Россия и Германия. Друзья или враги? - Армен Гаспарян

В. М. Молотов, В. Кейтель, И. фон Риббентроп на вокзале в Берлине, ноябрь 1940 года

Гитлер сидел за письменным столом, и в огромном зале его небольшая фигура в военном мундире была едва заметна. Сказав несколько дежурных слов о том, что он рад приветствовать советскую делегацию в Берлине, Гитлер предложил расположиться в той части кабинета, которая представляла собой гостиную. На переговорах присутствовал и хорошо знающий русский язык советник немецкого посольства в Москве Хильгер. Все рассаживаются вокруг стола на диване и в креслах, обтянутых пестрой тканью.

Разговор начал Гитлер. Смысл его как всегда пространных рассуждений сводился к тому, что Великобритания разбита и вот-вот капитулирует. Вместе с итальянскими союзниками вермахт проводит успешные операции в Африке. Кроме этого, Германия контролирует уже всю Западную Европу. А значит, резюмировал Гитлер, победа Третьего рейха всем очевидна и самое время начинать думать об организации нового мирового порядка.

В этой связи у Берлина имеется плодотворная дебютная идея, связанная с уже по сути бесконтрольным наследством Великобритании. Речь, разумеется, об английских колониях. Этим имуществом нужно распорядиться правильно. Правительство Германии уже проводит соответствующие консультации с правительствами Италии и Японии и теперь желает знать: что думают по этому поводу в Советской России? Берлин готов сделать перспективное предложение.

Гитлер заканчивает говорить. Вместе с переводом его речь заняла около часа. Для него это очень мало. Слово берет Молотов. Он не собирается обсуждать перспективы и предлагает сосредоточиться на вопросах текущей повестки дня. Например, он желает услышать от канцлера Германии объяснения – что делает его военная миссия в Румынии и почему она там находится без консультации по данному вопросу с СССР? Кроме этого Москву интересует, для чего немецкие войска направлены в Финляндию в обход достигнутых годом ранее соглашений?

Видно было, что слушать это Гитлеру неприятно. Ему не удалось скрыть растерянность. Он искренне считал, что беседа с представителем большевиков пойдет по его сценарию, но выяснилось, что Молотов вовсе не так прост, как фюрер себе воображал. Буквально скороговоркой он объясняет, что в Румынию миссия прибыла по просьбе Антонеску. Что же касается Финляндии, то это транзитная точка. Немецкие части отправляются в Норвегию.

Это объяснение не удовлетворяет советскую делегацию. Молотов заявляет, что у него создалось совершенно иное впечатление. Войска, прибывшие в Финляндию, ни в какую Норвегию пока не собираются. И в Румынии все не ограничивается одной лишь миссией. Туда направляются дополнительные воинские части. Их уже слишком много для просто советников Антонеску. Для чего на самом деле осуществляется передислокация? В Москве подобные действия Берлина вызывают закономерное беспокойство, и очень хочется получить недвусмысленные ответы на эти вопросы.

Гитлер прибегает к испытанному дипломатическому приему. Он, разумеется, не осведомлен о происходящем, но теперь обязательно поинтересуется. А в целом все это совершенно не важно. Сейчас самое время начать обсуждать глобальные вопросы по послевоенному переделу мира, а не размениваться на пустяки. Советский Союз наверняка заинтересован в расширении своей территории. Как Москва смотрит на земли к югу от своей государственной границы в направлении Индийского океана?

Молотов снова перебивает Гитлера, говоря, что ему неинтересно обсуждать подобные комбинации и что Москва заинтересована в спокойствии на своих границах. Канцлер Третьего рейха выслушивает его и опять заводит разговор про бесхозное наследство Британской короны. Вообще беседа приняла странный характер. Молотов настаивает на обсуждении конкретных вопросов и требует от германского правительства разъяснений; Гитлер занимается свойственной ему демагогией. Переговоры прерываются.

На следующий день все повторяется. Затеянная Молотовым дискуссия вокруг частей вермахта явно не входила в планы Гитлера. Он в который раз предлагает вернуться к вопросу передела мира: «Давайте лучше обратимся к кардинальным проблемам современности. После того как Англия потерпит поражение, Британская империя превратится в гигантский аукцион площадью в 40 миллионов квадратных километров. Нужно без отлагательства заняться проблемой раздела империи. Тут речь может идти прежде всего о Германии, Италии, Японии, России».

Переговоры В. М. Молотова и А. Гитлера в Берлине, ноябрь 1940 года

Молотов спокойно замечает, что все это он уже слышал накануне и его в значительно большей степени интересуют актуальные вопросы европейской безопасности. Речь идет не только о Финляндии и Румынии. Хотелось бы также знать о планах Германии в отношении Болгарии и Турции. В Кремле считают германо-итальянские гарантии Бухаресту направленными против интересов СССР. Они должны быть аннулированы. Все это Молотов произносит на редкость будничным тоном.

Гитлер явно чувствует себя не в своей тарелке. Он нервничает и излишне торопливо заявляет, что данное требование невыполнимо. Молотов, не повышая голоса, наносит сокрушительный удар по самолюбию великого сына немецкого народа: «Что сказала бы Германия, если Советский Союз, учитывая свою заинтересованность в безопасности района, прилегающего к его юго-западным границам, дал бы гарантии Болгарии, подобно тому, как Германия и Италия дали гарантии Румынии?»

Гитлер в замешательстве. Так с ним уже давно никто не говорил. Выйдя из равновесия, фюрер срывается на крик: «Разве царь Борис просил Москву о гарантиях? Мне ничего об этом не известно. И вообще об этом я должен посоветоваться с дуче, Италия тоже заинтересована в делах этой части Европы». Переговоры, еще недавно казавшиеся Гитлеру легкой прогулкой, шли явно не по его плану. Казалось, ничто не способно вывести Молотова из себя.

Народный комиссар иностранных дел СССР спокойно объясняет канцлеру Германии, что долг каждого государства состоит в обеспечении безопасности своей территории и защите безопасности дружественных стран. Советский Союз исторически связан с Болгарией и не хочет, чтобы она была втянута в опасный конфликт. Тем самым Москва недвусмысленно дала понять Берлину: оккупации Софии мы не допустим. Но и это еще не все.

Кремль весьма недоволен задержкой поставок важного немецкого оборудования. Это тем более недопустимо, если учитывать, что СССР всегда точно и в срок выполняет свои обязательства по подписанным экономическим соглашениям. Срыв утвержденных сроков создает серьезные трудности. В этой связи, продолжает Молотов, хотелось бы узнать, когда Берлин начнет выполнять свои обязательства?

Для фюрера невыгоден такой ход переговоров. Он пытается изворачиваться. Начинает очередной пространный монолог о том, что Третий рейх ведет войну не на жизнь, а на смерть с Англией и это требует мобилизации всех ресурсов, поэтому поставки в СССР идут с задержкой. Лучше бы он этого не говорил – так как немедленно нарвался на закономерный вопрос от Молотова: «Но мы только что слышали, что Англия фактически уже разбита. Какая же из сторон ведет борьбу на смерть, а какая – на жизнь?»