Женить чудовище - Елена Трифоненко

– Лиза Малинина – Васина первая любовь, – говорит Саша. – И наша с ним одноклассница. В школе она была одной из самых популярных девочек, имела толпу поклонников. Вася с чего-то вбил себе в голову, что добьется Лизу. Носил ей цветы, яблоки, однажды, к какому-то празднику, расстарался и выпилил для нее из дерева фигурку совы.

– И что? Лиза ответила ему взаимностью?

Саша грустно усмехается.

– Ага, как же! У Васяна с самого начала не было шансов. Он и Лиза принадлежали к разным весовым категориям: Лиза была дочерью директора завода, а Вася… Вася в тот момент выглядел как беспризорник. Его папаша как раз вложил все сбережения в ферму, родители затянули пояса. Васяну приходилось донашивать шмотки за дальними родственниками, мама там ему что-то перешивала иногда, но мастерица из нее была так себе. За глаза его называли оборвышем. Мы с ним, конечно, надавали по шее самым дерзким, и в лицо Васяна никто не дразнил, но за спиной все равно сплетничали.

Я слушаю открыв рот: вот уж никогда бы не подумала, что у Василия была такая юность.

– Васян еще и по учебе съехал тогда, – продолжает Саша. – Он много помогал отцу – возился с телятами, доил коров, а на домашку забивал. Популярности это ему не добавило, даже наоборот.

– Подростки иногда бывают очень жестоки, – киваю я.

Саша отправляет в рот тарталетку и, только прожевав, продолжает:

– В десятом классе, на новогоднем вечере, Вася решил пригласить Лизку на танец. До этого готовился целую неделю – репетировал там что-то перед зеркалом. А еще у соседа туфли арендовал, у меня взял джинсы и рубашку. Нарядился, в общем, подготовился сразить Лизку. Но она сама его сразила. Там еще не очень удачно получилось: когда он к ней подвалил с приглашением, музыка почему-то выключилась, и все только на них смотрели. Василий такой: «Потанцуем?» А Лиза демонстративно сморщила носик и говорит: «Танцевать с тобой? Вася, от тебя же навозом за километр несет!» Дура, короче.

Саша вдруг замолкает, смотрит на меня с виноватой улыбкой.

– Но вы не такая, нет. Вы просто внешне похожи. Такая же красивая.

Он явно не хочет задеть, но мне все равно становится стыдно. Я ведь и правда похожа на эту Лизку, где-то в глубине души. Я, как она, смотрю на Василия сверху вниз: и колхозником его обзывала, и деревенщиной. Но ведь этот идиот сам нарывается! Сам!

– После того случая на танцах Васян держится подальше от всех, кто хоть немного напоминает Малинину, – резюмирует Саша. – Потому я удивился, когда вас увидел.

– Кости мне моете? – Василий возвращается на кухню в том же дурном расположении духа, что и раньше. Видимо, неведомый Павел Андреевич не смог уладить его проблем. Кузнецов снова присаживается за стол, вчитывается в свои записи.

Некоторое время мы с Сашей молчим, а потом я снова не могу совладать с любопытством, спрашиваю:

– Вы говорили про какие-то эскизы – вы дизайнер?

– Нет, – он широко улыбается. – Я архитектор.

– Как интересно! А это не вы случайно проектировали дом своего друга? – Я повожу рукой из стороны в сторону и напрягаю самообладание, чтобы не выдать лицом истинное отношение к особняку Кузнецова.

На самом деле, я не верю, что столь уродское здание способен придумать такой человек, как Саша. У него явно безупречный вкус.

Прежде чем ответить, Саша вопросительно смотрит на Василия:

– Можно рассказать про твой дом?

– Говорите, о чем хотите, только меня не отвлекайте! – шипит тот и сосредоточенно шуршит своими бумажками.

– Этот дом строился по эскизу Яны – Васиной племянницы, – подавшись вперед, сообщает Саша. – Она очень сильно болела несколько лет назад. По правде говоря, мы даже не надеялись, что она поправится.

Я кидаю короткий взгляд на Василия: он выглядит напряженным. Кажется, он только делает вид, что ему без разницы, о чем мы болтаем.

А Саша продолжает:

– Вася хотел отвлечь Яну от тягот скитания по больницам, вот и предложил ей разработать проект его будущего дома. Ей тогда было восемь лет, но она уже неплохо рисовала. Работа над эскизами ее захватила, и вышло чудесно, но, само собой, это была детская работа. Я предлагал Васе немного видоизменить вид придуманного Яной дома, но он решил, что будем строить максимально похоже. И, знаете, Таня, наверное, это было правильным решением. Вася постоянно привозил Яне фото со стройки, и она на глазах пошла на поправку.

Я чувствую, как к горлу подкатывает ком.

– Она выздоровела, правда?

Саша кивает, его губы снова трогает теплая улыбка. Видно, что он тоже привязан к девочке и переживал за нее когда-то.

– Второй год Янины анализы просто эталонные, – отчитывается он. – А еще Яна теперь ходит в художественную школу и собирается стать архитектором. Будет моим конкурентом!

– Не конкурентом, нет. Она свергнет тебя с Олимпа, – бурчит Василий, не отрываясь от планшета.

– Все может быть, – замечает Саша. – Но я всегда готов уступить даме, ты же знаешь.

Василий хмуро смотрит на меня:

– Таня, он уже просил у тебя номер телефона? Если попросит, не давай. Вообще, не ведись на этого ловеласа. Он только развелся, еще даже имущество с бывшей женой не поделил. У него дети…

Саша разводит руками.

– Нет, ну нормально? Я тут его нахваливаю, а он меня наоборот пытается прикопать.

– Я хочу, чтобы ты взялся за ум и помирился с Кирой, – говорит Василий. – Детям нужна нормальная семья, а не чужой дядя всю неделю, и папка на воскресенье.

– Мою семью уже не спасти, – обреченно констатирует Саша.

– Да ты и не пытался.

– Ты за свою как бы тоже не очень боролся.

– Не надо сравнивать мой развод и свой, – Василий хмурится. – Я не переписывался со своей стажеркой и не назначал ей свиданий.

– И что? – Саша смотрит на него с раздражением. – Да, я ошибся, накосячил. Но я ведь это признал, да и не было ничего кроме этой дурацкой переписки. Не было!

– Если бы Кира тебя не спалила, было бы.

– Нет, не было, – Саша сердито морщится. – Не такой уж я придурок, как вы все обо мне думаете.

– Значит, борись за семью, раз не придурок.

– Я не могу заставить Киру перестать меня ненавидеть, это не в моей власти.

– Ты слишком рано сдался, – припечатывает Василий. – Понимаешь, то, что ты сделал, это как ногу человеку сломать. Сразу ничего не срастается, даже если ты уже три раза прощения попросил.

Саша отшвыривает вилку, отодвигает тарелку:

– А поеду я, пожалуй, к себе. На сегодня мне хватит воспитательных мероприятий.

– Ага, езжай, – Василий прямо расцветает, даже заметная уже морщинка на его переносице разглаживается.