Убить админа - Рина Осинкина

И вот она позвонила ему сама. Где-то раздобыла его сотовый, хотя это непросто, и теперь звонит. Зачем-то. Давай, Демидов, разруливай.

Ему захотелось сказать ей: «Катерина Евгеньевна, да бросьте вы об этой фигне, все и так понятно. Давайте лучше я вас приглашу…»

Тут он понял, что никуда он ее не пригласит, потому что у них нет и не может быть общих знакомых и общих тем, или общего детсадовского или школьного прошлого, и, хоть он родился не в чопорной Англии, а только эта девушка не его круга, и обхаживать ее с таким же тщанием, как претенденток, поставляемых маменькой, это себя ронять, а не обхаживая, с такой ничего и не получится.

У Демидова были две знакомые девочки из очень дорогого салона, то с одной, то с другой он прекрасно проводил время, снимая гостиничный номер или развлекаясь в каком-либо подмосковном пансионате.

Гламурных романтических приключений давно не затевал, потому что сквозь прекрасные черты и формы работы лучших столичных косметологов, визажистов, стилистов видел проступающую крысиную мордочку и лапки. Такая у него была паранойя. А поскольку ни один папенька еще не предложил ему соединить капиталы, то он и не торопился особо.

Только что теперь с этой-то делать? Ведь тянет, зараза, не отпускает! «Прибить? Придушить? — мрачно пошутил сам себе Демидов. — А толку?»

Злость и раздражение, как всегда, отрезвили, он смог собраться с мыслями и наконец вникнуть в то, о чем она терпеливо пыталась ему рассказать.

Какие, на фиг, телефоны? Какие контакты? Что им всем далась эта учебная база? Проект отработан, еще летом, с какой стати они про него вспомнили? Заняться нечем?

Кто-то ведь совсем недавно похожие вопросы ему задавал.

И эта туда же! Посылочку, что ли, хочет отправить с теплыми носками и карамельками?

— Лично я вам помочь не могу, — холодно произнес в трубку Демидов, — но уверен, что это недоразумение. И привлекать из прокуратуры или МВД никого не надо. Скорее всего, просто изменилось расположение базы. Я поговорю с господином Ескевичем и передам ему ваш вопрос. При первой же возможности. Не забуду, — бросил он раздраженно, швырнул трубку рядом на сиденье и рванул в левый ряд московской кольцевой.

После очередного кофепития в серверную к Кате заглянула Киреева. Шла с вымытой чашечкой из туалета, видит — дверь приоткрыта, надо заглянуть.

— Катюх, наша юристка беременная, точно тебе говорю, — вполголоса сообщила она новость. — Выходит из кабинки бледная — и к раковине, умываться. Думаю, тошнило.

Катя, вяло улыбнувшись, пожала плечами. Она бы и посплетничала с удовольствием, но только весь день и вчера весь вечер ждала звонка от Демидова, он же ведь обещал. Ждала, ждала, а нету…

Катя, конечно, вчера огорчилась, что так с ней грубо поговорили, но не удивилась. А как он с ней может говорить? Ласково? Ласково он со своими крошками пусть разговаривает, а ей он никто, ни по работе, ни по жизни.

И вообще хам порядочный. Обещания выполнять надо, она же не просто так ему названивала. Она, может, вообще звонить ему не хотела. Только необходимость заставила.

— А эта дура на шпильках выпендривается, — продолжала Надежда Михайловна. — Ой, Катюх, когда я с Андрейкой беременная ходила, чего только со мной не было. Представляете, один раз в туалет зашла в женской консультации, в очереди насиделась и решила до дома не терпеть. А там, сами знаете, какие унитазы. Ну я и взлезла с ногами, чтобы случайно заразу какую не подхватить. А он мало того что грязный, так еще шатается. Грохнулась! Жуть. — Киреева захохотала. — Хорошо, что это в консультации произошло, отлежаться на топчане дали. А на восьмом месяце вообще. Спускаюсь по лестнице — мы тогда еще в пятиэтажке жили, ступеньки умники из ЖЭКа линолеумом заклеили, а линолеум, естественно, через год разлохматился. Ну вот, спускаюсь, а впереди меня женщина идет лет пятидесяти, незнакомая, заметьте. Тут я цепляюсь каблуком за ступеньку, и как меня понесло вниз со скоростью курьерского, ноги за животом не успевают! А та уже спустилась на пролет. Обернулась, увидела, что я лечу и быстро спиной к стенке прижалась, руки растопырила меня ловить. Ну я и впечаталась в нее всем пузом, а веса во мне было тогда килограммов восемьдесят. Если бы не она, не знаю, что было бы. Представляете, Катюш, какие люди бывают? Я бы так ни за что не сделала, — и опять засмеялась заразительно. Катя тоже засмеялась, совершенно не зная, что тут можно сказать.

Сипло забренчал местный телефон, обе почему-то вздрогнули.

Катя сняла трубку, это был Валера, и Валера гневался.

— Позднякова, ты что, забыла, что сегодня у нас летучка? Не так часто собираю, а ты не соизволишь. Давай живо дуй на пятый. Проходилку не забудь, тут тебе швейцаров нет, — и отключился.

Катя взглянула на часы, вздохнула, вытянула магнитную карточку из стакана с карандашами и сказала извиняющимся тоном:

— Мне идти нужно, Надежда Михайловна. Надо же, совсем забыла. Что бы такое ему наврать?..

— У вас тоже летучки бывают? — удивилась Киреева. — И что вы на них решаете?

— Да это не совсем летучка, просто Валерик называет это летучкой, это… — тут Катя замялась слегка, — это скорее обучение. Новости всякие программные, ну и так далее. Скукота, конечно, но Валеру хлебушком не покорми, а дай пообучать кого-нибудь.

— А что, уже четыре? — ахнула Надежда Михайловна, посмотрев на золотые часики на запястье. — Так ведь и мне тоже пора давно, меня, наверно, Светланка с собаками уже ищет. Пошла, называется, чашку помыть.

И взяв в руки фарфоровую чашечку, фарфоровое блюдечко и маленькую серебряную ложечку — да, любила красоту Надежда Михайловна, — двинулась на выход.

А Катя быстрыми шагами направилась в серверную к мальчишкам.

Там все уже было готово. Часть рабочего верстака беспощадно расчищена, приставлено три стула — в торце для Кати, на горизонтальной верстачной поверхности вкусным заборчиком выстроились бутылки «Жигулевского».

Валера не любил понты, Валера любил пиво. Он как рассуждал? Он рассуждал так: «Если ты пьешь в Москве немецкое или чешское пиво и думаешь, что пьешь немецкое или чешское пиво, то ты лох. Съезди в Прагу, купи себе пива и пей, а в Москве не надо, не будь дебилом».

Его подчиненные с суровой Валериной логикой не спорили, ну чудит начальник, являет себя самодуром. Начальник и должен быть таким, а как же?

К пиву Валера уважал вяленую рыбку, Рома — картофельные чипсы, а Катерина — орешки, рыбку и чипсы.

Расселись, зашуршали упаковками, потянулись к пивку. Катя — из кружки, мальчики прямо так, из бутылок.

— Валер, а вроде Толик Шведов хотел зайти, — вытерев запястьем рот, озаботился Рома. — Звякнуть ему? Пусть подваливает?

— Перетопчется твой Шведов, — хмуро пробурчал Валера, — знаем мы, что ему тут надо.

Ромчик быстро взглянул на Катю, которая разбиралась с вяленым полосатиком.