Линия мести - Марина Серова

Эсэмэска по манере составления текста напоминала те сообщения, что писала мне Аня. Или некто с Аниного телефона. Содержание письма было следующим:

Мне пришлось несколько раз подряд перечитать эсэмэску, прежде чем до меня дошел ее смысл. В памяти то и дело всплывало лицо Оли — когда она мне рассказывала свою историю, когда просила поесть, когда сидела с безучастным, бессмысленным взглядом в никуда. Но это не могло быть сообщение от нее, Оля мертва! Когда отправлена эсэмэска? Неизвестно. Почему мне прислали это письмо? В чем и перед кем я виновата? Почему, черт возьми, мне все это пишут? Чего они хотят добиться? Чтобы я сошла с ума? Ну уж нет, не дождутся!

Я со злостью влезла на свою кровать и нажала на кнопку вызова неизвестного абонента. Но, как и следовало ожидать, мне ответил автоответчик. «Абонент недоступен, перезвоните позже». Да что же это, в конце концов, творится?

Я собралась слезать с койки, но внезапно телефон запиликал, извещая меня о поступлении нового сообщения. Я не ожидала ничего хорошего и даже не посмотрела, от кого эсэмэска — просто нажала на кнопку прочтения.

Это сообщение я тоже перечитывала несколько раз. В отличие от «обычных» смс, которые я получала в последнее время, в нем не содержалось ни обвинений, ни странных просьб о помощи. Письмо было от Андрея.

Я даже не смогла установить, когда мне написал эсэмэску Анин брат. Приближалось время ужина, и вполне возможно, смс было отправлено давно, а дошло до меня только сейчас. Надеюсь, с Андреем ничего не случилось, и в столовую он спустится. Все же надо пройти в гостиную, посмотреть, может он там…

Однако я даже не успела выйти из палаты — позвали на ужин. Проходя мимо гостиной по коридору, Андрея я не увидела. Надеюсь, его не выписали сегодня? Потому, может, он и хотел поговорить… Попрощаться перед уходом. Хотя какая мне разница, выписали его или нет? Если да, значит, тем лучше, значит, Андрей полностью выздоровел. Нет, глупости какие-то — Андрей бы сообщил мне, что он покидает больницу, тем более что произошло самоубийство Оли, вся больница сейчас на ушах.

Да какое мне дело до того, в клинике он или нет? Что я вообще постоянно думаю о нем? Как будто других забот у меня нет! Выписали — тем лучше, общение с ним не идет мне на пользу, только отвлекает. Сообщить он мне все равно ничего по поводу Ани или самоубийства Оли не может, зачем я трачу на него свое время? Мне нужно сконцентрироваться на тех людях, которые могли быть свидетелями Аниного побега, надо допросить охранника, уборщицу… Или хотя бы втереться к ним в доверие. Я только и делаю, что топчусь на месте, размышляю, строю гипотезы и теории, которые ничем не подкреплены! Мне надо действовать, а не придумывать всевозможные предположения!

И все же… Буду откровенна, я обрадовалась, увидев Андрея за нашим общим столиком. Он улыбнулся мне и кивнул на поднос:

— Я взял две порции ужина, на тебя и на себя.

Наверно, я черствый и эгоистичный человек, но за ужином я не думала о смерти Оли. Глупо сидела и улыбалась, наверно, ела что-то… Не помню, что было в моей тарелке, да какое это имеет значение! Все-таки… хорошо, что Андрея пока не выписали.

— Может, успеем до отбоя сыграть в шахматы? — предложил он.

Я согласна кивнула.

— Почему бы и нет? Я не против. Предыдущую партию мы так и не закончили, а жаль. Интересная была игра…

— Я думаю, эта будет не хуже, — заметил Андрей. — Даже лучше…

Он не говорил об отправленном мне сообщении, и я первой завела об этом разговор.

— Ты меня вызвал поговорить, — как бы между прочим «вспомнила» я. — Что-то серьезное?

— Для меня — да, — немного помолчав, кивнул он. — Для тебя — не знаю… То есть не подумай, что произошло еще что-то — вроде тех событий… Я имею в виду побег Ани и самоубийство Оли. Нет, не пугайся, дело касается нас… тебя и меня.

По телевизору в гостиной показывали ток-шоу, видимо, программа была популярная, так как почти все пациенты, которых я видела в столовой и на сеансе у психолога, увлеченно ее смотрели. Нам с Андреем не нашлось места за столом — его заняли пожилой мужчина и две женщины, одной из которых оказалась «повернутая» на успехах своей дочери мамаша. Скамейка около стола тоже была занята, остальные больные разместились на стульях, которые принесли из своих палат. Пустовала только одна-единственная лавка в глубине коридора — она никого не привлекала, потому что с нее было не видно экрана телевизора. Мы с Андреем, не сговариваясь, направились к ней. Ни пациенты, ни Вера Алексеевна, которую тоже заинтересовала телепрограмма, не обратили на нас ни малейшего внимания.

— В шахматы, правда, не поиграем, — усмехнулся Андрей. — За столом удобнее и светлее.

— Да, шахматы придется отложить до лучших времен, — тоже улыбнулась я. — Что ж, можно сказать, вечер не удался?

— Разве можем мы противостоять всемогущей силе телевизора! — пошутил Андрей. — Но знаешь, бог с ними, с этими шахматами… Честно говоря, игра — это только предлог.

— Я догадалась, — тихо произнесла я. — Ведь ты не о шахматах хотел поговорить, да?

— Верно. Не о шахматах…

Мы замолчали. Со стороны стола доносились громкие голоса участников передачи — две женщины спорили о чем-то, зрители переговаривались, обсуждая события на телеэкране. И только вокруг нашей лавочки сгустилась тишина, словно мы находились в некоем пространственно-временном вакууме.

— Когда тебя выпишут, ты… ты ведь вернешься к своей обычной жизни? — едва слышно проговорил Андрей. — Твоя тетя — она ведь не единственный твой… родственник?

— Если ты имеешь в виду моих родителей, то с отцом я давно не общаюсь, — покачала головой я. — Он живет в другом городе, и у него своя семья. Мы с ним не поддерживаем никаких отношений.

— Я не о родителях, ты ведь сама понимаешь, — возразил он. — Ты знаешь, что я имею в виду. Ни за что не поверю, что у тебя нет мужа или хотя бы молодого человека. Можешь не отвечать, это твое право, да кто я такой, чтобы лезть в твою личную жизнь… Но это очень важно для меня.

— А мне не верится, что у тебя нет подруги, — попробовала я отшутиться. — Наверняка в реальной жизни, за пределами больницы, за тобой девки толпами бегают!

— Уже не бегают, — серьезно покачал головой Андрей. — Знаешь, я уже не в том возрасте, чтобы бросаться за каждой юбкой. Да, не скрываю, было время, когда женское внимание мне льстило и я этим нагло пользовался. Но с возрастом понимаешь, что главное — не внешность, а душа человека. Поди думаешь сейчас — вешаю тебе лапшу на уши… Но это так на самом деле. Я сначала решил, что ты — одна из тех девушек с модельной внешностью, которые на деле пустышки, не имеющие собственного мнения и собственных интересов. Что ты смеешься? Думаешь, твою красоту и привлекательность можно скрыть уродливой больничной пижамой? Но я ошибался, ты совсем другая. Я никогда в жизни не встречал такого глубокого, умного человека, как ты. И я прекрасно понимаю, что не один я так думаю. Поэтому и интересуюсь, есть ли у тебя кто-то…