Страж - Кэтрин Ласки

– Не я.

Эдме обернулась и посмотрела на Катрию.

– Я убила, – решительно сказала Катрия, выходя из-за йондо. – Я Катрия, бывшая загоняющая клана Макхитов, а теперь член почтенного клана МакНамар.

– Ты спасла мне жизнь, – сказал Медведь медведей и склонился перед Катрией на своих едва гнущихся лапах, хотя и в таком положении он казался вдвое выше черной волчицы.

– Ты спасла мне жизнь, – повторил он.

– Да, но еще двое волков спасли множество жизней, – сказала Катрия.

– О чем ты? – удивленно спросил Гризз.

– Я говорю об Эдме, убившей вождя МакХитов, и о другом с серебристым мехом. Они спасли медвежонка и привели его сюда, предотвратив тем самым так и не начавшуюся войну.

– Да-да, – пробормотал Медведь медведей, словно поражаясь такому необычному ходу событий.

Тут к Гриззу подошел фенго Финбар и тоже встал перед ним на колени.

– Достопочтенный Гризз, Медведь медведей, жестокость одного отдельного клана не может разрушить мир, длившийся в стране Далеко-Далеко столетиями.

Он поднялся, обернулся и посмотрел на МакХитов. Дунбар с Андрин были мертвы. Донайдх сбежал, но Малан и Фретта не скрылись от погони.

– Как фенго Стражи, я пользуюсь своей привилегией Последнего слова. Во времена великих опасностей я имею право созвать Суд крайта и незамедлительно вынести приговор фенгассо, или «Последнее слово фенго». Настоящим объявляю МакХитов не принадлежащими к кланам волков из страны Далеко-Далеко.

Глаза Малана и Фретты сверкнули зелеными огоньками. «Сожалеют они, раскаиваются, или это просто злоба и желание отомстить?» – спрашивала себя Эдме.

– Отныне они чужаки, и относиться к ним будут соответствующим образом. Их глодателям не будет позволено принимать участие в гаддерглоде, то есть в состязаниях, на которых выбирают членов Стражи. И им не будет позволено посещать праздник самой длинной ночи, на который собираются все кланы. Никогда они не побегут в совместном бирргисе. Я попрошу Намару послать свои отряды, чтобы они немедленно изгнали всех оставшихся МакХитов в Крайнюю Даль. С этого мгновения они объявляются крайтом!

На смену луне мух пришли луны мха и Карибу, а за ними последовали три зимние луны. Наступила весна и, несмотря на то что солнце, как обычно, поднималось с каждым днем все раньше и выше, реки продолжал сковывать лед. В луну Трескучего льда снег по-прежнему покрывал землю плотным слоем. Первый год службы Эдме и Фаолана в Священной страже подходил к концу. Они уже не раз дежурили на каждом друмлине, и хорошо усвоили повадки пяти вулканов, подстраивавшихся под смену лун. Им хорошо был знаком запах каждого вулкана, запах их сернистых испарений. Они знали, что скучнее всего наблюдать за невысоким Килем, покрытым толстым слоем застывшей лавы, через трещины которых наружу вырывалось мало угольков – к этому вулкану слеталось меньше всего сов-угленосов.

Однажды вечером в начале луны Трескучего льда Фаолан стоял на друмлине напротив Данмора. Едва он закончил серию разведывательных прыжков, как увидел подходившую по тропе к кургану волчицу. Сомнений не было – это Сарк-из-Топи.

Она была странным созданием с разными глазами – один зеленого цвета, свойственного волкам, а другой янтарный, беспокойно блуждающий по сторонам. Шкура ее постоянно была всклокочена, словно ее навечно потрепали ветры-ветрищи. На волосах под пастью застыли маленькие сосульки, похожие на своеобразную бороду, отчего Сарк выглядела еще более необычно. Но наряду с Гвиннет и Эдме она была самой близкой подругой Фаолана во всей стране Далеко-Далеко.

– Пойдем со мной, – сказала она, остановившись у подножия друмлина.

– Не могу, я на дежурстве, – ответил Фаолан.

– Я договорилась с фенго.

И в самом деле, к кургану уже подходил Крюк, спешивший на смену.

– Ступай, младший дозорный, у Сарк к тебе есть дело. Я займу твой пост и подежурю, пока ты не вернешься.

Дело? Фаолан совсем был сбит с толку. Но в его костях звоном отдалось глухое предчувствие.

* * *

Не успела луна подняться высоко над горизонтом, как они пустились в путь. Поначалу Сарк держалась северного направления, потом повернула на северо-восток. За все время она не произнесла ни слова – ни куда они идут, ни зачем она взяла с собой Фаолана. Волк понимал, что луше не спрашивать. Надоедливые вопросы выводили Сарк из себя, а от вышедшей из себя Сарк лучше держаться подальше.

Неожиданно над ними закружила масковая сипуха.

– Гвиннет! – позвал ее Фаолан, но Гвиннет только поглядела вниз с чрезвычайно серьезным видом и ничего не ответила. Дрожь прошла по его спине, сменившись непонятным чувством тоски. Волк ускорил шаг.

– Помедленней, – сказала Сарк. – Не трать силы, мы дойдем вовремя.

«Вовремя для чего?» Ему показалось, что в спокойном глазу Сарк затаилась искорка. Неужели это слеза? Гвиннет спустилась пониже, так что до Фаолана порой доносилось дуновение ее крыльев. Она как будто старалась укрыть и защитить его.

Таким образом они прошли полтора дня, делая лишь краткие остановки для отдыха. Фаолан никогда еще не заходил так далеко на север. Поздним вечером, когда солнце уже касалось горизонта, он понял, что они пересекают полуостров.

– Мы направляемся к клану МакНамар, верно?

Сарк остановилась. Снег доходил ей до брюха. Гвиннет опустилась на невысокую заснеженную скалу и широко расправила когти, чтобы удержаться на скользком камне. Обе они смотрели на него со слезами на глазах.

– Так вы мне скажете наконец, в чем дело?

– Фаолан! – обратилась к нему Сарк дрогнувшим голосом. – Фаолан, мы ведем тебя к твоей родной матери.

* * *

Встретить их и проводить в логово на краю лагеря вышла сама Намара.

– Она ждет. Брангвен подумал, что будет лучше пока не сообщать ей.

Намара повернулась к Фаолану. Он нетерпеливо топтался на месте, но пока не произнес ни слова.

– Твоя родная мать, твоя первая кормилица, умирает. Она слепа, поэтому может не узнать тебя.

– Нет, она узнает! Узнает! – решительно возразил Фаолан.

– Пойдем, молодой волк, – подошел к ним крупный рыжий волк. – Я второй супруг твоей матери, Брангвен МакДонегал. Следуй за мной.

Логово оказалось небольшой выходящей на запад пещеркой, освещаемой послеполуденным солнцем. На толстой лосиной шкуре лежала хрупкая и больная, но некогда прекрасная волчица с серебристым мехом. Едва они зашли внутрь, ноздри Мораг дернулись. Она приподняла голову, но лишь чуть-чуть.

– Кто там? Кто пришел?

Все молчали. Фаолан опустился на брюхо, подполз к своей матери, к своей первой кормилице, и уткнулся мордой ей в нос, чтобы она могла учуять его. Из ее покрытых пленкой глаз полились слезы.