Экстрим на сером волке - Дарья Донцова

Правда, ремонт Фима делать не стала, мебель она тоже непривезла, зато гулять принялась без оглядки на окружающих. Мила потеряла сон. Ив два, и в три, и в пять утра соседи орали песни, потом раздавались крики. Новрожденная интеллигентность не позволила загнать Фиму в угол. Мила вручила ейдвадцать рублей и захлопнула дверь.

Естественно, долг соседка не вернула. Через пару недельпришла снова и, забыв, что уже один раз поведала свою семейную историю,сообщила новую версию. Теперь оказалось, что доченька Анжелика повесилась в лесу,не вынесла издевательств одноклассников.

Девочка была инвалидом, ездила в коляске. Фима не снеслагоря, продала избу с участком и запила…

Так они и жили. Правда, часто Фима к Миле не приходила,заявлялась раз в месяц, выдавала очередную порцию душещипательных рассказов ибрала подаяние. Мила протягивала Серафиме червонец и считала, что откупилась отпьяницы. Вскоре она подметила некоторую цикличность событий. В середине месяцашум за стеной утихал. Потом два-три дня стояла могильная тишина. Затем Фимаявлялась к Миле и шептала:

— Дай чуток, в долг, пенсию получу и отдам. Жизнь моягорькая, вот послушай, что расскажу…

Получив целковые, Фима испарялась, а через сутки за стенойснова начинался шум, гам, крик, вопли.

В это же время к Серафиме всегда приезжала женщина, трезвая,бедно, но чисто одетая. Долго она не задерживалась, входила в квартиру и быстропокидала ее.

— Сестра моя, — пояснила один раз Фима, когда Мила, выйдя налестничную клетку с помойным ведром, наткнулась на женщин, стоявших передлифтом, — навестить приезжает, в деревне живет, ухаживает за могилкой моейАнжелики. Эх, ты только послушай! Стояла моя доченька на шоссе, красавица,умница, отличница, в белом платье, на голове полевые цветочки. Вдруг откуда нивозьмись — машина! Сшибла она мою кровинушку насмерть…

На глазах Фимы заблестели слезы, но Миле было недосугвыслушивать очередные бредни.

— Ведро пахнет, — сказала она и пошла к мусоропроводу.

Мила стала вытряхивать помойку и услышала звонкий голоссестры Фимы:

— Ваще сдурела, идиотка! Болтаешь невесть чего!

Договоришься, что он узнает! Ступай домой, кретинка.

Хлопнула дверь. Мила взяла пустое ведро, вернулась в холл иувидела родственницу Фимы.

— Уж извините, — сказала та, — небось вы поняли давно, чтомоя сестра алкоголичка.

Мила кивнула:

— Это сразу видно.

Сестра Фимы вздохнула:

— Горе горькое. Никакой девочки Анжелики не было, уж и незнаю, с чего она ее придумала!

— Пьяницам часто нужен повод, чтобы приложиться к бутылке, —пожала плечами Мила.

— Мальчишки-то у нее есть, — говорила женщина, — она их безсчета нарожала. Старшие от мамки сами ушли, а тех, что помоложе, государствоотняло.

Лишили Фиму родительских прав.

— Может, оно и правильно, — кивнула Мила, — таким детям, какэто ни ужасно звучит, лучше в интернате.

— Да уж, — покачала головой собеседница, — мы раньше вместежили, только мой муж не вытерпел, ему от родственников эта квартира досталась,ну он Фиму и отселил. Конечно, могли сдать комнаты, только с Серафимой рядом непросуществовать, теперь я наезжаю каждый месяц, проверяю, что и как. Вотдокука, послал господь сестру.

— Вам не позавидуешь, — посочувствовала Мила и ушла.

С тех пор она еще пару раз сталкивалась с Фиминой сестрой,но больше с ней не беседовала. К соседке ходил еще один постоянный гость.Мужчина неопределенных лет, приезжал он на машине и нагло парковал ее прямо уподъезда. Личность незнакомца Мила установила случайно. Прибежала с работы иобозлилась: прямо перед ступеньками, ведущими в башню, стоит иномарка, вподъезд можно протиснуться только боком между грязным автомобилем и железнымограждением.

Мила попыталась просочиться в щель и порвала чулок. Полнаяздорового негодования, она в сердцах воскликнула:

— Ну какой урод так ставит тачки!

Сидевшие на лавочке невдалеке старушки мигом выдали ейполную информацию. Колеса принадлежали Леониду Варькину, сыну пьяницы Фимы.Парень прикатывает к матери, как поезд, по расписанию. Каждый месяц заявляется,долго не сидит, проведет в квартире минут десять и убегает.

— Небось поджидает, пока мамашка окочурится, а ему комнатыдостанутся, — предположила одна бабка.

— Не, любит, наверное, мать, — отозвалась вторая.

— За что такую обожать? — влезла третья. — Просто онпорядочный. Одет хорошо, одеколоном пахнет, сколько ему лет, не понять, усы,борода, волосы такие кучерявые лоб закры??ают. Приезжает матери денег дать, онаж тунеядка.

Не дослушав старух, Мила вошла в лифт, поднялась наверх,увидела мужчину на лестничной клетке и сердито выговорила ему, даже непостеснялась показать «дорожку» на колготках.

Незнакомец мило улыбнулся и слегка надтреснутым, сиплымголосом произнес:

— Простите, я не прав. Разрешите компенсирую урон? Двестирублей хватит?

Мила неожиданно почувствовала к Леониду расположение.

— Я вполне способна самостоятельно приобрести себе новые, —мирно сказала она, — просто не ставьте больше впритык к подъезду машину, ладно?

В глубоком разочаровании я стала ловить бомбиста, но машиныодна за другой проносились мимо. Никто не желал подвезти меня. Может, шоферовсмущала моя щуплая фигура, а также тинейджеровские джинсы и маечка снарисованным Микки Маусом? Издали я выгляжу школьницей, домчишь такую до места,а она заявит:

— Дяденька, денег нету, простите!