Король мечей - Ник Стоун

Сотрудники УГРО установили его адрес в Майами.

Макс позвонил Грете из телефона-автомата, запросил еще сведения из базы данных. Сверил их с информационным листком на Карлоса Ледера. Все сходилось. И у того, и у другого отцы были немцы, эсэсовцы, бежавшие после войны в Колумбию. А их матери открыто симпатизировали нацистам.

Макс позвонил Питу Обрегону из руководства таможни аэропорта. Пит был другом Элдона.

— Как дела, Макс?

— Хорошо, Пит. У тебя есть свежие «мулы» в загоне?

— О, сегодня необыкновенно хлопотный день. У нас их тут целых семь. Три колумбийки, две никарагуанки, панамка и одна наша девушка, но утверждает, будто она с Ямайки.

— Колумбийки говорят по-английски?

— Нет.

— Их уже обследовали?

— Двух. Третью нельзя просвечивать рентгеном, потому что беременна.

— Ладно. Приведи ее, пожалуйста, в комнату для допросов. Я скоро приеду.

— Официально или как? — спросил Пит. В смысле — нужно ли приглашать переводчика?

— Нет, не официально.

— Я жду, — сказал Пит.

Джо глотнул кофе, который налил себе десять минут назад и только сейчас о нем вспомнил. Кофе был чуть тепловатый и имел вкус воды, в которой помыли кофейную чашку. Он поморщился и продолжил грустный обзор сегодняшнего утра.

В том, что Бернс собрался от него избавиться, сомнений нет. И он не такой изверг, чтобы совсем уволить. Джо получит бумажную работу где-нибудь в управлении, например в архиве, отделе жалоб, транспортном или общественных связей. В стойле, где ему придется медленно загнивать. На бумажную работу обычно шли женщины, бывшие оперативницы, не желающие уходить на пенсию, инвалиды и люди, которые не хотели быть копами, но им нравилось носить форму. Как только ты усаживался за стол, вернуться обратно на оперативную работу было почти невозможно. Тебя уже считают мягкотелым и всегда шагающим не в ногу. Такое случалось прежде с тремя детективами, которые поссорились с Бернсом. Не захотели ходить по струнке, работали по-своему. Мередит, Аллен и Гонсалес. Мередита сделали заместителем начальника полицейского собачьего питомника, хотя знали, что у него на собак аллергия. Месяц спустя он был вынужден уволиться из полиции.

События будут развиваться примерно так: он и Макс, но главным образом Макс, раскроют дело Мойеса. То есть найдут козла отпущения, какого-нибудь отмороженного подонка, которого любое жюри присяжных с радостью признает виновным. И дело закроют. В газетах появятся восторженные заголовки, в графе «раскрываемость преступлений» поставят очередную галочку, а Бернсу присвоят титул «Спасителя Майами». Истинные преступники останутся гулять на свободе, а Джо и Макса — опять же в основном Макса, потому что он более фотогеничный и белый, — будут чествовать как героев. Повесят на грудь медали, пригласят на несколько местных ток-шоу. О них будут говорить повсюду примерно с неделю. Настоящие американские герои, хорошие парни. А потом, когда все утихнет, Бернс вызовет Джо к себе в кабинет. Там, в кресле, лицом к столу будет сидеть его будущий босс. Бернс поздравит Джо с повышением. Новый босс встанет, похлопает его по спине, пожмет руку и скажет: «Добро пожаловать в команду! Рад иметь вас на борту!» Если Джо откажется уходить, Бернс заявит, что верхнее начальство уже все решило и назад хода нет.

Боже, как он его ненавидел!

Теперь, крутись не крутись, все равно ничего не изменится. Так погано устроен мир. И что? Оставаться и ждать, когда это произойдет? Или уволиться, найти другую работу? Какую? Водитель грузовика? Охранник? Бармен? Чушь! Джо не собирался этим заниматься. Он хотел оставаться детективом. Хорошо знал свое дело. Очень хорошо. Лучше многих, за кого держится Бернс. Разумеется, кроме Макса. Вот уж кто ценил Джо по-настоящему и всегда поддерживал. Макс никогда не признавал за собой заслуг. Всегда делился ими с напарником.

Джо вспомнил день их знакомства. Оно произошло через две недели после того, как он похоронил своего напарника, Руди Сондерса. Его застрелили при проверке подозрительной машины. Джо сидел в раздевалке. Вдруг разговоры стихли, и все как-то странно засуетились. Вошел Элдон Бернс, легендарная личность. Джо с ним никогда не встречался, лишь видел на фотографии в газете.

— Джо Листон? Я Элдон Бернс. Искренне вам соболезную. — Он протянул руку. — Мне тоже приходилось терять напарника. Четверо подонков превратили его в чайный пакетик — потехи ради. Это серьезная потеря, но жизнь продолжается, и нам нужно выполнять свою работу. Так что, Джо Листон, познакомьтесь со своим новым напарником Максом Мингусом. Он был первым на своем курсе в академии.

Макс в тот день выглядел немного смущенным. Стоял рядом с Бернсом в новенькой форме. До блеска начищенные ботинки, подстриженные по уставу волосы зачесаны налево. Джо против воли захотелось улыбнуться, когда он вспоминал Макса тогдашнего и ставил рядом с теперешним, который старше на десять лет и уже давно не носит форму.

Все понятно. Бернс назначал Джо ответственным за Макса. В то время Джо считался одним из лучших копов в патрульной службе. У него был высокий показатель по арестам, причем все они были обоснованные. Джо очень скрупулезно относился к соблюдению законности. Правил не нарушал. Закончил курсы стенографии при управлении и потому показания свидетелей записывал очень подробно. Бернс хотел, чтобы Макс перенял от него все самое лучшее, а затем двинулся дальше. Уже тогда чувствовалось, что он выбрал Макса своим преемником.

Возникали моменты, когда Джо даже сожалел, что они с Максом стали друзьями. Наверное, было бы лучше, если бы Макс просто пошел на повышение, а Джо остался в патрульной службе, где скоро стал бы сержантом. Да, это тяжелая работа, очень тяжелая. Патрульного копа можно сравнить с солдатом на передовой. Он всегда лицом к лицу с преступниками и в любой момент может получить пулю. Но зато в патрульной машине нет никакой политики. Там только ты и твой напарник. Все просто и ясно.

Джо окинул взглядом комнату детективов. Просторное помещение с открытой планировкой, освещенное лампами дневного света. Пол устлан бледно-зелеными ковровыми плитками, стены белые с сероватым оттенком, звуконепроницаемые, чтобы разговоры сорока заезженных до предела детективов не проникали наверх, в комнаты для совещаний, и вниз, в канцелярию. Сейчас комната заполнена на треть, но знакомая симфония звуков исполнялась как всегда — негромко, но отчетливо. Возгласы, ругательства, смех, звонки, разговоры по телефону, швыряние трубки, металлический стук машинок, на которых печатали с различной степенью мастерства. В комнате не было окон, и свет горел постоянно, круглые сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году, так что единственным способом отличить день от ночи было посмотреть на присутствующих и свериться с графиком смен. Здесь работал кондиционер и запрещалось курить. Хочешь курить — садись в лифт, спускайся на два этажа и выходи на балкон.

Детективами номинально руководили капитан Габриель Ортис и два лейтенанта — Джед Пауэрс и Лу Барлиа. Ортису почти пятьдесят, он отметил тридцатилетие своего брака и во второй раз готовился стать дедушкой. Приземистый человек с мясистыми руками и бочкообразной грудной клеткой. Он носил очки в золотой оправе и красил волосы — они у него были черные как смоль — но не очень аккуратно, на затылке виднелась седина. Ортис всегда сидел, погруженный с головой в огромную кипу бумаг на столе. Почти все время у него уходило на то, чтобы трижды проверить каждый рапорт, перед тем как подписать. Пауэрс и Барлиа учили детективов снимать показания свидетелей и прочим премудростям, главной из которых считалась техника выступления в суде. Тут необходимо было учесть многое, подготовить сценарии на все случаи, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Большое значение уделялось тону и иным особенностям речи. Это походило на репетиции главной роли в ответственном спектакле. Однажды, когда большинство жюри составляли чернокожие, Джо приказали придать своему выступлению «этнический» оттенок. Он скрепя сердце подчинился, но вердикт они выдали такой, какой было нужно. Значит, сработало.