Сходняк снежных лавин - Татьяна Луганцева

– Начну знакомить тебя с суровой природой Норвегии.

– Я сюда затем и приехала. Не в костях же ковыряться! – Тут Яна покосилась на шофера. – Ой!

– Ничего, шофер по-русски не понимает, можешь рассказывать государственные тайны.

– Хорошо, что я не знаю никаких тайн, а то я такая болтливая… Есть хочу еще больше! Столько времени просидели в аэропорту! Кто там из королевской семьи прилетел-то?

– Принцесса Эмилия. Я с ней знаком. Хочешь, и тебя ей представлю? – Касински усмехнулся.

– Да зачем мне ваша Эмилия?

– А она поклонница России, и язык ваш знает, и собирает все русское…

– Эх, не захватила я матрешек…

– Ага! Только трупный материал! – начал смеяться Марек. – Да еще с такой задумкой оригинальной! Долли… Ой, не могу! Слушай, а вам с чучельником пришлось убить эту собачку, чтобы закамуфлировать нашу находку?

– Да ты с ума сошел, что ли? Чтобы мы животное убивали! Долли давно умерла, то есть была чучелом уже два года. Это была личная собака Димы, так зовут чучельника. Он ее очень любил, вот и сделал чучело, которое заодно служит образцом для его клиентов. Дима отдал мне его, потому что у нас ведь сроки поджимали, а он в долгу перед моим другом следователем, который попросил его нам помочь. Чучельник аккуратно удалил три собачьих ребра и присоединил к скелету три наших ребра. Дима, конечно, профессионал, но я не смогла наблюдать за его работой. И вообще, специфически отношусь к такому роду деятельности.

– Так Долли надо будет вернуть?

– Конечно! Когда будешь доставать свои образцы, сильно не потроши собачку!

– Сделаем все аккуратно, – пообещал Марек.

Вдоль дороги мелькали аккуратные домики среди подстриженной зелени.

– Ой, а дома-то, я смотрю, тут какие-то… очень простые… – удивилась Яна.

– Да, простые. Деревянные, покрашенные краской, как правило, нейтрального, спокойного цвета, – кивнул норвежец польского происхождения.

– Ни балкончиков с цветами, ни украшений… Нет беленых домов с темной деревянной отделкой.

– Ты, наверное, путаешь с Австрией. Здесь все просто, добротно и, самое главное, экологически чисто. У каждой страны своя направленность. Австрийцы живут в живописном пейзаже, где теплый климат, способствующий цветению с апреля до ноября. Они строят красивые здания, способные выдержать гористость местности. Нижний этаж – камень, верхний этаж – дерево. И цветы на каждом окне, это точно. А здесь очень своеобразный климат. Осенью большую часть времени идет дождь. Туман, огромная влажность, ветра с севера… Тут не до цветов и украшений. Все идет на то, чтобы дом был добротный. А особенность норвежцев в их любви к экологичности. В жилье она проявляется тем, что дом строится из дерева, из толстых бревен… Вот не любят люди здесь камень. Дерево и хорошая краска, фактически без запаха. Просторное помещение, камин и минимум вещей.

– Так влажность же… Лучше бы камень, – подала голос Яна.

– Да, дерево отсыревает. А камень покрывался бы плесенью. Тут дело в том, что норвежцы все свои силы и средства вкладывают в свои дома. Они все время красят, белят, укрепляют… Ремонт здесь не заканчивается никогда! И все – из-за ветров и высокой влажности, то есть от вредного воздействия окружающей среды. И тем не менее люди ни за что не перейдут на другие материалы. Это – философия, образ жизни. Топят печи, ходят в сауны, даже крыши иногда делают земляные с растущей на них зеленой травой, – пояснил Марек.

Яна всмотрелась в пейзаж за окном.

– Мне нравится… Чисто так, аккуратно… Страна-то у вас с высочайшим уровнем жизни, я знаю.

– Не жалуемся. Но я все никак успокоиться не могу.

– По поводу чего? – уточнила Яна, оглядываясь и проверяя, следует ли за ними машина с ее вещами.

– Да как ты разыграла спектакль в московском аэропорту… Все продумала! Каждую деталь! Этот розовый чемодан в стразах… И в нем, столь привлекающем к себе внимание, – то, что нельзя вывозить. А яркость твоего багажа так и наводила на мысль, что внутри не может быть ничего криминального и противозаконного. Контрабанду обычно, наоборот, прячут, не выставляют напоказ.

– Вообще-то, когда мы покупали его, самым главным было то, что он мне понравился. Коллекция от кутюр, единственный экземпляр.

– И он идеально подошел к тому образу, который ты придумала.

Путешественники снова погрузились каждый в свои мысли.

– Марек…

– Да? Мы уже скоро приедем.

– Я не об этом. Я же не спала в самолете?

– Что значит – не спала? Еще как спала! Храпела даже!

– Нет, я не спала! Раз, два… дыхание… тепло… Это был гипноз. Марек, как ты это сделал?

– Я не сделал тебе ничего плохого! – сразу же ответил тот.

– А я пока ни в чем тебя и не обвиняю. Вот если через девять месяцев рожу, тогда и ответишь! Шутка. А сейчас я просто спрашиваю: как ты это сделал?

– Владею некоторыми методиками, – отвел ученый глаза.

– И много ты можешь?

– Кое-что…

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Но спасибо. Я впервые в жизни совершала перелет без страха. Словно под наркозом.

– Однако это не выход. Я же не могу всегда летать с тобой.

– А хорошо бы было…

– Я просто отключил твой страх на время. А чтобы избавиться от него совсем, надо полностью ликвидировать его, – пояснил Марек.

– А можно? – проявила живой интерес Цветкова.

– Кто же знает… Вообще-то дело сложное. И даже для начала надо найти причину, то есть определить тот момент, когда начался животный, всепоглощающий страх, боязнь чего-то. Очень часто сам человек этого уже и не помнит. Или, даже наоборот, блокирует специально ужасное воспоминание, с которого и начал расти снежный ком.

– Я вот тоже не знаю, почему так боюсь летать. Сколько себя помню, всегда умирала в самолете и совершенно не помню, с чего все началось… Почему? Я ведь не попадала ни в одну авиакатастрофу, чтобы пережить стресс такого рода…

– Я и говорю, докопаться бывает очень сложно. Развитие страха начинается порой с вещи, никак не связанной с полетом, как в твоем случае. Или со связанной только косвенно.

– А ты можешь поработать со мной? – спросила Яна.

– Могу только попробовать. Однако ничего не обещаю. Все-таки я не профессионал, это мой дар, хобби и образ жизни.

– Не знаю почему, но я тебе доверяю.

– Хорошо, давай попробуем. Но не здесь, в такси. Думаю, как-нибудь время представится…

Через несколько минут они въехали на серпантин, и дорога пошла вниз. У Яны дух захватило от открывшегося перед ее взором вида. Здесь берег фьорда был довольно пологий, и тут расположился провинциальный городок с костелом, со множеством зданий, в большинстве – явно частного сектора, с остатками явно старой стены вокруг большого и красивого замка. Светлые, аккуратные домики утопали в зелени – никаких цветов, а только деревья. А на другом берегу – высокие горы, обрывающиеся отвесными скалами с зеленью прямо в темно-синие воды глубокого и длинного фьорда.