Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

периодически просыпаясь оттого, что наглый хвост во сне пытался обернуться вокруг меня.

Утром я всё же выспросила у наагасаха, что произошло в моей комнате вчера. И узнала, что принцесса пыталась меня погубить. Просто так, ни за что! Ей это показалось забавным? Мотивов её я понять не могла. И потому в моей груди тихо тлела зарождающаяся ненависть. А я ещё и превратилась на её глазах. Во что теперь это выльется?

– Надо же, – услышала я тихий задумчивый голос наагасаха.

Перевела на него вопрошающий взгляд. Он смотрел в свою тарелку, где лежала запечённая с овощами яичница, съеденная уже на треть.

– Мне подсыпали яд, – спокойно сказал наг.

Сперва я решила, что это шутка, потому что сам наагасах, да и другие наги были потрясающе спокойны. Дарилла вскрикнула, в ужасе округлив глаза.

– Теперь вы умрёте? – испуганно спросила она.

– Нет. – Наагасах отложил вилку. – Я сам по себе очень ядовит, так что отравить меня сложно.

Теперь спокойствие нагов нашло объяснение, и я предположила, что фраза про отравление – всё же не шутка, и испугалась. Похоже, принцесса решила отомстить наагасаху за его вмешательство. И это всё из-за меня…

– Вы точно хорошо себя чувствуете? – взволнованно спросила я.

Наагасах перевёл на меня заинтересованный взгляд.

– Ваше беспокойство мне льстит, – с улыбкой сообщил он мне.

– Это из-за меня, да? – тихо спросила я.

Наг хмыкнул и перевёл взгляд на Лоша.

– Разберись с этим.

Рыжий кивнул, за несколько минут прикончил свой завтрак и покинул нас. Сёстры через некоторое время тоже нас покинули. Я хотела уйти вслед за ними, но меня остановил властный оклик наагасаха.

– Сядь! – велел он и уже мягче добавил: – Ты лишь два раза надкусила булку. Это не завтрак.

Я раздражённо посмотрела в собственную тарелку.

* * *

После завтрака я в сопровождении Шайша и Риша направилась в библиотеку. Делать было всё равно нечего. Беспокойство за наагасаха немного улеглось. Он всё равно умирать пока не собирался. Но как принцесса могла пойти на подобное? Я не знала, что за переговоры шли между нашей страной и нагами, но покушение на посла – а наагасах по сути является послом – губит все соглашения на корню. К тому же это может сказаться на ухудшении отношений с нагами. Я не представляла, какие у нас отношения с ними сейчас. Но если бы покушение увенчалось успехом, то сомневаюсь, что наги снесли бы это. Нордасу бы отомстили. Ведь наагасах – это почти то же самое, что принц. Это я у Шайша спросила. Уже одно это должно служить гарантией его неприкосновенности. Как можно настолько не думать о последствиях? Я сильно сомневалась, что такое простят даже принцессе, наделённой даром.

На этот раз наги заперли двери в библиотеку, чтобы никто не нарушил наше уединение. Они вообще в плане моей охраны стали ещё более жёсткими. Ко мне даже слуги опасались приближаться. Утром мне пришлось воспользоваться помощью наагасаха, чтобы зашнуровать платье сзади. Он справился на удивление ловко.

Пару раз в библиотеку кто-то пытался прорваться. Пока дёргались двери, мы смотрели на них и молчали, не выдавая своего присутствия. И возвращались каждый к своим делам, только когда этот кто-то уходил. В эти моменты я ощущала себя как заговорщик.

Я пыталась читать записи прапрадеда, но посторонние мысли не давали сосредоточиться. Всё думала, чем же занимается сейчас сам наагасах? Ведь, как мне известно, переговоры прерваны до приезда советника Зосия. Получается, заняться ему и нечем. Но тем не менее он куда-то уполз.

Иногда у меня возникала навязчивая мысль, что наагасаха подстерегла принцесса и теперь пытается его соблазнить. Я давила эту мысль, но она оказалась очень навязчивой, и постепенно меня начала охватывать злость. Только не эта женщина! Кто угодно, пусть даже мачеха, но не она! Не очень искушённое в вопросах отношений мужчин и женщин воображение рисовало картины, где принцесса Кирата соблазняла наагасаха.

Дальше поцелуев представить, к счастью, я ничего не могла. Но воображаемые картины навели меня на мысль, что, несмотря на столько неприличных ситуаций, что произошли между мной и наагасахом, он ни разу не попытался меня поцеловать. Не буду врать, что меня расстраивал этот факт, но это никак не сходилось со словами, которые когда-то сказала мачеха мне и моим сёстрам: «Всем мужчинам нужно от женщины только одно. Это «одно» они стараются получить как можно скорее. Но приличная девушка не должна допустить этого до свадьбы».

Наагасах же порой делал не очень приличные намёки и вёл себя весьма вызывающе, но дальше не шёл. А может, наги вовсе не целуются? Он же говорил сегодня за столом, что очень ядовит. Наверняка у него зубы ядовитые. Оцарапает такой зуб тебе губу, и вместо свадебного платья готовь гроб.

На обед мы собрались в урезанном составе. Наагасаха и Лоша не было. Сёстры, почувствовав, что мы в большинстве, вели себя свободнее. Дарилла под ироничным взглядом Шайша давилась едой. Нагулять достойный аппетит она, похоже, не успела. Риолана же настолько осмелела, что позволила себе попросить Риша убрать хвост чуть дальше. А то он расположился неприлично близко к её ногам. Я же, пользуясь отсутствием наагасаха, ковырялась в тарелке кое-как.

Из-за стола на этот раз первыми поднялись я и наги. Но уйти мы не успели. У дверей нас ждал Лош, который попросил меня следовать за ним. По его словам, наагасах хотел мне что-то показать. К моему удивлению, путь наш пролегал в подвальные помещения. У меня даже возникли пугающие туманные подозрения. Зачем меня туда ведут?

Внизу нас встретил наагасах. Он был в великолепном расположении духа, что ничуть меня не успокоило. Наоборот, я напряглась ещё сильнее.

– Мы нашли отравителя, – сообщил наагасах. – Я хочу, чтобы ты посмотрела на него. Ты о-о-очень удивишься.

Удивлюсь? Нехорошее предчувствие разрослось.

– Почему я должна смотреть на него? – непослушными губами спросила я.

Наагасах молча с улыбкой распахнул передо мной дверь камеры. У нас имелось несколько камер для преступников. Их здесь, правда, никогда долго не держали. Перевозили в городскую тюрьму Старкона.

Помедлив, я переступила порог. В камере горели два факела, освещая небольшое помещение. С потолка свисали цепи с кандалами, к которым был прикован стоящий на коленях человек. Его я узнала сразу. Меня словно холодом окатило.

– Этого не может быть… – тихо произнесла я, невольно отступая. – Это неправда… Вы врёте! Он не мог этого сделать!

Узник поднял лицо. На меня смотрел господин Зуварус. Сейчас на нём не было его храмового одеяния. Только белая, слегка измазанная рубаха с