Две пули полковнику - Николай Леонов

Теперь уже все вокруг рассмеялись, и аптекарь не остановил этот смех. Кажется, он находил забавным, что такая мелочь, как Чеков, посмела выступить против такого могущественного человека, как он.

«Действительно смешно, – тоскливо подумал Чеков. – С кем же это я связался? Похоже, какой-то авторитет. Притырился себе потихоньку в аптечке, а я его за лоха принял. Смешнее некуда».

– А знаешь ли ты, слизняк, что твой Костюков первым делом пошел ко мне, когда достал из твоего кармана вот эту пакость?

Аптекарь вытянул вперед руку, и несколько мятых фотографий полетели в лицо Чекову. Он невольно отшатнулся и сразу получил еще один удар в спину.

– Этот барыга Костюков продал мне тебя за десять кусков, – проговорил сквозь зубы аптекарь. – Ну, за удовольствие невелика сумма. Тем более что с тебя должок Костюков уже никогда не получит. Это ему урок – будет внимательнее смотреть, с кем имеет дело. Дальше было еще проще. Зная, кто ты такой, мы предположили, что ты попытаешься продать квартиру. Так оно и вышло. Мы взяли за яйца того симпатичного парнишку, который вился вокруг твоей хаты, и он с удовольствием нам тебя сдал. Видишь, какая ты дрянь, Чеков? Тебя все сдают, и ты никому не нужен. Какой же смысл от твоего пребывания на этой земле?.. Оскорбление, которое ты мне нанес, очень серьезное, потому и наказание тебе будет назначено серьезное. Берите его, ребята! Только поменьше шума...

Чеков не успел даже крикнуть – его обхватили сзади, завернули руки, а в раскрытый рот воткнули шершавую, пахнущую бензином тряпку. Он попытался вырваться, забрыкался, начал биться всем телом, но тут же кто-то саданул его чем-то твердым и острым в печень, и Чеков прекратил сопротивление, обвис на руках своих мучителей, почти потеряв сознание от боли.

Его понесли куда-то, спотыкаясь на неровной тропе. Он ничего не видел, кроме темной травы внизу. Потом зашуршала листва – его протащили через какие-то заросли и наконец бросили на мягкую землю. Все происходило в полном молчании и без единого лучика света. Но вдруг вспыхнул фонарь, и Чеков с ужасом увидел, что со всех сторон его окружают могилы. Черные кресты, гранитные камни со стершимися надписями, металлические оградки.

Из темноты выступил аптекарь и, едко усмехаясь, сказал:

– Мне показалось, что ты любишь кладбища. Вот и меня пытался туда выманить. Что же, я пришел. Только и кладбище другое, и обстоятельства несколько изменились... Вообще, надо отдать тебе должное, слизняк, ты мастер изворачиваться. Ведь мы тебя почти упустили в тот раз. Правда, ради своей свободы тебе пришлось шлепнуть собственного дружка... Но теперь это не имеет никакого значения. Но я бы дорого заплатил, чтобы послушать, что он тебе скажет на том свете, когда вы встретитесь.

Аптекарь довольно засмеялся. Чеков лежал на куче свежевырытой земли, обливаясь потом от страха. Аптекарь заботливо наклонился к нему.

– Сейчас тебя положат в могилу, сынок. Могила чужая, но ты – халявщик, тебе не привыкать. Мои ребята похоронят тебя, приведут могилу в порядок, и никто не догадается, что под этим холмиком лежит такой мерзавец, как ты. С большим удовольствием пообещал бы тебе, что сумею правильно распорядиться твоим имуществом, но не стану этого делать, потому что вокруг твоей хаты вовсю вьются менты. Так что пропадай она пропадом, твоя хата! В отличие от тебя, я не делаю ошибок. Костюкову тоже ничего не достанется. Хватит с него и тех десяти кусков...

Он выпрямился и оглядел окруживших его людей.

– Ну, вроде обо всем позаботились, – сказал он удовлетворенно. – Только не забудьте бросить к нему в яму эти его говенные фотографии. Пусть забавляется!

Он резко повернулся и пошел в темноту. Только еще раз обернулся на ходу и махнул рукой:

– Приступайте!

Крячко ворвался в кабинет с возбужденным и многозначительным видом и с ходу выпалил:

– Лева! Чеков нашелся!

Гуров приподнялся со стула.

– Где?!

Крячко махнул рукой и оглянулся почему-то на дверь.

– Ну, то есть не он сам нашелся, а человек нашелся, который его совсем недавно видел. Девушка одна. Она физиономию Чекова в криминальных новостях увидела. Ну, то сообщение, где «разыскивается такой-то...» День размышляла, а потом все-таки пошла в милицию, а ее оттуда к нам направили.

– Где же она?

– Да вон она, в коридоре сидит с лейтенантом...

– Так давай ее сюда! – сердито воскликнул Гуров.

Крячко мигом выскочил за дверь и вернулся с невысокой, но очень симпатичной и скромной девушкой в коротком черном платье с большими испуганными глазами. Через две минуты оперативники уже знали, что зовут ее Даша, что фамилия ее Третьякова, что работает она в больнице, а живет в районе Серебрянической набережной. И главное, они узнали, что именно Даша всю последнюю неделю обеспечивала Чекову кров и стол.

– Вот так попали – на ровном месте, да мордой об асфальт! – недовольно пробормотал Гуров, изумленно разглядывая сидящую перед ним робкую бледную девочку с удивительно красивыми глазами. – Так вы, значит, знаете Чекова?

– Не совсем так, – ответила девушка. – Я не знала, что его фамилия Чеков. Я знала, что его зовут Володя. А фамилию я услышала уже по телевизору.

– И вы пустили в квартиру человека, у которого даже фамилию не спросили?! – удивился Крячко. – Это очень неосторожно.

– Да, наверное, – просто сказала Даша. – Но тут были обстоятельства. Володя спас меня ночью от хулиганов. А потом пришел ко мне, сказал, что ему угрожает опасность, и попросил о помощи.

– Око за око, значит? – заметил Гуров. – А он объяснил, что за опасность ему угрожает?

– Ничего он не объяснил. Сказал, что это не его тайна. Вообще, мне показалось, что он влип в очень неприятную историю. Честно говоря, он мне сразу понравился, и я его пожалела. А так я согласна – все это было очень неосторожно. Особенно когда я услышала, что его разыскивает милиция... С мамой было даже плохо. Вот тогда у меня в душе что-то надломилось, и я решила пойти к вам. Тем более что Володя пропал.

– Что значит – пропал? – насторожился Гуров.

– Два дня назад, восемнадцатого июля, я приходила к нему. Ну, в ту квартиру, куда мы его с мамой поселили. Принесла поесть, денег немного... Честно говоря, он был сильно взвинчен, нервничал, и мы едва не поругались. Я заметила, что он все время смотрит на часы – то ли ждал кого-то, то ли собирался уходить. Ну, я и решила, что не стоит мне там задерживаться, и ушла. Почему-то я ждала, что он позвонит мне на следующий день. Но он не позвонил. Тогда я еще немного подождала и вчера вечером сама к нему поехала. Его не было, и еда лежала, как я ее оставила. Он ничего не тронул. И еще я заметила, что окурков в пепельнице не прибавилось. Значит, его не было все эти два дня. Но в его положении это опасно. Я не знала, что и думать. А потом услышала это объявление по телевизору. Вот, пожалуй, и все.