла… не сказать чтобы совсем уж неожиданно. Не с пустого места взялась. Ведь он для этого все-таки сделал кое-что… подготовил, можно сказать, почву – пусть даже и не зная наперед, что именно из нее вырастет.

Так, может быть, не так уж и плохо у него на самом деле с умом и сообразительностью?

И не впервой ему рассчитывать только на себя. Внезапное озарение в последний миг перед гибелью – да кто же на такое всерьез рассчитывает? Даже если это случалось неоднократно?…