Каратели - Александр Шакилов

— Что?

— Самоходные мины. Знаешь, сколько надо противотанковых мин, чтобы перекрыть один километр фронта? Порядка двух тысяч. Это почти двадцать тонн взрывчатки. А стандартный интервал между танками — сто метров. Усек? Чтобы уничтожить десять танков, надо две тысячи мин и двадцать тонн взрывчатки. И при этом не факт, что танки сгорят. Один подорвется, остальные пойдут в обход.

Я не понимал, к чему Сван клонит. В огне потрескивали обломки оконных рам. Хорошо, что предки не знали, что такое металлопластиковые окна, а то бы мы остались без дров.

— Еще во время советско-финской войны начали кумекать, что лучше бы мина сама подкатывала к танку. Один танк — одна мина. Не двести на штуку, а одна.

Усек, какая выгода?

Я кивнул.

— Вот тогда и придумали использовать собак. А что? Дворняг до хрена. Цепляешь на Шарика брезентовый вьюк с двумя боковыми сумками, в которых тротиловые заряды по шесть кэгэ каждый, и вперед, беги, псина, умирай за царя природы.

Сван замолчал. А мне вдруг стало интересно, что из этой затеи получилось:

— Ну и как, умирали?

— Не-а, не захотели. Проект свернули, виновных наказали.

— Угу. — Иного я и не ожидал.

— Но спустя много лет об этой затее вспомнили.

Вот тут я напрягся, начиная догадываться, на что намекает отставной майор ГРУ.

— И не просто вспомнили, но и возобновили эксперимент. Наука далеко шагнула с тех пор. Компьютеры, космос, нанотехнологии… — Сван многозначительно замолчал.

— Собаки — ладно. А слепые почему? — решил уточнить я.

— А потому что боятся, когда на них прет стальная громадина. Меньше видишь — легче умираешь.

— Это уж точно, — сказал я, хотя и очень сомневался, что отсутствие глаз делало собак бесстрашными.

Сван лег и укрылся с головой, а я сидел у костра и думал о том, что в Зоне самые страшные существа — вовсе не кровососы и химеры, но самые обычные люди.

Новичку нелегко у Периметра. Сгинуть здесь куда проще, чем раздавить окурок каблуком.

Ты бродишь по Чернобылю-4, заглядывая в обожженные радиацией лица. Ты готов на все, лишь бы тебя взяли туда, где можно найти артефакт и тем самым заработать на банку тушенки. Ведь ты так много повидал, пробираясь через многочисленные кордоны и блокпосты. В конце концов, ты не какой-нибудь маменькин сынок, живущий на стипендию. Жизнь редко трепала тебя по загривку, чаще била по зубам.

Гостиниц в городке нет, и спать на лавочках в октябре не очень-то тепло. К тому же по темным улицам раскатывают милицейские «уазики». Ходят слухи, что у ментов договор с работорговцами. Мало ли чего пропадают люди в городке возле Зоны…

И вот уже меди не хватает даже на четвертушку хлеба, а обожженные радиацией лица все так же безучастны к тебе. В груди хрипло булькает, кашель выворачивает легкие наизнанку. И ты начинаешь ненавидеть всю сталкерскую породу, всю эту надменную мразь. Трусы. Они боятся, что ты — засланный казачок. Или конкурент. Будто ты отберешь у них добычу, вырвав кусок изо рта!..

Вот так, от безнадеги, я и оказался на окраине. За спиной в чернильной мгле мерцали высотки. Заправка у дороги манила меня неоновой вывеской, как глубоководный удильщик — креветку.

На то, чтобы выломать в орешнике дубину, нужны были силы, а я едва стоял на ногах от слабости. Каждый шаг — подвиг. «Только бы не рухнуть без сознания, только бы не рухнуть…» — пульсировала меж висков единственная мысль.

Шум движка я услышал издалека и успел схорониться в кювете, едва не сорвавшись с насыпи. «Уазик» с мигалкой пролетел мимо. Дорога пустая, можно утопить педаль газа до предела.

Опираясь на дубину, как на костыль, я поковылял к заправке. Последние метров сто едва полз. Помню, я обрадовался, не обнаружив ни единого клиента. То, что надо!

На стеклянной двери магазинчика, из тех, где продают моторное масло и пиво в жестянках, висела табличка «Добро пожаловать!». Я с удовольствием воспользовался приглашением. Если не набью брюхо здесь, обратно до города просто не дотяну. Предательски звякнул колокольчик, я шагнул за порог и обомлел.

Меня ждали. Знаете, как в американских фильмах — именинник до последнего не подозревает, что толпа народу сидит в темной комнате, но тут врубается свет и раздастся могучий вопль: «Сюрприз!»

Для меня глоток никто не надрывал, но эффект получился тот же. Вот только вместо улыбок и похлопываний по плечу — дробовик, направленный в мой впалый живот. Короткий ствол АКСУ ткнулся в висок.

Я осторожно осмотрелся. Итак, имеем следующую комиссию по контакту: двое в милицейской форме и в бронежилетах — по всему, парни отчаянные, настоящие шерифы из гэдээровских вестернов.

— Брось палку, сынок, — сказал тот, что пониже ростом, круглощекий и усатый.

Я бы с радостью, но пальцы свело судорогой, они не разжимались, костяшки побелели. Хотелось объяснить, что дубина не опасна слугам закона, но без команды рот лучше не открывать. Когда пленный начинает что-то щебетать, так и хочется врезать ему прикладом по зубам. Это я по собственному опыту знаю, а зубы мне еще нужны.

— Тю! Шо-то рожа мне твоя знакома, сынок. А не в сводке ли я тебя видел? В общегосударственном розыске?

Я молчал. А что тут скажешь? «Нет, вы обознались, у меня есть брат-близнец»?

— Да он это, Петро, точно говорю, — подал голос второй мент, рожа азиатская, зато акцент московский, акающий. — При побеге вэвэшников намолотил, что та мясорубка. Короче, знатный улов у нас сегодня.

— Та нэ кажы, Белоглаз, стреляный воробей к нам залетел.

Наверное, мне должно быть лестно, что даже чернобыльские менты знают мои особые приметы. Но лестно почему-то не было. Популярность, вроде моей, смертельно опасна. Захотят ли менты со мной возиться или прямо тут шлепнут при попытке к бегству? На некоторые вопросы не бывает хороших ответов.

— Ну шо, гражданин Краевой, старших слушать будем? Или сразу на мяско? Как сердечко, не пошаливает? Печеночка горилкой не загублена? — Улыбка у круглощекого была обаятельная, простецкая. — Если слушать, то у нас для отчаянных хлопцев завсегда работенка сыщется. Непыльная. Верно, Белоглаз?

Я уже понял, что эти двое явились на заправку с той же целью, что и я, — поживиться. А то, что они в милицейской форме, сути не меняло: настоящие мародеры, вот кто они такие.

Я с трудом выдавил сквозь стиснутые зубы:

— Работа нужна.

— Вот и славно, сынок, вот и славно.

Металл наручников холодом обжег мои запястья. Я снова потерял свободу. Но уж лучше ментам подпевать, чем подарить селезенку заграничному мажору.

* * *

— Чего рот раззявил? Тяни давай! — Бегемот, худо щавый, юркий, от возбуждения чуть ли не подпрыгивал на месте. — Ну ё-моё!!!